Чингиз Абдуллаев - Осуждение истины

— Вряд ли ветер мог столкнуть с веранды такую сильную женщину, как ваша жена. И потом, ветер на веранде дует не столь мощно, чтобы свалить с нее человека. Меня интересует другое: как она могла успеть зацепиться? Она была спортсменкой?

— Нет. Не была. Но хорошо играла в теннис. Вокруг веранды есть несколько очень узких площадок, она могла зацепиться за камни и подтянуться на руках.

— Утром мы осмотрим место происшествия, — кивнул Абуладзе. — А она могла сама решиться на такой поступок? Простите, что я спрашиваю, но мне нужно знать все достаточно полно.

— Нет, конечно. Никогда. Мы были дружной парой. Очень дружной, — как-то поспешно и нервно сказал Ференсас.

— Вы часто ездили вместе?

— Почти всегда. Она не работала и всегда сопровождала меня в моих командировках и поездках. Чем возить с собой секретаря, лучше ездить с женой.

— Вы имеете в виду Батуева?

— И его тоже. Я привык ездить с женой.

— Как вы считаете, у вашей жены были враги?

— Какие враги? — удивился Ференсас. — Конечно нет. Никаких врагов у нее быть не могло. Я думаю, вы все-таки ошиблись.

— Где вы были в момент, когда услышали крик Риты Батуевой? Вспомните подробнее.

— Сначала мы прошли на кухню. Потом решили подняться к нам в комнату. Хотя нет, мы прошли в мой кабинет, и я здесь ждал Артема, который что-то забыл в своей комнате.

— Он вышел из кабинета?

— Да. Он забыл сигареты. Он курит «Картье». Артем сказал, что быстро вернется, и вышел из кабинета. Я как раз сидел в своем кресле, когда раздался крик, и я сразу выбежал в коридор, успев захлопнуть дверь. Это у меня привычка. В кабинете много оружия, и я всегда закрываю за собой дверь.

— Вы вбежали в гостиную один?

— Практически да. За мной вбежал, кажется, Годлин, я точно не помню. На веранде лежала Рита. Там суетились люди. Кто-то крикнул, что упала Эльза, и я побежал за фонарем. Он у меня в кабинете. Достал два фонаря и снова закрыл дверь. Выбежал на улицу. Там уже стояли Мошерский и Годлин, двое наших охранников. Мы все поспешили вниз. Я спускался быстрее остальных, первым. Вы были правы. Я действительно спускаюсь вниз гораздо лучше, чем все остальные.

— Она подавала какие-нибудь признаки жизни? Простите, что я спрашиваю.

Он раздавил сигарету в массивной пепельнице. Потом горько сказал:

— Конечно нет. Она погибла мгновенно, упав с такой высоты. Я это сразу понял, но думал… — он махнул рукой.

— Извините, у меня нет к вам больше вопросов, — сказал Абуладзе. — Если можно, скажите, пусть придет ваша племянница Карина.

— Да, конечно. — Арнольд поднялся и пошел к дверям. Потом обернулся. — Найдите этого подонка, — попросил Ференсас, — можете взять любой гонорар. Только найдите убийцу. — И, не дожидаясь ответа, он вышел из кабинета.

Следующей в кабинет вошла Карина. Она не успела переодеться и была в том же легком платье, в каком сидела после ужина с Дуарте. Заканчивающаяся гораздо выше колен юбка, очевидно, действовала на мистера Дуарте магически. Карина улыбнулась, прошла к креслу, села, ожидая вопросов.

— У меня к вам только несколько вопросов, — сказал Абуладзе. — Я видел вас в библиотеке с мистером Элеазаром Дуарте, перед тем как идти спать. Вы все время сидели вместе с ним?

— Честно говоря, да. Но эта была инициатива самого мистера Дуарте.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Абуладзе, глядя на ее крупные коленки, — он наверняка не хотел вас отпускать.

— Да, не хотел, — кивнула молодая женщина, — мы сидели на диване, когда услышали крик, и побежали в гостиную.

— Вы были первыми, кто вбежал в гостиную?

— Нет, первой была Оля. Она вбежала перед нами.

— А может, она не вбежала? Может, она уже была в гостиной?

— Не знаю, — задумалась Карина, — мы выбежали из библиотеки. Перед дверью в гостиную уже никого не было. Да, мы видели Олю в самой гостиной, когда она спешила к веранде.

— Кто вбежал потом?

— Батуев и Мошерский. За ними Арнольд, Годлин. А потом прибежали вы.

— Вы хорошо знали супругу вашего родственника?

— Даже слишком. Очень хорошо.

— У вас с ней были хорошие отношения?

— Вы же ее видели, разве у нее могли быть с кем-нибудь хорошие отношения? Она была истеричной, нервной женщиной. Очень своеобразный темперамент. Арнольду было с ней трудно. Но мы все старались делать вид, что ничего не происходит. Да и потом само прошлое Эльзы…

— Что вы хотите сказать?

— Ничего. За исключением того, что все и так хорошо знают. Эльза никогда не был ангелом Божьим. Скорее раскаявшейся Магдалиной.

— Вы хотите сказать…

— Вот именно, — спокойно подтвердила Карина, — она была профессионалкой. А потом Арнольд решил на ней жениться. Все сделали вид, что ничего не происходит. У нас в Литве не задают ненужных вопросов. Но мы все, конечно, знали о ее прошлом. Поэтому она все время злилась, срывалась, кричала, пытаясь строить из себя светскую даму. А на самом деле мы знали, сколько она стоила несколько лет назад. Все знали, и это ее нервировало.

— Арнольд ваш брат?

— Нет, скорее кузен. Троюродный брат, так, кажется, говорят по-русски. Мы всего лишь родственники, но он всегда хорошо относился ко мне, помогал с билетами, когда я ездила на соревнования. Был моим спонсором. Я правильно говорю по-русски?

— Правильно. А какие у вас отношения с мистером Дуарте?

— Это имеет значение?

— Для установления истины, возможно, имеет.

— Никаких. Пока никаких, — ответила она и добавила: — Если это нужно для установления истины. Только не говорите мне, что истина такая нужная вещь.

— Согласен, — печально кивнул Абуладзе, — истина всегда бывает горькой. Но она самое действенное лекарство против лжи. Своего рода сыворотка правды, которая нужна нам всем.

— А, по-моему, все и так часто лгут, — пожала плечами Карина. — Вам не кажется, что истины не бывает вообще?

— Абсолютной истины, возможно, и не бывает. Но некая истина все равно существует. Иначе как нам отличать белое от черного, ложь от правды, убийцу от нормальных людей?

— Вы действительно думаете, что убийца кто-то из нас?

— Не знаю. Я пока только пытаюсь установить истину. Последний вопрос, Карина. Как вы думаете, они с Арнольдом любили друг друга?

— Не думаю. Она нравилась Арнольду. А сама… По-моему, такие женщины никого не любят. Хотя, может, я и ошибаюсь.

— Спасибо, Карина, — кивнул ей Абуладзе, — если можно, позовите Мошерского.

— Сейчас. — Она направилась к двери. Абуладзе задумчиво потер подбородок.

Вошел Мошерский и, пройдя к креслу, спросил:

— Мне можно сесть?

— Конечно, — кивнул Абуладзе.

— Я должен чистосердечно отвечать на все ваши вопросы? — ерничая, спросил Мошерский.

— Перестаньте, — поморщился Абуладзе, — вы же сами говорили, что здесь не цирк. Убита женщина, и нам с вами как профессионалам нужно попытаться понять, что произошло.