Татьяна Степанова - Пир на закате солнца

С разговорчивой консьержкой внизу оставили сотрудника милиции – под видом электрика. Квартиру вскрывать не стали. Хозяйку и Угарова (если придет) решено было дожидаться на этажах: на третьем и на шестом дежурили оперативники.

Время шло.

Из окон многоэтажки, стоявшей на юру, были, видны только стройки – неподвижные краны, скелеты домов, зеленые щиты, отгораживающие МКАД, и яркий оранжевый закат, съедаемый наползающими со всех сторон тучами.

В девять часов вечера снова начался дождь. Сквозь его пелену было видно, как во двор въехал новенький «Крассовер». Анна Гаррис вернулась с работы одна.

В окнах ее квартиры зажегся свет. Через дверь был слышен телевизор: новости по Первому каналу. Телевизор работал до одиннадцати, потом его выключили. Свет погас на кухне и в одной из комнат: Анна Гаррис переместилась в спальню.

И в этот момент снизу, из «будки» консьержки, дежуривший там оперативник доложил:

– Он возле подъезда. Его машины не видно.

Писк домофона. Анна Гаррис что-то не торопилась открывать – может, была в ванной, а может, в туалете зависла. Снова нетерпеливый сигнал.

– Пусть консьержка открывает, впустите его, а то может уйти, – приказал старший группы захвата. – Пусть поднимается, мы его встретим.

По знаку «электрика» встревоженная не на шутку происходящим консьержка нажала на кнопку домофона и открыла дверь подъезда. Возможно, в этой нелепой поспешности, в желании поскорее заманить ЕГО внутрь и крылась та роковая ошибка, от которой, увы, не застрахованы любые спецоперации.

Угаров вошел в подъезд, поднялся мимо «будки» консьержки к лифту. «Электрик», не получивший приказа на личное задержание, лишь наблюдал за ним через стекло. Вид фигуранта ему чрезвычайно не понравился и одновременно укрепил в мысли, что это ТОТ САМЫЙ, и никто иной.

С Угарова ручьем текла вода. Он вызвал лифт и достал из кармана мобильный, набрал номер в одно касание. В квартире Анны Гаррис наверху заиграл, запел телефон – рок-н-ролл, веселая квартирка!

Лифт поднимался на пятый этаж, оперативники ждали. Остановился, двери открылись.

– Алло, Андрюш, это ты, прости, я в душе была, не слышала звонка.

Женский голос в мобильном телефоне. Угаров позвонил в дверь, не отвечая.

– Алло, ты где? Подожди, кто-то звонит в дверь. Бегу, бегу… Кто там?

– Я, – ответил Угаров в трубку.

Анна распахнула дверь. Она была в махровой простыне, с мокрыми волосами. Увидела его на пороге и…

– Что с тобой? У тебя такой вид… Где ты был, что-то с машиной, да? Ты весь в грязи…

Ее зрачки расширились – удивление, страх, тревога: за спиной Угарова у лифта она увидела троих незнакомцев. Они появились бесшумно – с верхней и с нижней лестниц.

– Что происходит?!

Угаров обернулся и… У него был один путь, как им всем тогда казалось, в ее квартиру – и попытаться захлопнуть за собой дверь, но эту возможность они отлично предусмотрели. Но он не сделал того, чего они ожидали. Они недооценили его.

Удар! В тесном пространстве лестничной клетки его тело развернулось, и старший группы захвата, получив сокрушительный удар ногой в челюсть, повалился на своих коллег. Угаров, не разбирая дороги, прыгнул вперед, наступив на тело упавшего. Крик боли, возня…

И вот он уже на лестнице.

– Стой! Стреляю!

Предупредительный вверх, как и положено по уставу, а драгоценные секунды потеряны…

– Стой!!

Снизу на шум выстрелов уже мчался «электрик», расстегивая на ходу кобуру. Сверху по лестнице бегом спускались оперативники. На площадке третьего этажа Угаров, зажатый в клещи, остановился.

Выстрел!

ГДЕ, КОГДА ЭТО УЖЕ БЫЛО?

НА КОГО ШЛА ОХОТА?

Выстрел! Треск разбитой плитки на полу у самых ног. Его не хотели убивать, его собирались взять живым.

ВЫСТРЕЛ!

КТО-ТО БЕЖИТ ПО ДОРОГЕ – СРЕДИ ПЫЛИ, ГАРИ, СРЕДИ ЭТОГО ОРАНЖЕВОГО ЗНОЯ…

Выбив плечом стекло на площадке третьего этажа, Угаров прыгнул вниз – не глядя, не разбирая, что под ним – кусты, припаркованные машины, мокрый асфальт:

Он упал плашмя на крышу «Тойоты», и она прогнулась, смялась. Оперативники думали, что он расшибся и уже не поднимется. Но они и здесь его недооценили.

Звон разбитого стекла. Угаров был на ногах у машины, его шатало, через высаженное боковое стекло он открыл дверь «Тойоты», рванул на себя.

– В голову не стреляй! – успел крикнуть старший группы подоспевшему «электрику», который уже вскинул пистолет.

Выстрел!

Пуля чиркнула по крыше «Тойоты», оставив свой след.

Рев мотора – сокрушив шлагбаум парковки, машина рванулась со двора и сразу как будто растворилась в дожде.

О том, чем закончилась засада на улице Академика Виноградова, Катя не знала. По пути из Архангельского в Москву она позвонила Мещерскому. После того, что она видела у театра Гонзаго, одиночество казалось нестерпимым – настоящей пыткой, казнью. Пусть друг Сережка и ужасен в своей бороде, но с мозгами-то у него все по-прежнему в норме, светлые мозги, незамутненный источник, а как раз этого ей сейчас очень не хватает.

Ну и, конечно же, Мещерский тут же пригласил ее отужинать в том самом тайском ресторане на Чистых Прудах.

– Катюша, закажи бамбуковую рыбу, они туда добавляют кокосовое молоко.

– Не хочу, кусок в горло не лезет.

– Почему?

И Катя рассказала ПОЧЕМУ. Все рассказала, что знала, что видела и чего не понимала.

– Дела… – Мещерский как-то сразу тоже позабыл про «бамбуковую рыбу» и «дим-самы». – Ничего себе… вот черт… И вы в убийстве этой девушки Кусковой Полины опять Угарова подозреваете?

– Его машину у парка снова камера зафиксировала, дважды такие совпадения не бывают.

– Но он не способен убить.

– Можешь за него поручиться?

– Я знал его в юности, мы жили в одном дворе.

– Сколько времени прошло с тех пор.

– Я хотел ему помочь, думал – все это какая-то ошибка. Там, в камере, он мне сказал, что безумно любит одну женщину, ее Анна зовут, назвал мне ее телефон и попросил ей позвонить, рассказать, что он в милиции. И я позвонил ей.

Катя подумала: так вот кому Гущин обязан утечкой информации и вмешательством в дело адвоката.

– Вот ты позвонил, сделал жест благородный, а знаешь, что из этого вышло? Вот он теперь на свободе, и вторая жертва мертва. Знаешь, в каком виде труп нашли? А он был с ней знаком, с этой Полиной Кусковой. Говоришь – влюблен безумно в одну, которую Анной звать, так она ему в матери годится, судя по нашим данным, а эта Полина – он к ней ночевать приезжал, она у него вроде запасного варианта была, на всякий случай, а потом под нож пошла.

– Не может такого быть!

– Соседи Полины видели его там, у нее, в Воронках. Младшая сестра Полины тоже пропала, ее в розыск объявили, может, и она убитая где-то лежит, спрятана. Эх, Сережка, знаешь, как называется этот твой жест, этот твой звонок тайком? Предательство. А Гущин еще хотел, чтобы ты помог нам.