Матвей Ройзман - Дело №306

- Мой соловушко! - Старик поцеловал скрипку. -А для чего же ее покрывают лаком? - спросил я.

- Для того чтобы она выглядела красавицей, чтобы пот от рук скрипача, изменения температуры и влажности воздуха не повредили дерево. Ведь играют на скрипке и в помещении, и на улице, носят ее и в мороз, и в жару, и в дождь! Еще мой учитель Кузьма Порфирьевич Мефодьев обращал главное внимание не на лак, а на грунт.

- Значит, вы считаете, что секрет изумительного звучания кремонских скрипок в особом грунте?

- Сохрани бог! Секретов у итальянцев нет! - Он поднял обе руки вверх, словно защищаясь от меня. - И у нас нет!

«Ах ты жох! - мысленно обругал я его. - Секретов нет, а что ты прячешь под замком в несгораемом шкафу?» Но вслух вежливо спросил:

- Вы же сами сказали, что вот грунт…

- Грунт нужен для того, чтобы лак не проникал в дерево неравномерно. Не проникал! - воскликнул он. - Теперь мы знаем, что Страдивари грунтовал скрипку снаружи и изнутри смесью пчелиного воска и клея, которые растворял в вареной олифе.

Я добрался до того вопроса, к которому стремился:

- Вы читали статью вашего сына о грунте?

Мастер широко раскрыл глаза, встал со стула, придерживая сползающие с носа очки.

- Так-с! - сказал он тихо, а мне почудилось, что он закричал. - Другим статейку о грунте показал, а меня, отца, не удостоил. Секрет-с! - И он желчно засмеялся. - Ах, Антонио! - почти шепотом произнес он. - Ах, Страдивари! Мой Михайла еще почище твоего оболтуса Франческо…

Ох и лис! Да разве Михаил Золотницкий, мечтающий о современной идеальной скрипке, чем-нибудь похож на бездарного наследника итальянца?

- Мы, кажется, говорили о статье вашего сына?

- Да, да! - зачастил мастер. - Что ему отец? Наплевать на него с высокой горы! - Он погрозил пальцем. - Отец все видит, да не скоро скажет! Мелко плаваешь, Михаила Андреевич!

- Что плохого вам сделал сын? - спросил я, глядя ему в глаза.

- Что-с? - спросил мастер и увильнул от ответа. - А то-с!

Подойдя к судкам, он развязал салфетку, приоткрыл верхнюю крышку и вдохнул в себя аппетитный запах.

- Расстаралась Любаша! - добродушно сказал мастер. - Милости прошу к нашему шалашу, - предложил он и поставил на электрическую плитку судочек с супом.

Я хотел было отказаться, но потом передумал: пока мастер будет обедать, я сумею рассказать ему о статье его сына. Он наверняка выскажет свое мнение, и я узнаю то, для чего, собственно, пришел!

Андрей Яковлевич усадил меня за стол…

- А статья вашего сына прелюбопытная, - сказал я.

Мастер, набив полный рот, что-то промычал в ответ, но я уже стал хозяином положения. В чем суть дела? Он, Михаил, доказывает, что есть скрипки Страдивари, в которых от времени сошел почти весь лак, но они по-прежнему звучат восхитительно. Однако если снять ножом немного грунта, звук ухудшится. Михаил, так же как и Андрей Яковлевич, объясняет, что именно грунт спасает скрипки от всех напастей и составлен он из разных смол и пчелиного воска. Я спросил мастера, знаком ли он с техникой восковой живописи - энкаустикой? Старик, усердно работая ложкой, отрицательно покачал головой. Я объяснил, что анализ краски древних египетских фресок показал, что входящий в нее пчелиный воск, особым способом обработанный, как его называют - пунический воск, за пять тысячелетий не растворился, не высох и вообще никак не пострадал от солнца, ветра и дождей. Естественно, что пропитанные этим воском деки скрипки никогда не теряют в весе, а следовательно, не изменяется точно установленная высота звука и характер его тембра. Но, продолжал я, воск придает краске и лаку еще необычайную свежесть и жизненность. В местах погребения египтян были обнаружены портреты, покрытые воском. Словно века их не коснулись - портреты кажутся написанными вчера!

Наконец Андрей Яковлевич вытер губы салфеткой и сказал:

- Мой сын перво-наперво скрипач, а у скрипача мозги, вроде стрелки испорченного компаса, повернуты в одну сторону: на старинную итальянскую скрипку. Заметьте, на старую, обыгранную, где и лачок местами сошел и трещинки имеются, конечно подклеенные и закрашенные. Вообще заметны следы нашей работки! - Тут Золотницкий поставил передо мной тарелку с телячьей котлетой и ровненьким соленым огурчиком и продолжал: - Ведомо ль вам, уважаемый, что ради этого некоторые, прости господи, знатоки-скрипачи разбивали свой инструмент, а потом приходили в мастерскую и просили его починить?

Мой собеседник взметнул над головой правую руку с поднятым указательным пальцем.

- И вот фортуна! Нашли скрипку Страдивари, которую он сделал в тысяча семьсот шестнадцатом году. Ни царапинки, ни пятнышка! Знаменитые скрипачи опробовали ее, и она, нечиненая, звучала лучше, чем его же чиненые! Кажется, все понятно? Ан нет! Подавай лауреатам залатанных итальянцев! А советский мастер не делай новых, а потроши старые, чини, заклеивай!

Андрей Яковлевич устремился в угол, хватил кулаком по шкафу. И гул прошел по комнате.

- Мой отец, - продолжал он, - тридцать лет гнул хребет у хозяев на фабрике. Я - рабочий человек чуть ли не с двенадцати лет! - Он протянул ко мне руки с оранжевыми от краски и лака пальцами, с загрубелыми, мозолистыми от стамесок и напильников ладонями. - Я делаю хорошую, полезную вещь - хвали меня, благодари! Делаю дрянь - ругай, гони в шею! А скрипачи? Не успел получить путевку на гастроли, особенно за границу, так сейчас же подай ему из Государственной коллекции итальянскую скрипку!

Я было хотел ответить, что немало наших скрипачей играют на советских скрипках и вдобавок на новых. Но тут Андрей Яковлевич, тяжело дыша и вытирая клетчатым платком пот со лба, снял очки и опустился на стул.

- Да что я надрываю сердце?! - сокрушался он, сгорбившись и расстегивая воротник. - Вон мой Михайла, свет Андреевич, получил от меня добрую скрипку. Нет, разонравилась! У отца не спросил: как, мол, быть? А раздобыл себе итальянца Маджини! - Старик наклонился ко мне и доверительно прошептал: - А Маджинито у Михайлы фальшивый! Провались я на этом месте!

Этому я охотно поверил: скрипки Маджини долгое время не были в ходу, а потом, когда знаменитый скрипач Шарль Огюст Берио стал играть на инструменте итальянца, на них поднялся спрос. Предприимчивые комиссионеры вклеивали в любую подержанную скрипку с двойным усом этикет Маджини…

Однако допустим, что Михаил Золотницкий разочаровался в инструментах отца и завел себе Маджини. Зачем же он, как заявил мастер, стремился узнать секреты отца?

Андрей Яковлевич, прижав ладони к щекам и медленно покачиваясь, говорил:

- Ах, какую новую скрипку сделал я для Михайлы! Четыре года корпел, перед второй лакировкой около двух лет сушил. Ну, думаю, расцелует меня сынок! А он и не стал дожидаться моего подарка. Вот где обида! На отцовской скрипке ему зазорно играть… Ну ладно! - воскликнул мастер и хлопнул рукой по столу. - Моего «Жаворонка» отдаю на конкурс! Быть ему в Государственной коллекции! Пусть Михаила любуется да облизывается! А к моим секретам не подпущу! Выкуси, вот!..