Владимир Колычев - Я промазал, опер – нет

Уголовный розыск – это такая дыра, куда валится вся криминальная грязь. Первое место занимают квартирные кражи – где-то работают профессиональные преступники, где-то виной всему безалаберность граждан, где-то всякого рода мошенники под видом сотрудников собеса или Пенсионного фонда обирают доверчивых старушек. Второе место по количеству событий занимают грабежи. Особенно высокий показатель дают охотники за мобильными телефонами и борсетками. Ну и конечно же, не обходится без убийств. В основном мы работаем по бытовым версиям – где-то кто-то кого-то застрелил из ревности, кому-то досталось по пьяной лавочке из-за бутылки водки, случалось, что людей резали во время ограбления... И по всем этим преступлениям приходится работать, искать и задерживать виновных по горячим следам, если не повезет, подавать в розыск и самим же бегать за ними. А убийства, грабежи, кражи происходят постоянно, не успели раскрыть одно преступление, как повисло сразу два новых. Отдельной графой проходит розыск пропавших без вести граждан, а в этой работе коэффициент полезного действия не выдерживает никакой критики. В общем, как ни старайся, все равно весь ворох дел не поднять. И каким бы высоким ни был показатель раскрываемости, все равно «глухари» останутся, а это, надо сказать, не только печаль, но и услада вышестоящего начальства. Плохо, что преступление не раскрыто, зато есть возможность взять неугодного начальника угро за место, за которое подвешивают к доске позора. И берут, если вдруг что-то не так. Это только у прыгиных с их бумажной работой все в порядке, у них и рост по службе, и внеочередные звания, и в начальники же они потом выбиваются, чтобы затем проверять оперативные учеты, находить в них изъяны и с высоты своей бумажной души давить земляных червей из сермяжного уголовного розыска...

Надо сказать, Бесчетова ругала меня без упоения, она-то прекрасно понимала, что выявленные недостатки – это прежде всего ее воз, и ей запрягаться, чтобы тащить его в гору, которая, увы, никогда не закончится. Потому что преступления будут совершаться всегда...

– Все сказали? – спросил я, когда корзина претензий опустела.

– Не все. Боюсь, что нам с вами, товарищ капитан, не по пути, – заключила капитан.

Все правильно, в таких случаях вопрос лучше ставить ребром. Нет ничего хуже, чем работать с человеком, чью должность ты занял. Обида, как тот короед, будет подтачивать не только мою душу, но и общее дело, за которое ответственна Бесчетова. И очень даже хорошо, что она готова рубить с плеча. Значит, болеет за дело, значит, есть у нее стремление показывать хороший результат в работе. А для того, чтобы лебедем тащить воз в гору, ей нужно избавляться от несговорчивых раков и щук...

– Договорились, – невозмутимо кивнул я. – Сейчас напишу рапорт, а вы постарайтесь дать ему ход.

– Ну что ж, так будет лучше для нас обоих, – опершись о стол скрещенными в замок руками, немилосердно, хотя и безрадостно посмотрела на меня Бесчетова.

– Тогда я пошел?

– Идите... Жду вас через пятнадцать минут.

– Я сейчас.

Ровно через четверть часа я был в кабинете нового начальника, с отраженной в рапорте просьбой о переводе к новому месту службы. Но Бесчетова лишь мельком глянула на него.

– Сообщение поступило, – не глядя мне в глаза, сухо сказала она. – Убийство на Кармазина. Участковый сейчас в наряде, поэтому на место отправитесь вы, товарищ капитан.

Отказываться было глупо и даже преступно, поскольку поданный рапорт еще не ставил точку на моей работе в нашем РОВД. Пока не подпишут приказ о моем переводе, я обязан буду тянуть привычную лямку. А ведь его вообще могут не подписать...

Злиться умела не только зима. И у весны проходит пора, и уже лето гонит ее со двора. Гонит, а сил справиться с холодом пока нет. Вчера солнце асфальт плавило, а сегодня в городе снова ранняя весна. И зябко на улице, и дождь накрапывает, и худо тому, кто поверил в лето и оделся легко.

Мне-то ничего: с курткой я, как правило, не расстаюсь даже в жару, потому что под ней хорошо скрывать кобуру с пистолетом. А пожилая женщина, стоявшая у подъезда, даже кофту не надела. Короткая стрижка, крупная пурпурная бородавка на переносице, обрюзгшее с красными прожилками лицо, жирный подбородок колышется от сотрясения нижней челюсти. Женщина говорила с таким упоением, что не замечала холода. Тщедушный мужчина в фетровой шляпе с интересом слушал ее и сокрушенно качал головой.

Женщина стояла, спиной подпирая открытую дверь в подъезд. Увидев меня, она грудью загородила проход, избавленная от ее веса дверь радостно скрипнула.

– Куда?

– Уголовный розыск.

Я предъявил удостоверение и спросил, где находится труп, информацию о котором должен был проверить.

– Пойдемте, пойдемте!

Взяв меня под руку, взбудораженная женщина увлекла меня в подъезд, мимо каморки консьержки повела к лифту, возле которого стояла растрепанная техничка с ведром под ногами и шваброй в руке.

– Ты что, убираться вздумала? – в унисон с моими мыслями гневно протянула женщина. – Иди, иди, не вздумай!

Техничка устроила бы самую настоящую диверсию, приберись она в лифте и на прилегающей к нему площадке. К счастью, она еще не успела уничтожить следы преступления.

А преступление, увы, действительно имело место. В широком грузовом лифте с открытыми глазами, спиной опираясь о стенку, лежал мужчина. Он безжизненно смотрел в вечность и кому-то там угрожал кулаком. Костюм-двойка светло-серого цвета, из-под расстегнутого пиджака виднелась белая рубаха, густо залитая кровью.

В него стреляли – одна пуля попала в грудь, другая в голову, в надлобную часть черепа. Стенка лифта в том месте, где труп опирался о нее затылком, обильно орошена темно-красной жижей. На той же стене, чуть повыше, я увидел еще одно кровавое пятно и пулевое отверстие. Видно, пуля, попавшая в грудь, прошла навылет и в брызгах кровавого фонтана пробила тонкий металлический лист. А вот вторую пуля мужчина получил уже после того, как упокоился на полу лифта. И, похоже, это был контрольный выстрел, произведенный в упор и сверху вниз.

Беглым взглядом осмотрев труп и место происшествия, я вынул из кармана телефон, чтобы позвонить в дежурную часть.

– Пойду наверх убираться, – сказала техничка, поднимая с полу ведро.

– Никаких уборок, – мотнул я головой. – На сегодня ваша работа закончена...

Скорее всего, в момент выстрела убийца находился на лестничной площадке. Жертва собиралась выходить из лифта, а он остановил его. Случиться это могло на первом этаже, поскольку время еще раннее, люди больше идут на работу, чем возвращаются с нее. Хотя мужчина мог идти домой после ночной смены, а на каком-то этаже его ждал киллер.