Николай Старинщиков - Слуга

Михалыч поднялся и пошел в сторону пристани. Рядом с ней, около одной из лодок, копошились двое.

– Здорово, ребята.

– Привет…

Ребята явно не хотели разговаривать.

– А что, местные теплоходы теперь точно не ходят?

– Ходят… В Нефтеюганск, например…

– Мне бы до следующей пристани и обратно – забыл у шкипера документы, а теперь не доберусь никак. Нельзя ли как-нибудь?

Мужики не поднимали голов от лежащего на песке подвесного мотора, и Михалыч решил действовать наверняка.

– Тогда я сбегаю, ребята?

– Куда?

– За литром в магазин.

– Ну, сбегайте…

Мужики тут же подняли с песка мотор и понесли к корме дюралевой лодки.

А вскоре Михалыч любовался окрестностями. Лодка, гремя мотором, билась носом о волны. Справа тянулся высокий берег, поросший кустарником. Над берегом тянулись бетонные столбы с колючей проволокой – за ними виднелась территория Северного. Некоторые из столбиков когда-то свалились в обрыв и так висели в обнимку с проволокой. За ограждением виднелись пустующие вышки часовых. Охрана по периметру теперь велась электронными средствами.

Вот и устье неизвестного ручья, перехваченного поперек бетонной дамбой. В дамбе имелось подобие шлюзовых ворот. В этот момент они были открытыми. Через них выползал небольшой теплоход.

Михалыч прочитал вслух:

– «Коршун»!

– Он самый… – подтвердил рулевой.

– А что он тут делает?

– Положено! По инструкции!

– Выходит, с реки можно попасть в город?!

– Естественно…

Ребятам нравилась некомпетентность Михалыча.

– А эти? – он указал на ряды лодок, лежащих вверх днищами на песке.

– У них свои пропуска…

Пристань располагалась на километр ниже. От нее на глиняный яр поднималась бетонная лестница – за ней виднелись ворота КПП. И над всем этим смотрели из-за косогора жилые дома. Михалыч увидел это место еще первоклассником, с теплохода, – они направились тогда с учительницей в городской цирк. Ничего с тех пор не изменилось, кроме рекламных щитов. Они торчали теперь повсюду.

Моторка шоркнулась носом в берег. Михалыч ступил на песок, поднялся трапом на дебаркадер. На стене висело расписание – пароходы ни в поселок, ни в деревню давно не ходили. Это Михалыч и без расписания знал. В боковом помещении сидел шкипер в клетчатой рубахе, лет тридцати.

Для вида, спросив у служивого, почему отменили маршруты в Дубровку, Михалыч развернулся и вышел. Откуда шкиперу знать, почему отменили местные рейсы двадцать лет назад. Главное – не расписание. Главное в том, что в закрытую зону можно войти с реки. Замечательно!

Обратный путь, вверх по течению, занял больше времени. Всего, туда и обратно, ушло часа полтора. Лодка вновь пристала к берегу.

– Спасибо, ребята! Вы меня сильно выручили…

Михалыч хлопнул себя по груди ладонью. Мужики честно заработали свой литр.

– Всегда рады, товарищ полковник, – сказал рулевой. – Если понадобится – вон я в том доме живу. В пятиэтажке… Первый подъезд, квартира четыре…

– Пошел я, ребята…

– А это? – Мужик показал на бутылки, торчащие из корзины.

– Меня, к сожалению, ждут…

– Нам же не справиться с ними!

– Потом как-нибудь…

– Ваше слово, товарищ полковник!

Оставив новых знакомых, Михалыч поднялся ступенями на берег. Вывод напрашивался сам собой: Физик, возможно, командовал не только цехом очистки, но и воротами. Не зря говорят, что власть без злоупотреблений лишена очарования. Выходит, Политик – не обычная тварь, он прокуда.

«Нельзя быть пластилиновым, – говорил профессор Перельман. – Боевой жеребец по-боевому настроен…»

Профессор имел звание полковника и сорок лет выслуги. Он выковыривал националистов из послевоенных схронов. Прости, господи, покойную душу. Учитель был точен в суждениях.

Михалыч присел на скамью, вынул из кармана мобильник, открыл список телефонных абонентов. Это были должностные лица области. За губернатором значилось несколько номеров, а также один мобильный. Политик наверняка не расстается с мобильником, а голос можно легко спутать с голосом Тюменцева – характерный медвежий рык.

– Да! – тявкнул губернатор. – Кто говорит?!

– Тюменцев беспокоит…

– Что у тебя, говори!

– Я насчет Лешего… Надо подключить ФСБ. Это их дело – шпионов ловить…

– Не понял! Ты учить меня вздумал?! – Губернатор перешел на крик. – Что тебе для этого нужно?! Флот поднять?! Вертолетную группу?!

Он блефовал. Ничего, кроме МВД, Политик лично не мог использовать. Даже полицейские подразделения – и то с большими оговорками.

– Что?! Ну?! Говори! Не можешь, так и скажи! Мне некогда! И на мобилу мне больше не звони…

Связь прервалась. Михалыч сразу же повторил вызов.

– Слушаю, Безгодов…

– Мы не закончили.

– Кто это?

Голос дрожал у Политика. Он не узнавал больше Тюменцева.

– Кто говорит?!

– Я.

– Но кто ты?

– Я ржавый гвоздь в твоей жопе…

Михалыч нажал кнопку отбоя. До Безгодова теперь дошло, что оба раза звонил не Тюменцев. Сейчас он свяжется с ним и будет взахлеб обсуждать проблему.

Михалыч положил телефон на скамью. Казалось, прошла целая вечность, как он покинул поселок. Автомашина не должна стоять без действия. За нее уплачено. Поэтому вперед – ко вчерашнему дню! Может, друзей детства даже удастся застать у пивнушки.

Бомжеватого вида мужик остановился напротив, косясь в сторону телефона, и Михалыча клюнула вдруг идея – подняться и тут же уйти. Слишком уж быстро определился Тюменцев с речной гостиницей.

Михалыч поднялся и двинул тихонько к парковке. Сел в машину и уставился в сторону набережной. Мобильник сиротливо лежал на скамье. Бомж крутанул головой туда-сюда, цоп мобилу – и в пакет.

Он поравнялся с машиной Михалыча и съежился, оглядываясь: позади у него скрипнули шины, встала машина, выскочили мужики – среди них находился теперь Тюменцев.

Бомжа повалили на асфальт, руки завели за спину и надели браслету. Из пакета посыпалось содержимое.

Бомж слабо сопротивлялся. Что вам надо? Отстаньте… Я никому не должен…

Один из мужчин, молодой, схватил телефон – и к задержанному:

– Где ты взял его?! Говори?! Мне некогда ждать, пока ты разинешь свой рот! Где?!

Несчастный бомж махнул головой в сторону набережной.

– Выходит, мы в первый раз не ошиблись. В машину!

Бомжа, словно куклу, пихнули в машину, сели сами, и местность опять опустела.

Михалыч торжествовал. Телефон-то краплёный. Ну, напарник.

Выехав с площадки, он повернул на Миллионную, а оттуда – прямиком на мост через реку. Мысли скакали с пятого на десятое… Не делайте из ребенка кумира: когда он вырастет – потребует жертв… Он вырос и теперь мечет икру. Нет прекрасней рыбной ловли во время икромета, хотя это и запрещено законом.