Александр Комаров - Обнулись!

Стефания смотрела на Романа огромными глазами полными ужаса и вздрагивала от каждого слова – неужели это могло произойти с ее девочкой? Как это случилось с ее умницей? Она даже забыла, что в руках держит телефон, пытающийся дозвониться, добудиться Лену Щербинину. А Лена не отвечала.

– Но таблетки – это хорошо, – продолжал мыслить Роман, – это не героин, значит не будет ломок, значит она не плотно сидит… – здесь он все-таки замолчал, понял, что переусердствовал с подробностями.

Стефания расплакалась, точнее, вопреки ее воли из глаз потекли слезы, она не всхлипывала и не рыдала, просто из двух зеленовато-серых озер взяли основание две кристально чистые солоноватые реки. Так, наверное, плачут камни.

– Все будет хорошо, – Роман выдавил из себя банальность, – могло быть и хуже. Я постараюсь помочь…

– Спасибо, – ответила Стефания и вытерла лицо ладонью.

– Может быть я поведу? – предложил он. – Вы в таком состоянии…

– А вы… вы пили… – безразлично заметила женщина.

Роман позволил себе усмехнуться:

– Это не страшно, у меня есть перк – Трезвый водитель. Я за рулем моментально прихожу в себя. Работает до уровня концентрации алкоголя в полтора промилле. Если напьюсь сильнее – перк не спасет.

Стефания удивленно изогнула брови:

– Ну что же, спорить не буду… тем более, с капитаном ФСБ, – и с укоризной посмотрела на Пластинина.

А Роман обрадовался сразу нескольким вещам: она может шутить; он сказал ей правду о себе и своем прошлом; она не рассердилась; она ему доверяет, раз уж садится в машину с ним выпившим… откуда ему было знать, что в тот момент Стефания была совсем не против разбиться насмерть. Даже сильные женщины могут дать слабину.

Так иногда бывает, что выходной выпадает именно на тот день, когда он крайне нужен. Отработал трудяга на заводе всю неделю или в офисе отсидел, сил уже нет, и тут случается суббота. Чаще правда бывает, что сил нет уже ко вторнику, а выходных в ближайшие дни не предвидится. Роману в этот раз не повезло. На следующий день, а точнее уже этим утром, ему нужно было на смену в кафе. А планы были совсем другими. Всю ночь он пытался расшифровать распечатку с анализами, неистово гуглил, листал свои немногочисленные книги по химии и фармакологии, пытался вспомнить некоторые нюансы.

Разбираться было сложно, мозг буквально скрежетал и жаловался на недостаточный уровень интеллекта, все эти определения типа: “стероидные сапонины в качестве сапогенинов содержат обычно производные спиростана или фуростана” вводили в ступор и клонили в сон, кофе уже не помогал.

Роман помнил о нераспределенных характеристиках за последние пару лет, но импульсивно бросить их в Интеллект не решался, назад откатиться ведь не получится.

Чем больше он вчитывался, чем глубже термины врезались в память, тем отчетливее у него было чувство дежавю. Все это уже где-то было, он встречал похожие вещества с примерно таким же влиянием на организм и в такой же странной комбинации, которая в нормальной фармакологии не используется. А где он их мог встретить? Не так уж и многочисленны его контакты с наукой, а если прибавить сюда связь этих веществ с наркотиками, то очевидно что-то подобное он мог видеть в наработках химиков из банды.

Это меняло дело. Перед тем, как его закрыли, он как раз взял важные документы из лаборатории: отчеты, результаты исследований, формулы, он тогда мало понимал в чем там суть. Передать их в отдел сразу не получилось, хранить дома – смертельная опасность, поэтому пакет он спрятал в надежном месте.

Когда его сажали, думал он уже немного о другом, да и не понимал, кому из коллег можно довериться, ведь в банде были разговоры о своих людях в органах. В итоге эти бумаги так больше никто и не видел. И если его нычка надежна и пережила все эти годы – то они и сейчас там. А в них может быть единственный ключ к спасению Машки.

В жизни не бывает такого драматизма, что есть лишь один путь к цели. Вполне вероятно, Машка очнется после очередной капельницы антидота или ее подруги вспомнят, что именно она принимала, или хотя бы где взяла, а там уже можно будет прищучить барыгу и узнать правду. Но все эти события мало зависели от Романа, а он не мог сидеть сложа руки, и так за последние годы насиделся… даже на воле.

Часы показывали без четверти восемь утра. Он встал, сунул распечатку в карман, надел кожаную куртку, взял деньги и телефон – собрался.

Первым делом он зашел к соседу этажом ниже – нормальный мужик, раньше был местным участковым, а теперь работает в охране. У них были лаконичные соседские отношения, основанные на мужской солидарности и прошлом в органах.

Позвонил в дверь. Два долгих звонка и один короткий. Это не было шифровкой, но Пластинин сам придумывал себе тайные знаки, то ли из ностальгии, то ли по привычке.

– Че трезвонишь? – открыл дверь невысокий, полноватый мужчина.

– Дай ключи.

Мужчина посмотрел на Романа, прямо в глаза, выждал паузу и спросил:

– Когда отдашь?

– День, может быть два.

Еще один долгий взгляд… и сосед протянул Пластинину брелок с ключами.

– Спасибо! – Роман пожал руку.

Вблизи панельной пятиэтажки, где снимал квартиру Роман, располагались гаражи-ракушки. Один из них Пластинин и открыл только что полученным ключом. Внутри, прямо посередине, гордо стоял мотоцикл Ява. Хоть и старый, с заржавевшим глушителем, но все еще на ходу. У него был такой в студенчестве, тоже черный, они гоняли с Гошей Марченко по Московскому району без прав, катали девчонок, пока однажды друг не влетел на нем в иномарку. Хозяин машины грозился вызвать гайцов, а такой инцидент в личном деле поставил бы крест на будущей карьере Гоши в органах. Роман уладил вопрос – отдал, скрепя сердце, любимую Яву в счет возмещения ущерба. И сейчас Гоша майор.

Роман сел на мотоцикл, накинул на глаза солнцезащитные очки, завел – рычит. Постучал по бензобаку – почти пустой, значит надо заехать на заправку. Газанув и выстрелив себя из гаража, он лихо затормозил. Закрыл ворота и поехал в соседний район. Следующим пунктом назначения был сменщик Колян.

Долгий и два коротких звонка в дверь. Минута ожидания, повторить звонки. Только теперь два коротких и один длинный. За старой, обшитой войлоком и кожзаменителем дверью послышались шаги.

– Кто?

– Я.

– Кто я?

– Я.

– Ромыч, ты что ли?

– Я.

Дверь отворилась, на пороге в трусах-боксерах стоял Колян, молодой блондинистый парень двадцати четырех лет. Стандартная история: школа, армия, после дембеля слонялся без дела полгода, подрабатывая то там, то тут. Но нашел в себе силы, уехал в Питер, окончил крутые курсы барменов, устроился там на работу, а потом сильно заболел отец – единственный оставшийся родной человек. Колян приехал в Волхов ухаживать за ним. Это не помогло – отца вскоре похоронили, но почему-то Колян решил больше не возвращаться в Петербург.