Евгений Сартинов - Маятник мести (Тихая провинция)

Сухачева, шестилетнюю Дашеньку, и продолжал настаивать на своем. У Василия Федоровича остались кое-какие старые связи в уголовном мире и, выяснив, кто из нынешних городских авторитетов в наибольшей силе, он обратился к малоизвестному тогда Нечаю. Агентура Геннадия работала гораздо эффективней милицейского сыска. Пройдясь по адресам родных и знакомых Пера, они разыскали его и еще двоих подельников на одной из заброшенных дач. Не желая испытать на себе искусство виртуоза ножа, Рыдя пристрелил Перо лишь только тот вышел справить на крыльцо малую нужду. Убили и остальных похитителей, а девчонку вернули отцу. Ребенок после этого стал заикаться, но это было не так страшно, главное, что осталась жива. От платы Нечай тогда отказался, но зато сегодня днем приехал сам и попросил помочь в одном деле.

— Несете? Хорошо, у меня все готово, — и Сухачев показал рукой на деревянный щит, лежащий на полу. К нему с двух сторон змеились четыре цепи, основательно прикрученные к трубам отопления. Положив тушу Макара на щит, качки удалились, Рыдя велел им готовить тела остальных троих «гостей» к последнему купанию.

Прицепив руки и ноги спящего бугая к венчающим каждую цепь наручникам,

Сухачев взял приготовленное ведро с холодной водой и выплеснул на Макара. Тот очнулся мгновенно, вскрикнул, попробовал вскочить, но цепи держали крепко. Он снова упал на щит и, ошалело тараща глаза, принялся оглядываться по сторонам. Дождавшись, пока он немного прийдет в себя, Нечай задал первый вопрос:

— Ну что, Макар, очухался? Так где отдыхают твои орлы и сколько их?

Поняв наконец, что произошло, Макар снова попробовал вырваться из оков, но, поняв, что это ему не удастся, обрушил на Нечая поток брани.

— Ты, сука, да тебя Свояк…!

От крика у него на шее выступили жилы, изо рта летела слюна. Послушав немного «русскую речь», Геннадий сказал бывшему врачу.

— Успокой его.

Сухачев подошел к орущему бугаю с тонкой, гибкой лозой и резко ударил по голому животу. Макар отчаянно взвыл от боли.

— Макар, ты уж сильно не надрывайся, — спокойно увещевал его Нечай. Жить тебе осталось недолго, так хоть не мучайся зря. Где они?

Но в ответ бородач снова разразился матерной бранью. Со вздохом Геннадий обратился к человеку в переднике:

— Займись им. Пусть все расскажет.

В ответ Сухачев озабоченно спросил:

— Он такой полный, это не от больного сердца?

— Нет, — улыбнулся Геннадий. — Просто пожрать любит.

«Доктор раз обжегся, теперь дует на воду», — подумал он.

Они с Рыдей отошли в сторону и заговорили о своем. Через пару минут

Макар, так и не перестававший материть их, завопил абсолютно диким голосом. Оба они невольно оглянулись и поняли, что Сухачев подсоединил провода от розетки к половым органам детины. Отвернувшись, они невольно отошли дальше и продолжили разговор. До Сухачева долетали только отдельные слова разговора:

«Оружие… время… сложно…».

Минут через пять крики прекратились и экс-доктор позвал его:

— Геннадий Алексеевич!

Макар тяжело дышал, его голое тело покрылось потом, словно он вышел из парной. Несмотря на то, что ток отключили, по телу детины продолжали пробегать мелкие судороги.

Ну, так где все твои дружки? — повторил вопрос Нечай.

Макар открыл налитые кровью мутные глаза и с трудом, хватая ртом воздух, ответил:

— Мотель «Дубки»… корпус номер… четыре.

— Сколько их?

— Восемь… человек. Только все равно… тебе это боком выйдет. За меня…

— «За меня — за меня!». За тебя сейчас горшок дерьма не дадут. Оружие есть?

— Да. Четыре ствола и «калаш». Только зря ты все это… затеял… Свояк не простит, — Макар твердил эту фразу, словно пытался убедить не только Нечая, но и себя.

— Да брось ты. Тебе уже будет все равно. Лучше скажи, — Геннадий даже присел на корточки рядом с телом, — это правда, что Свояк расплевался с Тенгизом?

— Да. К нему хочешь обратиться? Только Тенгиз слабак против Свояка. У него и «пехоты» в два раза меньше.

Макар смолк, приподнял голову и встретился взглядом с Нечаем. В нем уже не было ярости, скорее усталость и сожаление.

— А я ведь радовался, что увижу тебя.

Больше он не сказал ничего, только попробовал дотянуться скованной рукой до ноги Нечая, похоже было, что тело снова начинало обретать силу. Геннадий быстро отошел в сторону, оглянулся на доктора и сделал жест рукой, словно убирал что-то. Они с Рыдей поднимались по лестнице, когда сзади коротко вскрикнул и быстро перешел на замирающий хрип голос Макара.

Поднявшись наверх, они развернули крупную карту области.

— Вот эти «Дубки», — ткнул пальцем Нечай. — Далековато, километров семьдесят.

— Знаю я эти «Дубки», — припомнил Рыдя. — Бывший пионерский лагерь. Деревянные хибары в лесу, стоят друг от друга метрах в пятидесяти.

— Ну, это даже лучше, чем я думал. Кто у тебя самый толковый из парней?

— Фугас, — не задумываясь сказал Рыдя.

— Позови его, сейчас все обсудим.

Рыдя удивленно посмотрел на него. Он рассчитывал сам заняться этим делом. Поняв его взгляд, Нечай сказал своему «адъютанту»:

— Тебе я дам кое-что потрудней.

Подойдя поближе, он положил руку на плечо Рыде.

— Только на тебя, Серега, я рассчитываю, как на себя.

Нечай очень редко называл его по имени, а с такой доверительной интонацией — никогда. Рыдя понял, что дело, которое он ему готовит, более чем рискованное. Но Геннадий хорошо знал своего друга. Риск делал Рыдю более собранным и спокойным, и этим он походил на Нечая.

Было полшестого утра, когда люди Нечая окружили коттедж номер четыре. Рыдя не ошибся, раньше это действительно был пионерский лагерь. От того времени остались и ворота со скрещенными пионерскими горнами, и трибуна для руководства пионерскими парадами, и мачта для флага. Только непонятно было, почему и мотель, и лагерь назывались «Дубки» — кругом рос сосновый бор.

Фугас нервничал. Давно уже рассвело, они могли начать дело и раньше, но Нечай два раза напомнил ему, чтобы все началось не раньше полшестого. За этот час ожидания парни немного расклеились, и Фугас, прошедший Афганистан — всерьез опасался, как бы они не перегорели. Ему было под сорок. Высокий, поджарый, с длинным скуластым лицом и рыжеватыми волосами, Фугас был одет, как и все остальные, в пятнистый камуфляж, только вместо черной шапочки-маски на голове красовалось армейское кепи с удлиненным козырьком. Покосившись на своего соседа, Фугас поморщился: тот обрывал лепестки у ромашки, сосредоточенно шевеля губами. Фугасу хотелось подать команду и встряхнуть парней, но он сдержался и все-таки дождался, пока минутная стрелка опустилась до самой нижней точки бесконечного путешествия, и только потом негромко скомандовал: