Игорь Чубаха - Пепел и золото Акелы

– Мы тоже уходим, – защелкнув и убрав нож, не стал комментировать произошедшее Сергей и взял Машу под руку.

– Еще минуточку, – совершенно успокоившимся голосом притормозила их отставшая Соня.

Пепел с Машей оглянулись. Брошенный Танычем ствол был поднят. Против Сони трюк с выкидухой не катил.

– Прежде чем начнешь стрелять, – демонстративно, типа жизнь ему пофиг, зевнул Сергей, – ответь: это ты заставила отца играть в бандитские игры?

– Ему самому на кефир хватало, – исказила бескровные губы Сони коварная улыбка. – А меня впереди ждет красивая жизнь.

– А про маску он от тебя узнал?

– Он вообще не знал про маску. – Улыбка дочери антиквара стала еще злее. Нацеленный в грудь Сергея пистолет издал глухой щелчок, но выстрела не последовало.

– Вот и я считал, что рановато тебе в мужские игры рубиться, – наконец и сам улыбнулся Пепел. – Понимать надо, что не оставил бы нас в живых этот Таныч при куше в сто пятьдесят фишек, будь у него маслины. Кто ж поверит в сказку про третьего не лишнего? А так, когда на понт не взял, то просто красиво ушел. – Пепел повернулся к спутнице: – Пошли отсюда, Маша, за нечестную игру дольщик исключается из команды.

Но Маша, не послушавшись, вдруг яростно бросилась на предательницу и вытянутыми вперед кулачками, будто таранами, ударила в грудь:

– Тварь! Тварь! Тварь!!!

И такой силы был толчок, что Соня отлетела назад, колени подшиб борт чана, и, воздев облако ядовитых молочно-зеленых брызг, дочь антиквара плюхнулась в хлорковый водоворот.

Пепел поймал Машу за шиворот и поволок на выход, выговаривая:

– Это ты зря!.. На нее убийство отца вешают... ее отпечатки на стволе, из которого этот Таныч массу людей наверняка положил... Это ты зря!..

А спины их хлестал душераздирающий визг барахтающейся в разъедающем кожу растворе гадючки. И еще был слышен топот, только не ясно, подоспевшая милиция бежала к чану, или пожарники.

– Делаем так, – учил на бегу Сергей. – Ты – к своим рокерам. Пусть тебя, как обещали, с аппаратурой вывозят... Ключи у тебя сохранились? Попадешь в квартиру, отсчитаешь сто тысяч... хватит, чтобы у Ромы твоего лепшего продюсерский центр выкупить... Полтинник мне оставь... Я, как выберусь отсюда, на него уеду из Питера... Достал меня этот город!

– А ты выберешься?!

– Я выберусь. Я обязательно выберусь!..

Перекосившийся, с заколоченными ставнями бревенчатый дом остался за спиной. И сейчас Пепла от бесхозного дома отделяли кривая улочка, единственная в деревне Бердники, лес крапивы и кладбищенская облупленная ограда.

Сергей Ожогов опоздал не меньше чем на год, отдавать простенький алюминиевый крестик Позитрона было некому, его можно было только оставить у гораздо большего высушенного солнцем до серости креста. Деревянного, с еще не окончательно изъеденной ржавчиной табличкой «Лидия Ивановна Поплавская 1940 – (дальше ржавчина)», водруженного в изголовье могильного холмика. Но сначала следовало приструнить буйствующий бурьян.

Пепел стал с корнем рвать зеленые космы, не обращая внимания на впивающиеся в ладони иголки репейников. Он не выполнил волю Коли Позитрона, в горле стоял комок.

– Лидия Ивановна вам кем-то приходилась?

Сергей распрямился и оглянулся, за могильной оградкой стоял деревенский батюшка в испачканной по низу глиной рясе. Глаза у батюшки по-славянски были пронзительно-голубые, нос картошкой.

– Дружок просил навестить, – не нашел причины врать Сергей.

– Так вы из тюрьмы?

– Из зоны, отец.

– У нас двое ваших по переписке на доярках женились, в третьем и седьмом доме. В третьем ладно живут, а в седьмом крепко запил. Вы тоже с намерением оглядеться?

Пепел понял, что здесь так принято – сразу о важном, здесь все друг про друга все знают и живут открыто.

– Увы, отец, я б тут с тоски загнулся.

– А я все жду, когда Коля вернется. Он малым был хорошим. И трактор треклятый, прости меня Господи за богохульство, этот на спор угнал.

– Не вернется он уже никогда, – вздохнул Сергей и только скрипом зубов загнал поглубже рвущийся по горлу наружу спазм. – Вот, крестик его сохранился, да не успел я его матери этот крестик передать.

– На все воля Господня. А вы возложите крестик на могилку, все ближе к сердцу покойницы будет.

– Я и хочу, только приберусь.

– Извините слугу божьего, что худо за могилками ухаживаю. Один я здесь, моя старуха тоже два года тому... А и церковь наша Бердниковская сил отбирает, ветхая. Только успеваю дыры латать. Прихожан – пяток старух, разве за всем уследишь, вот оградку красить надо, а цены, сами знаете. Или вы только освободились? Так что ж мы тут воду толчем? С дороги давайте в дом, чем Бог послал...

– Не надо, батюшка, спасибо за доброе слово. Я сейчас есть не смогу, лучше вот что, вот, возьмите. – Пепел вынул из-за пазухи полиэтиленовый сверток с пятьюдесятью тысячами долларов. – Тут и на оградку хватит, и церковь во имя невинно убиенного раба божьего Коли Позитрона новую отстроите. И еще икона там, в пакете, отнял у злых людей, здесь ей будет самое место.

– Что ж я, твои в тюрьме горбом заработанные деньги возьму, а ты по миру пойдешь?

– Это заработано не горбом, а кровью, – прошептал Пепел, чтоб батюшка не расслышал, а то еще не возьмет, и громче: – Я себе на первое время оставил, остальные руки жгут. – Пепел надеялся, что Господь его за это вранье простит. – А сейчас оставьте меня здесь, я, как сорную траву выполю, зайду умыться. – Сергей врал и дальше, заходить в церковь он не собирался. Закончит с бурьяном, тихонько вернется к жигуленку и уедет, куда – в закадычный город Питер. На дальнюю дорогу ведь денег не осталось.

– Ну, тогда я – ставить самовар, – смиренно ответил попик и направился к выглядывающей за ельником луковке купола.

По лицу Пепла скользнула тень. Мысль встревожено подсказала, что это опять в небе кружит ворон. Но нет, на ветку кладбищенской яблони, совершенно не боясь Пепла, присоседилась синица и тонко, но радостно пискнула.

Карточные игры.

Данные взяты из книги Алексея Щербакова «Тюрьмы России». Изд. «Крылов».

Парикмахерская операция по выщипыванию лишней шерсти у некоторых пород длинношерстных собак, чтобы новая шерсть лучше росла.

Ледовый дворец спорта находится рядом со станцией метро «Проспект Большевиков».

Тюремных татуировок.

Ножницы для стрижки кустов.

«Голубь» Г. Арустамьян

Игра не до закрытия пули, а на время.

Сто.

Игра в открытую.