Руслан Белов - Хирург и Она. Матрица?

Я буду его любить так, что он незаметно для себя станет другим. Он полюбит меня, потом полюбит людей, и все у него образуется. Он не будет хирургом, он не будет стоматологом или гинекологом, он станет учителем. Он будет учить людей лечить не руками, не инструментами, а душой. А когда человек лечит душой...

– Еще один и я лопну, – вернул ее на землю голос Мурьетты. – У тебя здорово получается. Тоненькие, с дырочками, а вкусны-то как! Ладно, давай еще один.

– А если лопнешь?

– А ты дай и отойди!

Они засмеялись.

– А ты что сама не ешь?

– Не хочется...

– Что-нибудь беспокоит?

– Да так... О нас думала...

– А ты не думай. Завтра я тебе ногу буду пилить, вот об этом и думай.

– Ногу? Ты что одну будешь пилить?

– Да, одну. Две подряд – это уже ремесло. Вдохновения может не хватить, а тебе это надо?

– Понятно...

Даше стало страшно. Вдохновение – это хорошо. А если его на две ноги не хватит?

– Ты не волнуйся, – успокоил ее Хирург. – Наша контора веников не вяжет. Сегодня я тебя исследую – правильно, что не ешь, а завтра прямо с утра приступим. Так что настраивайся.

Закончив с завтраком, он обстоятельно изучил медицинскую карту Даши (после продажи квартиры по его просьбе она взяла ее из районной поликлиники). Затем она "сдала" ему анализы (кровь и тому подобное) и он удалился в "операционную".

Вышел он через два часа с листком в руках.

– Вот тебе список лекарств, которые надо купить. Если не будет чего в поселковой аптеке, съездишь в Орехово-Зуево. Нет, сразу поезжай в Орехово-Зуево. Их надо купить в самой солидной аптеке.

– А зачем лекарства?

– Я же тебе говорил, что у тебя пара пустяков с почками, печенью и желчным пузырем. И эта пара пустяков давит на лицо и осанку. Пока попьешь лекарства, а будет время, я тебя вскрою.

У Даши уже давно ничего не болело, но спорить она не стала – слава Богу, он ничего не сказал о недостаточном кровоснабжении левого полушария, и, значит, трепанации черепа ей можно не опасаться.

В автобусе Даша испугалась. "А вдруг он псих на хирургической почве? Сейчас столько психопатов кругом, газеты только о них и пишут!

Конечно, псих! Нормальным его никак не назовешь! Надо было навести справки в психоневрологическом диспансере.

Вот попала! Варежку разинула... Как же, такое наобещал. Фотомодель, телезвезда, актриса! Ведь были подозрения... Искусный хирург, а с работы выгнали. За что? За что могут выгнать искусного хирурга? За то, что резал не там и не то! И не тех! Так в раж вошел, что когда никого под рукой не было, себя стал резать! И не что-нибудь, а лицо".

Дашу прошиб холодный пот. Лицо стало деревянным. Губы высохли. Она смотрела в окно, ничего не видя. И вспоминала все новые и новые подтверждения своей догадки: "Солидный человек предложил ему возглавить клинику, миллионы долларов пообещал, а он что? Он отказался!!

А Лора? Красивая женщина, с такой бы жить да жить! А он довел ее до пуэрториканцев. Может, ей позвонить? И поинтересоваться по-бабьи?

И что я услышу? Прооперировал лицо, грудь, уши. Потом внутрь полез. Удалил аппендицит, желчный пузырь, селезенку. Укоротил кишечник, Вырвал гланды и аденоиды. Потом полез во влагалище со скальпелем, потом клитор подправил. Потом стал молотком и зубилом улучшать кровоснабжение левого полушария.

Смех смехом, а все сходится! Так что, звонить Лоре? Нет, это глупо. А что еще от меня ждать, кроме глупости? Чего ждать от дуры, которая все продала, проституткой стала в глазах людей, и после всего этого еще угодливо смотрит, в глаза маньяку смотрит?

А он улыбается. И приглядывается, что еще отрезать".

Автобус подкатил к станции. Даша вышла, уселась на скамейке. Посидев, пошла в аптеку. Покупатель в ней был один – сухонький благообразный старичок лет под девяносто в исстиранном полотняном костюме. Бережно укладывая коробочки с лекарствами в потертый кожаный портфель, он разговаривал с молоденькой аптекаршей. Из разговора Даша поняла, что старичок в свое время был известным в городе психиатром.

Когда он отошел от окошка и направился к выходу, Дашу что-то толкнуло, она пошла следом. На улице старик заметил, что за ним идут, и обернулся. Глаза его сияли участием – видимо, люди не раз шли за ним, желая проконсультироваться тет-а-тет.

– Вы хотите о чем-то меня спросить? – спросил он в конец растерявшуюся Дашу.

– Да... Если позволите.

– Я к вашим услугам. О чем же вы хотели меня спросить? – старик тепло посмотрел на проволоку, стягивавшую Дашины зубы.

– Я не знаю, как сказать... – смутилась она.

– Говорите, говорите, о нашем разговоре никто не узнает.

– Видите ли, я недавно близко познакомилась с одним человеком, бывшим хирургом. И он сказал мне, что сделает меня красавицей. Что выпрямит оперативным путем большие и малые берцовые кости, сделает пластические операции на лице, и во... во...

– Во влагалище?

– Да. И еще сказал, что после этого надо будет у меня внутри кое-что подремонтировать. Печень и тому подобное. Вот я и подумала, не больной ли он? Тем более, он говорил, что и себе операции делал...

– Гм... – задумался старик. В глазах его светилось сочувствие. – И где он все это собирается с вами проделать?

– У меня дома, в спальне. Он уже оборудование купил...

Старик виновато улыбнулся:

– Знаете, психиатрической науке известны такого рода мании. Вы можете назвать его фамилию, имя и отчество?

Даша покраснела.

– Нет...

– Я бы мог навести справки.

– Я не знаю точно, как его зовут...

Даша жалела, что начала разговор.

– Да... – протянул старик, посмотрев профессиональным взглядом.

"Думает, что я параноик", – поняла Даша и пролепетала:

– Я спрашивала много раз, он не говорил. Может, боялся, что я справки в психоневрологическом диспансере наведу...

– Знаете что, у вас есть время?

– Есть...

– Тогда пойдемте со мной, я позвоню в одно место, и, может быть, нам повезет.

– Не надо никуда идти. У меня есть мобильный телефон.

Даша вспомнила, что у нее есть номер хирурга, оперировавшего Мурьетту. "Он все равно ничего про своего друга не сказал бы", – решила она, передавая старику телефон.

– А сколько лет ему вы знаете?

– Нет, – Даша отрицательно покачала головой. – Он сильно пьет, по лицу не определишь. К тому же, по его словам, он делал себе лицевую пластическую операцию.

– Делал пластическую операцию, – задумчиво проговорил психиатр. – А вы сорвиголова, сударыня, одобряю, сам таким был...

– На вид ему лет сорок, – опустила Даша глаза.

Следующие пятнадцать минут старик-психиатр учился пользоваться телефоном и звонил в Москву.

– Есть такой человек в Первопрестольной, – сказал он, отдавая мобильник. – Зовут его Лихоносов Виктор Васильевич. Ему сорок три года, в прошлом – известный многопрофильный хирург. Семь лет назад он оперировал свою дочь, и она умерла. Отклонения в его поведении были обнаружены лишь спустя два года после этой трагедии. Год назад его выписали из лечебницы по ходатайству видного человека.