Чингиз Абдуллаев - Его апатия

—Откуда твоя мать узнала о случившемся?

—Следователь повестку на дом прислал, для Ленки. Мать в прокуратуру перезвонила и все узнала. А потом еще повестка приходила. И адвокат какой-то звонил. В общем, его все-таки, видно, подставили. Омар на такое не способен, сил бы у него не хватило. Слабый он был, никчемный.

—Ты сказал, что в Киев приезжал его друг Анатолий Потребеев? Не знаешь, чем он сейчас занимается?

—У него фирма своя в Москве. Неплохо устроился. Но только я ему сказал, чтобы он больше здесь не появлялся. Нечего ему тут делать. Тоже мне друг нашелся! Омару помогать нужно было , когда у того денег не осталось. А когда его посадили, этот "друг" решил к жене стежки подбивать, благодетель. Но он хотя бы Ленку успокоил, и за то ему спасибо. Омар все равно бы плохо кончил. Без мечты он жил, без полета...

—А ты у нас, значит, "летаешь",—вздохнул Дронго.—Ты за границей, я слышал, много раз был. И все просто так, для души?

—Много.—Николай обрадовался приятным воспоминаниям.—Мы в Турции три раза были, в Польше, в Белоруссии.

—В Турцию и в Польшу—это наверное по делам,—перебил его Дронго.—Я не об этом.Сколько раз ты для души за границу ездил? Просто так, с семьей?

—У нас домик хороший за городом есть,—разозлился Бондаренко.—И в Крым можем поехать,и в Анталью. Я не миллионер, чтобы по разным Франциям мотаться.

—Не сомневаюсь.Ты у нас деловой человек. Только теперь уходи. Может позвонить твоя сестра, а я бы не хотел разговаривать с ней при тебе.

—Значит, не уедешь?

—Обязательно уеду. Поговорю с твоей сестрой и уеду. Пойми, что так нужно для помощи человеку.

—Какой ое человек,—поднялся со своего места Бондаренко,—недоразумение одно. Не знаю, зачем ты приехал и почему его делом занимаешься. Даже если его из тюрьмы выпустят, он уже никому не нужен. Ни семье, ни сыну. Проиграл он свою жизнь.

Бондаренко повернулся и пошел к выходу. Хлопнула дверь. Дронго остался сидеть на стуле. Ему не хотелось признаваться самому себе, что ушедший во многом прав. Ему опять вспомнилось лицо Омара Нагиева, лежавшего в тюремной больнице и смотревшего в потолок. И плач взрослого мужчины, плач разуверившегося, сломленного человека. Получается, что все зря. Зря он сюда приехал, зря столько хлопочет. Или Бондаренко не прав и еще можно побороться за душу Омара? Он не успел додумать до конца эту мысль, когда опять раздался телефонный звонок.

Голос показался незнакомым—этот ломающийся голос подростка. И лишь затем Дронго догадался, что звонит сын Омара, Руслан. Здравствуйте,—сказал мальчик,—это дядя Дронго?

—Добрый вечер,—ответил Дронго.—Что тебе нужно?

—Я хочу поговорить с вами,—твердо заявил подросток.

—Уже поздно,—сказал Дронго, взглянув на часы.—Десятый час вечера, давай поговорим завтра.

—Можно сегодня?—попросил Руслан.—Завтра с вами будет говорить мама, а я хотел встретиться с вами сегодня.

—Где твоя мама? Ты говоришь из дома?

—Да. Она спит. Бабушка дала ей какое-то успокаивающее лекарство, по-моему, снотворное. Я слышал, как бабушка звонила дяде Коле. Он к вам завтра обязательно приедет, чтобы уговорить уехать. А мне нужно с вами увидеться.

—Почему ты считаешь, что меня так легко уговорить?

—Не знаю. Но бабушка сказала, чтобы он дал вам деньги.

—Не все в этом мире покупается за деньги,—пробормотал Дронго.—Где ты взял мой телефон?

Вытащил визитку у мамы из сумки. Я слышал, как бабушка разговаривала с дядей Колей. Они заставят вас уехать.

—Не заставят.—Дронго улыбнулся.—Я свободный человек, Руслан. А свобода—это возможность не делать того, чего не хочешь.

Мальчик замер. Он впервые услышал такое определение свободы. Не вседозволенность, а возможность не делать поступков, которые противоречат собственной натуре и характеру.

—Я хочу к вам приехать.Можно?—спросил мальчик.

—Прямо сейчас? Нет, уже поздно. И, между прочим, нехорошо лезть к маме в сумку. Очень нехорошо.

—Я хочу сегодня,—упрямо повторил Руслан,—вдруг вы передумаете и уедете.

Дронго еще раз посмотрел на часы.Поздновато для встречи с ребенком. Отказать мальчику было легче всего. Но отказывать нельзя. Раз уж он сражается за душу Омара, то обязан помнить и о судьбе его сына. Если Омар виноват... Об этом не хотелось даже думать. У мальчика впереди долгая жизнь, и она может начаться с приговора, который произнесет судья в зале суда. Если его отец получит пожизненный срок без надежды на апелляцию, судьба мальчика круто изменится. На всю жизнь он останется сыном убийцы. Сыном человека, отбывающего пожизненное наказание. Хорошо, если Омар умрет через год или два. А если будет жить двадцать или тридцать лет? Как жить Руслану, знающему, что его отец в тюрьме и никогда оттуда не выйдет? Как жить человеку, отец которого виновен в столь страшном преступлении?

Но что он сможет сказать сыну убийцы? О чем они могуи говорить? Дронго нахмурился. Судя по всему, мальчик слышал весь разговор. Мать и бабушка кричали, не слишком заботясь о том, что их услышат. Если Руслан все слышал—значит, разговор будет сложным, почти мужским. И отказывать мальчику в нем нельзя.

—Я не могу позволить тебе приехать ко мне одному,—сказал Дронго.—Может, завтра утром я сам к вам приеду?

—Еще совсем не поздно,—настаивал Руслан.

—Сделаем так,—предложил Дронго,—я закажу такси, которое подъедет к твоему дому, ты сядешь в него, и тебя привезут ко мне. А потом я отправлю тебя домой. Договорились?

—Да—сразу согласился Руслан.—Но я могу приехать на автобусе. До одиннадцати еще ходят автобусы.

"Мальчик рано повзрослел".—подумал Дронго.

—Нет, лучше я пошлю машину,—возразил он,—пока ты доберешься на автобусе, я уже буду спать,—соврал он.

—Хорошо,—сказал Руслан,—только я сам заплачу за такси.

—Договорились.—Дронго понимал, что отказ может оскорбить подростка.—Но учти, что твой отец специально дал мне денег на такой случай,—снова соврал он.

—Он дал вам денег?—не поверил Руслан.

—Немного, но дал,—ответил Дронго.—Поэтому не нужно проявлять характер, разреши мне заплатить из денег, выданных твоим отцом.

—Когда придет машина?—спросил мальчик.

—Наверное, через полчаса. Только ты постарайся выйти из дома незаметно, чтобы не беспокоить маму и бабушку.

—Я так и сделаю,—заверил его Руслан,—до свидания.

"Только этого не хватало,—подумал Дронго.—Теперь придется выступать еще и в роли воспитателя. Что я скажу этому мальчику? Рассказать ему все, что язнаю? Но такая чудовищная новость может просто раздавить мальчика. Не говорить ему правды нельзя, а говорить правду невозможно. Дилемма настоящего родителя. Что можно говорить подростку, а чего нельзя говорить ни при каких обстоятельствах?"