Сергей Волошин - Бойцовые псы

Вечером, когда он, вконец утомленный, собрался сам лечь спать в другой комнате, раздался телефонный звонок. Это была Ирина.

— Ты один? — спросила она. — С тобой сейчас можно разговаривать?

— Нет, — сказал Седов. — Я не один.

— Я тоже не одна! — грубо сказала она. — У меня Павел Романович, которому ты меня уступил по сходной цене. Как партию подержанного товара. И хочет с тобой поговорить.

Седов промолчал. Сейчас это не имело ровно никакого значения. Продал или не продал. Даже странным казалось, что он совсем недавно был от нее без ума. Как сейчас, судя по всему, она без него…

— Что молчишь? — спросила Ирина.

— Жду, когда он возьмёт трубку.

— А мне тебе нечего сказать?

— Сейчас — да, нечего… Потом как-нибудь. Ну, где он?

— Здравствуй, Александр Петрович. — Голос Каморина был непривычно благодушным, как если бы он только что хорошо отужинал, принял ванну и сел в халате в глубокое кресло, куда принесли телефон. — Я вот только что из ванны, — подтвердил он возникшее предположение, — а через пару часов улетаю… Мы можем до этого переговорить?

— Смотря о чём, — сказал Седов.

— Не понял! — Голос Каморина снова стал сухим и колючим. — Что ты ему сейчас наговорила? — Теперь его голос стал приглушенным, поскольку он обратился в сторону от микрофона, к Ирине. Она что-то ответила, но что именно, разобрать было невозможно.

— Я хочу, чтобы через двадцать минут ты был здесь. — Куда только подевался его благодушный тон. — Есть срочное дело.

И положил трубку. Седов прошел в спальню, взглянул на спящую Любу. Теперь ее нельзя было назвать неживой. Лицо из землисто-зеленого цвета становилось бледно-розовым, чёрные тени под глазами поблекли.

Пожалуй, он сейчас ей не нужен. А вот нужен ли будет потом, когда придёт в себя… Но об этом не хотелось сейчас думать. Сейчас перед его глазами стояло лицо Каморина, каким он запомнил его там, на чердаке, когда тот приказывал застрелить врача «скорой». Псих. С таким лучше не связываться… пока… А там — посмотрим.

Ирина встретила его сухо, сразу отвернулась, пропустив в гостиную, где сидел уже собранный в дорогу Каморин.

Сколько раз Александр Петрович здесь у неё бывал, но никогда бы не подумал, что придется приходить сюда по приказу её нового любовника.

— Задерживаешься… — хмуро сказал Каморин, посмотрев на часы.

— Я же говорила — за двадцать минут он не успеет, — сказала Ирина. — Уже проверено. И не один раз.

— У меня осталось всего полчаса, — не обратил внимания на её колкость Павел Романович. — Тебе хватит?

— А вам? — в тон ему ответил Седов. — Это вы меня сюда позвали, а не я вас. Могли бы вполне встретиться по дороге в аэропорт.

— Вот я ему то же самое… — начала было Ирина, но осеклась под тяжелым взглядом Каморина. И вышла из комнаты.

Наверняка ему хотелось продемонстрировать, кто теперь здесь хозяин, подумал Седов. Что ж, придётся проглотить и это. Поэтому позвал меня именно сюда, к Ирине… И еще подумал, как там сейчас Люба. Всё-таки осталась одна. Вдруг, когда он вернется, ее снова не окажется на месте?..

— Я жду твоего рассказа о банке, — сказал Павел Романович. — Ты ведь вошел в его правление, как мы договаривались?

— Именно так, — кивнул Седов, стараясь не раздражаться.

— Сегодня я был у Эдика Городинского, знаешь такого?

— Он клиент нашего банка, — кивнул Седов. — Пять процентов акций, если не ошибаюсь.

— Претендует на большее? — сощурился Павел Романович.

— Именно так, — кивнул Седов. — У него из-за этого большие распри…

— С Пирожниковым, — перебил Каморин.

— Да, — впервые за сегодняшний день чему-то удивился Александр Петрович. — Откуда вы знаете?

— Не далее как три, нет, четыре часа назад с ним беседовал, — удовлетворенно хмыкнул Каморин. — Сначала он мне показался обыкновенным слизняком. Хотя жена его — что надо…

И покосился на дверь, которую прикрыла за собой Ирина.

— Привычная маска, — кивнул Александр Петрович. — Он со всеми такой, кого видит впервые. Старательно расхолаживает. Но как только клиент расслабится, вцепляется в него, как бульдог.

— Вот-вот, — подтвердил Каморин. — Короче, он заказал мне этого самого Пирожникова. Полагает, что потом скупит его акции и займет его место в правлении.

— Вполне возможно, — кивнул Седов. — А почему именно вам?

— Ему нужна чистая работа. Чтоб все было шито-крыто. Я другое хотел у тебя спросить… А нам это надо? Кто нам будет нужнее живой — Пирожников или Городинский?

— Видите ли, Павел Романович… — пожал плечами Седов. — Я все-таки хотел бы, прежде чем вам ответить, сначала понять — кому это нам? Мы — это кто? Ведь я там представляю не только себя и вас, но и других людей, которые уже вложили туда порядочные средства…

— Воровской общак, — перебил Каморин. — Знаю. Сегодня он есть, а завтра на него наложат арест, стоит мне только, в силу своей основной профессии, открыть рот…

— Простите, но вы мне не ответили: кого ещё, кроме себя, вы имеете в виду, когда говорите «нам»?

— Только себя, — сказал Каморин. — И немного тебя. Потому что мне нужен этот банк. И ты мой человек в этом банке. Мой. А не твоих воров в законе. Хотя это они, а не я туда тебя внедрили… Теперь слушай и не перебивай. Я и так потратил на тебя слишком много времени. В ближайшее время поставишь на правлений вопрос о закупке акций одного уральского завода цветных и редких металлов. Его исходные данные я сообщу тебе отдельно. Свободные деньги, иначе говоря, чёрный нал у вас есть. Я про общак, да, да…

— Они мне голову оторвут, — спокойно сказал Седов. — И потом, черный нал, как кобеля, не отмоешь добела.

— Неплохо сказано. Надо запомнить… А вообще ты до сих пор мне представлялся человеком с развитым воображением. И хорошо воспитанным. То есть не перебивающим старших…

— Вам сколько лет? — перебил Седов.

— Не столь важно. Моложе тебя, во всяком случае. Так вот, постарайся объяснить твоим ворюгам, в законе они или вне закона, что это весьма перспективный вклад. Потом мы эти акции перепродадим. Двойная отмывка, понимаешь? Они на это клюнут, если не дураки. Я скажу, кому перепродадим, как только доберусь до Думы.

— А когда у вас выборы? — спросил Седов. — Что-то очень уверенно вы о них говорите. А вдруг вас не выберут?

— Тогда мне придется устроить государственный переворот, — вполне серьезно сказал Каморин. — Стану диктатором, а ты моим министром культуры. Стало быть, для этой страны будет лучше, если сначала меня выберут просто депутатом.

— Пожалуй, — согласился Седов. — Какие ещё будут указания?

— Ты мне так и не ответил, кто нам нужнее — Пирожников или Городинский?

— Обоих бы… в одно место! — искренне сказал Седов.

— Тогда спрошу по-другому… — Павел Романович нетерпеливо посмотрел на часы. — Кого сначала, кого потом? Это не значит, что я обязательно поступлю, как ты скажешь, но твое мнение будет учтено.