Бернард Корнуэлл - Хаос ШАРПА

— Если вы договоритесь с ними, то всё возможно, — сказал Шарп. — Кажется, у вас довольно дружественные взаимоотношения.

Кристофер бросил поводья Луису, потом жестом предложил Аржантье спешиться и проследовать за ним в дом.

— «Есть многое, Горацио, на свете, о чём не снилось вашим мудрецам»… — процитировал Кристофер и, проходя мимо Шарпа, бросил. — У меня есть кое-какие планы относительно вас.

— У вас есть планы относительно меня? — переспросил Шарп грубо.

— Полагаю, что в армии Его Величества короля Британии подполковник превосходит чином лейтенанта, саркастически заметил Кристофер. — Так было всегда, и разве это не означает, что вы подчиняетесь моему руководству? Итак, когда я вас вызову, вы придёте за новыми указаниями. Мсье?…

Он холодно смерил Шарпа с головы до ног и вместе с Аржантье поднялся по ступенькам.

На следующее утро пошёл дождь и похолодало. Серая завеса ливня, принесённого с запада, из Атлантики холодным ветром, который сорвал лепестки глициний, словно победитель знамёна побеждённого врага, бил в ставни виллы и гулял холодными сквозняками по галерее. Шарп, Висенте и их люди спали на конюшне, а часовые дрожали от холода и вглядывались во влажную мглу. Шарп, делая обход в середине ночи, видел свет, пробивающийся из-за дрожащих от ветра ставен в одном из окон, и с верхнего этажа ему послышался крик — так кричит попавшее в беду животное. В течение нескольких секунд он был уверен, что узнал голос Кейт, но потом убедил себя, что это либо ему показалось, либо это ветер воет в дымоходе. На рассвете он пошёл проведать Хэгмэна. Старый браконьер был весь в поту, но живой. Он спал и во сне несколько раз громко произнёс: «Эми… Эми…». Доктор, который вчера посетил раненого, фыркнул, пожал плечами и заявил, что Хэгмэн умрет. Рану он промыл, перевязал, но деньги взять отказался.

— Держите влажными повязки, — сказал он Висенте, который переводил разговор для Шарпа. — И ройте могилу.

Последние слова португальский лейтенант не перевёл.

Шарпа вызвали к подполковнику Кристоферу вскоре после восхода солнца. Полковник был укутан в горячие полотенца перед бритьём.

— Он работал парикмахером, — сказал полковник. — Разве не так, Луис? Вы ведь были парикмахером?

— И хорошим, — заметил Луис.

— Вы смотрите так, словно хотите научиться этому ремеслу, Шарп. Сами подстригались, верно?

— Нет, сэр.

— А похоже. Словно крыса обгрызла.

Бритва проскребла вниз по подбородку. Луис вытер лезвие о фланель и прдолжил.

— Моя жена должна будет остаться здесь, — сказал Кристофер. — Я недоволен.

— Недовольны, сэр?

— Она не будет в безопасности в каком-нибудь другом месте, не так ли? Она не может ехать в Опорто, там полно французов, которые насилуют всё живое, а также, вероятно, и мёртвое, но ещё свежее. Это место пока безопасно. Итак, она останется здесь, и будет удобнее, Шарп, если она останется здесь под защитой. Вы станете охранять мою жену, ваш раненый товарищ выздоровеет, вы отдохнёте, размышляя над тем, насколько неисповедимы пути Господни… А примерно через неделю я вернусь, и вы сможете покинуть виллу.

Шарп выглянул в окно, где садовник косил лужайку, наверное, первый раз в году. Коса скользила в траве, усыпанной бледными лепестками глицинии.

— Миссис Кристофер может сопровождать вас на юг, сэр, — предложил он.

— Нет, проклятье, не может, — отрезал Кристофер. — Это слишком опасно. Капитан Аржантон и я — мы должны пройти через линию фронта, и это будет нелегко, если мы возьмём с собой женщину.

Настоящая причина, конечно, состояла в том, что он не хотел, чтобы Кейт встретила свою мать и рассказала ей о своём браке.

— Кейт останется здесь, — подвёл итог Кристофер. — И вы будете относиться к ней с уважением.

Шарп ничего не ответил, не сводя с подполковника взгляда. Тот неловко пошевелился.

— Конечно, будете. Уезжая, я поговорю с деревенским священником и договорюсь, чтобы селяне поставляли для вас пищу. Хлеб, бобы и бычок — вашим людям на неделю должно хватить, а? И — ради Бога! — не обнаруживайте себя. Я не хочу, чтобы французы разграбили этот дом. И ещё… В подвалах, чёрт побери, много прекрасного порто, и я не хочу, чтобы ваши жулики добрались до него.

— Они не тронут порто, сэр, — пообещал Шарп.

Вчера вечером Кристофер показал Шарпу письмо за подписью генерала Крэддока. Письмо было сильно затёрто, особенно вдоль сгибов, чернила выцвели, но оно совершенно ясно гласило на английском и португальском языках, что подполковник Джеймс Кристофер выполняет чрезвычайно важное задание, и любой английский или португальский офицер обязан подчиняться распоряжениям подполковника и оказывать любое содействие, которое он потребует. Подделкой письмо никак не выглядело, оно свидетельствовало, что Кристофер имео право отдавать приказы Шарпу, и теперь он старался проявлять по отношению к подполковнику большую почтительность, чем до вчерашнего вечера.

— Хорошо, хорошо. Это всё, Шарп. Вы свободны.

— Вы идёте на юг, сэр? — вместо того, чтобы немедленно уйти, спросил Шарп.

— Я же сказал, что нам предстоит встреча с генералом Крэддоком.

— Тогда, возможно, вы захватили бы моё письмо к капитану Хогану?

— Пишите быстро, Шарп, очень быстро. Я должен отправляться.

Шарп написал несколько слов. Писать он не любил, потому что в школе не учился, и знал, что его стиль изложения столь же неуклюж, как коряв почерк. Он сообщил Хогану только о том, что был окружён на северном берегу, что ему дан приказ оставаться на вилле, и как только приказ будет выполнен, он немедленно вернётся к исполнению своих обязанностей. Шарп предполагал, что Кристофер прочтёт его письмо, поэтому не упоминал в нём о подполковнике, не критиковал его распоряжений. Он отдал письмо Кристоферу, который в сопровождении француза — оба в гражданском — уехали около 9-ти утра. Луис поехал с ними.

Кейт тоже написал написала письмо, адресованное матери. Утром она была бледной и заплаканной, что Шарп приписал грусти из-за расставания с новобрачным, но, по правде говоря, Кейт расстроилась, потому что Кристофер не позволил ей отправиться с ним. Эту идею подполковник категорически отказался даже рассматривать:

— Мы направляемся в очень опасное место. Переход линии фронта, дорогая, чрезвычайно рискован, и я не могу подвергнуть вас такой угрозе.

Увидев, что Кейт расстроилась, он взял её за руки:

— Неужели вы полагаете, что я хочу так скоро расстаться с вами? Разве вы не понимаете, что только долг, высокий долг способен заставить меня покинуть вас? Вы должны доверять мне, Кейт. Я думаю, что доверие очень важно в браке, не так ли?

И Кейт, пытаясь сдержать слёзы, согласилась с ним.