Бернард Корнуэлл - Хаос ШАРПА

Он тщетно ждал ответа, но не дождавшись, улыбнулся:

— И, конечно, я буду иметь честь вернуть вам вашу подзорную трубу. Я совершенно забыл захватить её сейчас.

— Вы ничего не забыли, чёртов ублюдок, — выплюнул Шарп.

— Шарп, не будьте жестоки, — осуждающе сказал Кристофер. — Поймите, что дипломатия использует деликатные методы, хитрость и — да! — и обман. И попытайтесь понять, что я договорился о вашем освобождении. Вы можете спуститься с этого холма со славой.

При этом лицо подполковника выглядело совершенно бесхитростным и чистосердечным.

— Что случится, если мы останемся? — спросил Шарп.

— Не имею ни малейшего представления, — ответил Кристофер. — Но постараюсь узнать, если, конечно, вы действительно этого желаете. Но предполагаю, Шарп, что французы воспримут ваше упорство как враждебный жест. В этой стране есть люди, выступающие против нашего плана мирного урегулирования. Они дезинформированы и предпочитают достигнутому ценой переговоров миру продолжение военных действий. Если вы останетесь здесь, то поощрите их глупое упорство. Думаю, если вы будете настаивать на том, чтобы остаться, это будет расценено как нарушение сроков заключения мира. Французы доставят из Опорто мортиры и приложат все усилия, чтобы убедить вас покинуть это место.

Он снова сделал затяжку, потом содрогнулся от отвращения, увидев, как ворон выклёвывает глаза у лежащего неподалёку трупа.

— Майор Дюлон хотел бы забрать своих людей, — он обвёл рукой с зажатой в ней сигарой трупы, оставшиеся после утренней работы стрелков.

— У него есть один час, — ответил Шарп. — Пусть поднимутся десять человек, без оружия. Скажите ему, что несколько моих людей тоже будут на склоне, и тоже — без оружия.

Кристофер нахмурился:

— Почему ваши люди выйдут из укреплений?

— Мы должны похоронить своих мёртвых, а у нас там — сплошная скала.

Кристофер опять закурил.

— Думаю, для вас лучше всего было бы спуститься вниз прямо сейчас, — осторожно напомнил он.

— Шарп покачал головой:

— Я подумаю об этом.

— Подумаете? — с раздражением переспросил Кристофер. — И сколько времени, могу я вас спросить, у вас займёт период размышлений?

— Сколько нужно, — ответил Шарп. — Я иногда очень медленно соображаю.

— У вса один час, лейтенант, — сказал Кристофер. — Только один час.

Он сказал что-то по-французски Дюлону, который кивнул Шарпу. Шарп ответил тем же. Кристофер выбросил недокуренную сигару, развернулся на каблуках и ушёл.

— Он лжёт, — сказал Шарп.

Висенте был в этом не уверен.

— Почему вы так думаете?

— Я скажу вам, почему я уверен, — ответил Шарп. — Говнюк не стал мне приказывать мне. Мы в армии. Здесь не уговаривают, здесь отдают приказы. Выполняйте — и без разговоров. Раньше он мне приказывал, а сегодня — нет.

Висенте перевёл разговор сержанту Мачедо, который вместе с Харпером был приглашён на совещание. Оба сержанта, как и Висенте, выглядели обеспокоенными, но ничего не сказали.

— Почему он не приказал вам? — спросил Висенте.

— Потому что он хочет, чтобы я спустился добровольно. Потому что впереди нас ничего хорошего не ожидает. Он знал это и лгал.

— Вы не можете быть в этом уверены, — серьёзно заметил Висенте, снова становясь похожим на адвоката, а не на солдата, которым был теперь.

— Мы ни в чём, чёрт возьми, не можем быть уверены, — проворчал Шарп.

Висенте посмотрел на восток.

— Канонада в Амаранте стихла. Может быть, заключён мир?

— С какой стати? — спросил Шарп. — Зачем они вообще на вас напали?

— Чтобы прекратить наши торговые отношения с Великобританией.

— А зачем им теперь уходить? Торговля начнется снова. Они не закончили свою работу, а французы так быстро не сдаются.

Висенте приумолк на несколько секунд, потом заметил:

— Может быть, они поняли, что их ждут большие потери? Чем глубже вторгаются они в Португалию, тем больше врагов у них появляется, тем длиннее коммуникации, которые они вынуждены защищать, чтобы обеспечить поставку продовольствия и боеприпасов. Может быть, они решили прислушаться к голосу разума?

— Проклятые лягушатники не понимают значения этих слов, — ответил Шарп. — И есть ещё кое-что. Кристофер не показал мне никаких бумаг, верно? Думаю, никакое соглашение не подписано.

Висенте кивнул, признавая силу этого довода.

— Если хотите, я спущусь к ним и попрошу показать бумагу.

— Никакой бумаги нет, — отрезал Шарп. — И никто не спустится с этой вершины.

Висенте помолчал, потом спросил:

— Это приказ, сеньор?

— Это приказ, — твёрдо ответил Шарп. — Мы остаёмся.

— Тогда мы остаёмся, — согласился Висенте.

Он хлопнул Мачедо по плечу, и они вернулись к своим людям, чтобы рассказать, что случилось.

Харпер присел рядом с Шарпом.

— Вы и впрямь во всём этом уверены?

— Конечно, не уверен, Пат, — раздражённо отозвался Шарп. — Но думаю, он лжёт. Он даже не спросил, скольких мы потеряли! Если бы он был на нашей стороне, то спросил бы, ведь так?

Харпер пожал плечами, не зная, что и сказать.

— Так мы уедем отсюда?

— Они возьмут нас в плен и отошлют в чёртову Францию.

— Или домой?

— Если война закончена, то да, Пат, мы поедем домой. Но если война закончилась, об этом нам скажет кто-нибудь ещё. Португальский офицер, например. Но не Кристофер. И если война закончилась, почему нам дают всего час на капитуляцию? Мы могли бы раздумывать хоть до конца наших жизней, а не один час.

Шарп посмотрел на склон, откуда последние тела убитых утром французов убирались похоронной командой, которая поднялась по тропе под белым флагом и без оружия. Их привёл Дюлон, он же догадался принести две лопаты, чтобы люди Шарпа смогли похоронить своих мёртвых: двух португальцев, погибших от взрыва снаряда на рассвете, и стрелка Доннелли, который ещё с ночного штурма высоты лежал под грудой камней.

Висенте приказал сержанту Мачедо и троим солдатам выкопать две могилы. Вторую лопату Шарп вручил Вильямсону:

— Выройте могилу. На этом ваше наказание закончено.

После стычки в лесу Шарп постоянно давал Вильямсону тяжёлые поручения, пытаясь сломить его дух, но ему казалось, что Вильямсон наказан уже достаточно.

— И оставьте здесь свою винтовку, — добавил он.

Вильямсон схватил лопату, отшвырнул винтовку и, сопровождаемый Доддом и Харрисом, спустился туда, где над сплошным скальным основанием было достаточо почвы, чтобы вырыть в ней глубокую могилу. Харпер и Слеттер принесли труп и скатили его в яму. Харпер прочитал молитву, и Слеттер благочестиво склонил голову. Теперь Вильямсон, голый до пояса, сгребал землю в могилу, а Додд и Харрис наблюдали, как французы уносят последних своих мертвецов.