Чингиз Абдуллаев - Его апатия

— Я уже принял решение, — возразил Дронго. — Вы можете меня поскорее оформить в качестве своего помощника?

Я хотел бы встретиться с Нагиевым до суда.

— Это очень сложно, — вздохнул Андрей Андреевич, — но я постараюсь. У нас, в Ростове, не очень развит институт помощников адвокатов. Здесь не Лондон и даже не Москва.

— Это я уже понял, — кивнул Дронго. — Так куда мне завтра приехать, чтобы оформить все документы?

— К нам в юридическую консультацию. Я поговорю с заведующим, мы что-нибудь придумаем. — Голиков взял со стола портфель и поднялся со стула. — Очень тяжелое дело, — признался он на прощание. — Меня даже соседи упрекают. Мол, защищаю мерзавца, который приехал к нам и перебил всю семью. Мне знакомые сотрудники милиции говорили, что в городе участились случаи нападения на представителей кавказской диаспоры.

Дронго проводил его до дверей. И уже когда Голиков выходил, спросил:

— Последний вопрос: Нагиев чем-нибудь болеет? Его не проверяли?

— Он сейчас в больнице, — напомнил адвокат, — его едва не убили.

— Нет, я не об этом. У него нет никаких хронических болезней?

— Кажется, есть язва. И сердечная аритмия. Ну в общем, обычные болячки, которые могут быть у человека. Ничего особенного. Так завтра я жду вас в консультации. До свидания.

— Всего хорошего.

Дронго закрыл дверь и вернулся к столу. Если несчастный Омар виноват настолько, что даже его адвокат уже не сомневается в этом, то спасти молодого человека будет очень трудно, если не невозможно. Он не успел додумать до конца эту мысль, когда раздался телефонный звонок.

— Здравствуйте, — услышал он незнакомый мужской голос, — это господинДронго?

— С кем я говорю? — спросил он.

— Это не важно. Нам сообщили, что такой известный эксперт прибыл в наш город. Нам приятно знать, что вы решили почтить наш город своим присутствием.

— Слишком высокопарно, — сообщил собеседнику Дронго, — не нужно разговаривать таким высоким слогом, иначе мне придется отвечать вам в подобном же стиле, будто мы испанские идальго. — Очевидно, позвонивший не слышал об испанских идальго, но справедливо обиделся, поняв, что над ним издеваются.

— Ты не шути, — посоветовал позвонивший, — приехал к нам и думаешь защитить этого черномазого? Ничего у тебя не выйдет.

— Кто со мной говорит?

— Это не важно. Мы тебя предупредили. Убирайся отсюда, здесь тебе не Москва и не твой Дагестан.

Дронго улыбнулся. Говоривший невольно себя выдал: ему неизвестно, откуда именно прибыл Дронго, но он знает, что эксперт приехал по просьбе дагестанской родни обвиняемого. Значит, нужно узнать, откуда в городе появились такие сведения.

— Я догадываюсь, что меня тут не ждали, — весело заметил Дронго, — но мне казалось, что я все же могу рассчитывать на большее гостеприимство.

— Ты много не болтай, — посоветовал позвонивший, — и вообще мотай отсюда. Считай, что мы тебя предупредили. Нам защитники черномазых в городе не нужны. — И повесил трубку.

Дронго пожал плечами. Нужно будет найти Фатиму, когда она позвонит, и узнать, кто мог рассказать в Ростове о его приезде. Пока о его визите знают только Костя Федяков и Андрей Андреевич Голиков. Но не в их интересах говорить о каких-то связях с ним. Значит, информация имеет другой источник.

Было около семи вечера. «Заказать ужин в номер или спуститься в ресторан?» — размышлял Дронго. Он начал переодеваться, когда раздался новый телефонный звонок.

«Неужели опять этот придурок?» — разозлился Дронго, поднимая трубку. И услышал знакомый голос.

— Добрый вечер. Это Федяков. Мы с тобой договорились сегодня поужинать вместе. Я жду тебя внизу, спускайся.

— Сейчас спущусь, — согласился Дронго.

Увидев его, дежурная по этажу улыбнулась.

— Вы надолго? Поздно вернетесь? — осведомилась женщина. Ей было лет сорок пять. Слишком большой парик придавал ее приятному лицу несколько нелепое выражение.

— Не знаю, — ответил Дронго. — Но постараюсь вернуться пораньше. Как вас зовут?

— Алла Николаевна. — Она вновь приветливо улыбнулась.

По холлу первого этажа нетерпеливо ходил Костя Федяков. Он был в нарядном светлом костюме. Увидев Дронго, он с улыбкой шагнул навстречу.

— Я думал, что ты уже ушел, — признался Костя. — Обиделся и не стал меня ждать.

— Меня трудно обидеть, тем более всего лишь не соглашаясь со мной, — отозвался Дронго. — С одной стороны, я полагаю, что у каждого человека есть право на ошибку. А с другой, не считаю возможным обижаться по любому поводу, особенно когда со мной говорят достаточно искренне.

Они вышли и сели в автомобиль Федякова.

— Только учти, — напомнил Дронго, — у нас мало времени. Только три часа.

— Как это три часа? — не понял Костя. — Мы же договорились, что поедем ко мне. Жена приготовила такой ужин! Может, мы просидим до утра, чего заранее загадывать.

— Я должен вернуться в отель, — терпеливо объяснил Дронго, — у меня важная встреча.

Он не стал напоминать Косте, что вечером должен был приехать Эдгар Вейдеманис. На всякий случай Дронго не сообщал никому что Вейдеманис приезжает поездом, а не прилетает самолетом. На поезде, где багаж не досматривают, у Эдгара была возможность привезти оружие, которое могло пригодиться в сложной ситуации. Разрешение на оружие у обоих экспертов имелось, они могли не опасаться возможных проверок.

Федяков повел машину в сторону набережной, вдоль которой стояли новые дома.

— Разве ты живешь в той стороне? — спросил Дронго.

— Нет, конечно. — Костя улыбнулся. — У меня собственный двухэтажный дом, купил в девяносто шестом. Тогда у меня дела шли неплохо, издавалось много книг. В девяносто седьмом вообще был пик продаж. Я все время думаю, как удачно успел купить дом. Потом был дефолт, в девяностом восьмом году у нас тут столько людей обанкротилось! Нет, лучше об этом не вспоминать. А путь я выбрал не случайно — полюбуешься нашим Тихим Доном.

Дронго молча смотрел в окно. Неожиданно он попросил остановиться.

— Что случилось? — не понял Федяков.

— Подожди, — попросил Дронго. Он вышел из салона автомобиля и направился к цветочному магазину, откуда вернулся с роскошным букетом, который бережно положил на заднее сиденье, — Это для твоей жены, — пояснил он.

— Спасибо, — смущенно буркнул Костя и резко взял с места.

— Я помню вашу улицу Энгельса, — сказал Дронго, — площадь у Дома Советов и, конечно, проспект Ленина. Сейчас, наверное, уже некоторые названия поменялись. Интересно, что во всех крупных городах Советского Союза, да и в маленьких тоже, были Советские улицы, проспекты Ленина и улицы Энгельса. А потом мы разодрали свою страну на куски, а заодно переименовали некоторые города и улицы, решив, что это сделает нас счастливыми. Как глупо…