Федор Московцев - M&D

Андрей поблагодарил и ответил, что,

– Всё это пустое, всё лирика – обычная униформа.

Вкратце рассказав о том, как обстоят дела с продажами аккумуляторов, спросил о возможных дополнительных скидках. Фарид поставил в известность, что максимальные скидки уже даны, и даже на большом объеме ничего не удастся сделать. Вынув калькулятор, стал что-то высчитывать, и записывать расчеты на листке бумаги. Перед Андреем открылась картина взаимоотношений фирмы «Базис-Стэп» с аккумуляторным заводом «Электро-Балт». Была показана экономика взаимозачетных схем, и даже вычислена потенциальная прибыль Экссона при реализации первой партии аккумуляторов.

– Видишь, Андрей, моя прибыль составляет примерно семь процентов, тогда как ты получишь пятнадцать-двадцать. Ты зарабатываешь больше, чем я.

«Но я пока что писающий мальчик перед тобой», – подумал Андрей.

Они проговорили примерно два часа, и, провожая по отделению до лестницы, Фарид сказал:

– Володя говорил тебе – ты нас сегодня поведёшь в ночной клуб?

Андрей не подал виду, что сегодня ему совсем не до клубов:

– Клубиться – моя страсть.

После работы он поехал домой, чтоб успеть побольше сделать разных дел и как-то загладить перед женой вину за будущий нехороший проступок – отсутствие дома в вечернее время. Пришлось отпроситься «по делу».

Он заехал за ними в начале девятого. Игорь Викторович тоже решил присоединиться к компании. Быстровы почему-то решили пойти в «Молотов Гараж», клуб на Площади Чекистов. Оба они что-то где-то слышали об этом заведении. Андрей тоже слышал, причём самые разноречивые суждения. Одни говорили, что туда надо ходить в будние дни, желательно по средам, на выходных там отстой. Другие говорили, что днём там классно, по вечерам – отстой, без разницы, в какой день. Третьи утверждали, что там вообще делать нечего – в любой день, в любое время.

И вот, они приехали, чтобы увидеть всё своими глазами. Андрею сразу не понравилось – торчковый панк-рокерский гадюшник. И смотрится дёшево. Возможно, в эпоху перестройки это выглядело актуально, но на дворе 2000 год, пора бы сделать ремонт.

Музыка громыхала подобно ковровой бомбардировке, туда сюда сновали обдолбыши в цепях и напульсниках. Да, это было подходящее место для безрадостной пьянки и упаднического веселья. Но не для съёма.

Андрей указал на это своим спутникам, но Владимир, когда заходили, разглядел каких-то девушек на улице перед входом, и вышел из зала. Пришлось занять столик и ждать, вдруг Быстров кого-то приведёт.

Заказ пришлось ждать долго, все уже успели привыкнуть к шуму. Сидели, обсуждая собравшуюся молодежь. Это была рокерская тусовка, здесь никогда не крутили танцевальную музыку. Однако, кто-то всё-таки пытался станцевать под мрачные гитарные запилы.

Тут Андрей заметил появление в зале девушки в сером брючном костюме. Она подошла к барной стойке, что-то сказала бармену, потом жестом подозвала официантку, тоже что-то проговорила такое, на что та покорно закивала. Администратор?

На его лице промелькнуло приятное изумление. Она… тут работает?!

Эту гибкую фигуру, эти черные волосы, он узнал бы из десятка тысяч.

– Кого ты там увидел? – спросил Игорь Викторович.

– Кажется, это она.

– Кто ещё?

– Однокурсница.

В этот момент девушка в сером костюме повернулась лицом, и он убедился в том, что находится при памяти – это была Маша Либерт.

Выйдя из-за стола, Андрей направился к ней. Заметив его, она отпустила официантку.

– Голова кругом… что ты тут делаешь?! – сказал он, приблизившись.

И поцеловал – хотел в щёку, а получилось в губы.

– Догадайся с трёх раз. Что, не ожидал меня тут увидеть?

– Да… сколько мы уже не виделись – года два, больше? Знал бы, что встретимся, привёл бы себя в порядок: голову вымыл, зубы почистил, да чего уж там – трусы бы поменял, давно уж собирался!

Она отвесила ему подзатыльник:

– Ты всё такой же распиздяй!

И спросила:

– Ты здесь один?

Он махнул в сторону столика:

– С друзьями.

Она пригляделась, затем произнесла тоном глубокого понимания:

– О, да! Как обычно – солидная публика.

– Немного нелепо тут смотрится, да?

– Нет, почему, у нас разный контингент, всякие приходят. Даже сейчас, когда золотые времена уже прошли.

Маша рассказала, что сюда её устроил хозяин заведения – один из знакомых, из тех, с кем она «волшебно проводила время». Это означало, что парня жестоко продинамили, но она настолько вытрахала его мозг, что он, несмотря на такое обращение, всё-таки устроил её на работу. Если бы отвела взгляд и сказала, что «ничего особенного, пересеклись пару раз, поговорили», это бы значило, что был контакт и намечаются серьёзные отношения. Оказывается, заведение умирает, и скоро закроется, а на смену ему откроется другой клуб – в другом месте. И Маше обещана там хорошая должность – поэтому она тут до сих пор.

Стоял ужасный гвалт, барабаны строчили пулеметной очередью, вокруг толкалась пьяная молодёжь, и Андрей спросил Машу, где тут у неё рабочий кабинет.

– Пойдём, – и она увлекла его к выходу.

Выйдя из зала, они пересекли холл, мимо охранника прошли узеньким коридорчиком, и остановились перед дверью с надписью «Директор». Вынув ключ, Маша открыла её. Они оказались в небольшом кабинете – стол, кресло, шкаф, диван, пара стульев, на стенах – постеры с изображением известных рок-групп.

Андрей остановился посередине, разглядывая плакаты. Маша, закрыв дверь, подошла к нему вплотную:

– Ну, рассказывай…

– А что «рассказывай»…

Он был вынужден приобнять её – не отскакивать же от подруги. Она положила ладонь на его ширинку, провела пальцами, едва касаясь. Этот её манёвр не остался без должного отклика. Пытаясь выглядеть серьёзным и сохранить остатки благоразумия, он пересказал услышанную когда-то от Шавликова историю его любви.

– … «в 95-м Неля положила мне ладонь на ширинку и сказала, что есть занятия поинтереснее, чем игра в волейбол. С тех пор она крепко держит меня за яйца». Буквально так и сказал: «в 95-м положила ладонь на ширинку». Только потом я выяснил, что познакомились они на турбазе – играли в волейбол в одной команде.

Её движения стали более настойчивыми, другой рукой она обняла его шею.

– …свет не будем выключать? – спросил он.

– Ну… если у тебя там появилось что-то принципиально новое, и ты не хочешь это показывать…

…Когда вышли в холл, у неё был довольно расстроенный вид. Андрей чувствовал себя неловко – и молчание, и слова, всё это выглядело бы сейчас нелепо.

– У нас всегда всё начиналось осенью, – наконец, выдавил он.

– Тебя, наверное, невозможно удержать за яйца. По крайней мере, такие тебе ещё не попадались – кто бы смог это сделать. Я права?