Виталий Гладкий - Седой

И все же бездеятельность тяжким гнетом давила Костю.

Однажды он попробовал устроиться на работу, но тут же оставил эту затею: в отделе кадров потребовали паспорт и трудовую книжку. А у него не было ни того, ни другого, потому что в свое время не пошел в милицию, где ему взамен справки об освобождении должны были выдать паспорт.

Не пошел, потому что знал – прописаться в городе, негде, а значит, придется куда-то уехать. Уехать, не повстречав Фонаря. Теперь же Костя просто боялся пойти туда – нарушение паспортного режима грозило ему большими неприятностями. Он содрогался от мысли, что вновь придется увидеть ржавую колючую изгородь зоны, что снова нужно будет надеть грязную, замусоленную робу и вышагивать среди серого и хмурого строя заключенных.

Костя подолгу просиживал у окна Лялькиной квартиры, спрятавшись за занавеской, жадно прислушиваясь к неумолчному городскому шуму и вглядываясь в голубой лоскут неба. И только поздним вечером, а то и заполночь, когда счастливая Лялька наконец засыпала в сладкой истоме, он, крадучись и стараясь не попадаться на глаза ее соседям, выходил из дома и в упоении бродил по осенним улицам, иногда до утренней зари…

Однажды, поздним вечером, пришел Чемодан, как всегда навеселе и с двумя бутылками неизменного «Портвейна».

– Тебе привет от Козыря… – вполголоса сказал он Косте, прислушиваясь к звону посуды на кухне, где суетилась Лялька, готовя ужин. – Счас вмажем по стаканчику и пойдем.

– Куда?

– Есть места… – уклончиво ответил Чемодан, разливая вино по стаканам.

– А все-таки?

– К одному человеку.

– Зачем? И к кому?

– Не суетись, скоро все узнаешь.

– Мне твои загадки не по нутру, – резко сказал Костя, поднимаясь из-за стола.

– Брось, не заводись. Козырь просил передать, что человек надежный. Не сумлевайся. – И добавил с нажимом: – Козырь желает, чтобы ты с этим человеком встретился. Обязательно…

Сухощавый благообразный старичок в очках с важным видом поднялся навстречу Косте и протянул руку:

– Будем знакомы, Седой. Меня зовут Леонтий Севастьянович. Присаживайся. – Он показал на стул. – Алексей! – обратился старик к Чемодану. – Ты погуляй возле дома часок. Мы тут… потолкуем.

Чемодан недовольно проворчал что-то себе под нос и вышел, громко хлопнув дверью. Старик поморщился, глядя ему вслед, затем спросил у Кости:

– Чай будешь? У меня отменный, цейлонский. Садись поближе. Тебе покрепче?

– Спасибо…

Неторопливо прихлебывая ароматный чай, старик ободряюще улыбался и бросал на Костю колючие хитроватые взгляды – явно присматривался.

Чаепитие несколько затянулось, похоже, старик испытывал терпение своего гостя, хотел, чтобы он занервничал. Но Костю эти уловки волновали мало. Он молча, с безразличным видом пил чай и на вопросы старика отвечал коротко: «да» или «нет».

Наконец старик сдался. Отставив чашку, он блаженно вздохнул, быстро потер руки, будто ему стало зябко, и спросил:

– Небось, скучно без дела маяться?

– Привык…

– Плохая привычка, – заулыбался старик; похрустев пальцами, он посерьезнел и сказал: – Вот что, Седой, пора тебя к делу приставить. Стоящему делу. Работа не пыльная, но денежная. Козырь рекомендовал тебя как смышленого, надежного человека. А мне такие и нужны.

– Чем я буду заниматься?

– А ничем, как и прежде. Так, легкая прогулка время от времени на свежем воздухе. Чтобы кровь не застаивалась. Побудешь на стреме часок-другой – и опять отдыхай с деньгой в кармане.

– Козырь хочет, чтобы я стал воровать!? – Костя резко встал, опрокинув стул. – Ты что, дед, сбрендил? Я в это не верю. Найди кого-нибудь другого. Я пошел.

– Э-э, погодь! – вскричал старик. – Я тебе не все еще сказал, парнишка. Погодь и выслушай.

– Ну? – остановился на полдороги к двери Костя.

Какая-то едва уловимая интонация в голосе старика заставила его насторожиться.

– Во-первых, не воровать, а брать то, что принадлежит нам всем. То, что государство прикарманивает, нас с тобой не спрашивая. Брать свою пайку, не огрызок черствой булки, что они нам предлагают, а кусок ситного с маслом. Усек? Имеем на это полное право. Ты вот отторчал в зоне по навету… зазря, что ли? Кто-нибудь возместил тебе убытки? Годы не вернешь, ясное дело. Но хотя бы эти… власть имущие, комнату в общаге тебе дали, да на кусок хлеба малую толику подкинули в твой дырявый карман.

– Воровать я не буду, – чувствуя, как бешенство волной окатило сердце, хрипло ответил Костя.

– Заладил, как попугай, – не буду, не буду… А куда ты подашься, друг ситцевый, без гроша в кармане, без документов, ась?

– Это не твоя забота.

– Так уж и не моя… – ехидно покривился старик. – Ты хотя бы поинтересовался, кто тебя деньгой снабжал до сих пор, чтобы ты мог спокойно и в полной безопасности на пуховых перинах с Лялькой кувыркаться. Ладно, хрен с тобой, как видно, Козырь в тебе ошибся. Похоже, кровь у тебя заячья. Что ж, разойдемся, как в море корабли. Вот только должок ты мне верни. К концу недели. Понял?

– Какой должок?

– Память отшибло? У меня тут все записано – сколько, когда…

Старик достал из ящика стола потрепанную тетрадь в клеенчатом переплете.

– Вот, черным по белому.

– Но ведь Козырь говорил, что это… подарок за то, что я записку передал…

– Подарок ты проел за месяц. А потом я, старый дурак, посочувствовал, подкармливал тебя по мере своих возможностей, по-товарищески. Думал, добром отблагодаришь. Дождался благодарности…

– Деньги я верну.

Костя с ненавистью посмотрел на ухмыляющегося старика, едва сдерживая себя, чтобы не сломать его дряблую морщинистую шею.

– В лотерею выиграешь или наследство получишь? – снова съехидничал старик.

Но, заметив опасный огонек в черных глазах юноши, сказал, с показным благодушием разведя руками:

– Как знаешь. Это твои заботы. Но деньги – через неделю, – добавил он жестким голосом.

Отворилась дверь, и на пороге вырос Чемодан. В своей лапище он держал полупустую бутылку вина.

– Холодно на улице, ядрена вошь… – пожаловался он, вопросительно глядя на старика.

Тот едва заметно повел бровью. Чемодан вздохнул и посторонился, пропуская Костю.

– Да, и еще одно, – проскрипел старик вдогонку юноше. – Там менты с ног сбились, разыскивая того, кто пришил Фонаря. Так ты, парень, поостерегись…

Угроза, явно прозвучавшая в елейном голосе старика, заставила Костю вздрогнуть. Он почувствовал, как по спине словно морозным инеем сыпануло.

Сырой, промозглый ветер гонял по ненастному небу косматые серые тучи. Занудливый мелкий дождь сеялся, как из решета, уже четвертые сутки. Рыхлый грязный снег медленно таял, обнажая неубранную листву и разнообразный городской мусор. Голые обледеневшие деревья в скверах жалобно поскрипывали по ночам, когда вместе с ветром из северной стороны вползал морозный туман. Зима была на исходе…