Ричард Паттерсон - Степень вины

Поразмыслив, Пэйджит ответил:

— Неплохое предложение, как вы понимаете. Выслушав Линтон, Раппапорт и Колдуэлл, присяжные, скорее всего, не прониклись бы теплыми чувствами к Ренсому. Хотя Мак мог, наверное, предложить Кэролайн самой прекратить дело.

Шарп бросила взгляд через плечо. Брукс и Терри все еще беседовали.

— Он, конечно, думал о таком варианте, — тихо проговорила она. — Но есть еще один момент. Кассеты. Он не хотел пускать в оборот кассету Лауры Чейз, чтобы не вовлекать в это дело семейство Кольтов. Поэтому он и согласился отдать кассету Марии.

— Верный шаг с точки зрения карьеры, мне кажется. Если учесть, что Джеймс Кольт-младший добивается поста губернатора.

— Мак мог представить себе, как через его труп перешагивает следующий окружной прокурор. Он еще некоторое время поразмышлял, какой вариант выберет Кэролайн, если он не примет ее предложение, потом решил все же принять его. Думаю, это разумный выбор.

— Интересно, — заметил Пэйджит, — какой бы вариант она выбрала, если бы Мак не клюнул?

— О, я знаю — видела ее с теми женщинами в кабинете. Только не говорила Маку.

— А мне скажете? Все равно дело прошлое.

Марни Шарп довольно долго раздумывала.

— Кэролайн блефовала, — произнесла она наконец. — Она рискнула бы и прекратила дело. Но никогда бы не заставила тех двух женщин давать показания публично — особенно Колдуэлл.

— Вы так думаете?

— Уверена в этом. — Помолчав, Шарп снова улыбнулась безрадостной улыбкой. — Кэролайн сделала все, чтобы покончить с этим делом. Она хотела быть спокойной относительно этих кассет.

В тот вечер Кристофер Пэйджит последний раз смотрел на себя по телевизору.

В новостях показали Маккинли Брукса на ступеньках здания суда, в действии — объясняющим, как он взвешивал доказательства, факты, учитывал важность решения. Газеты цитировали Кэролайн Мастерс, назвавшую Брукса «смелым» и «ответственным». Как Пэйджит и хотел, его показывали недолго: он поблагодарил окружного прокурора, выразил восхищение судьей Мастерс и на этом закончил.

— Что касается мисс Карелли, — отметил диктор новостей, — ее комментарий был непривычно сдержанным.

На экране появилась Мария. В ее взгляде не было напряжения, но не было и восторга. Она выглядела усталой. Карло стоял с ней рядом.

— Я хотела бы поблагодарить Кристофера Пэйджита, — начала она, — который сделал для меня больше, чем я могла надеяться.

Она выдержала паузу, пока камера наплывала на нее — подыскивала слова.

— Я хотела бы поблагодарить всех, кто поддерживал меня. Особенно тех женщин, которые согласились дать показания. В случаях, подобных этому, другого способа для защиты, к сожалению, нет. Что касается меня, то теперь я избавлена от страданий. Я всегда буду помнить о смерти Марка Ренсома. Но надеюсь, что вы поймете и простите меня за то, что не хочу говорить о ней без особой надобности. Это уже прошлое. Через три дня я намерена лететь в Нью-Йорк, мне надо осмыслить всю свою жизнь. — Помолчав, заговорила тише: — Мне надо подумать и о моем сыне — Карло Карелли Пэйджите. Это слишком личное и не совсем осознанное, чтобы сейчас говорить об этом. Как и его отец, он превзошел все мои ожидания.

Пэйджит увидел улыбку на лице Карло. Взглянув на него, Мария мягко закончила:

— Вот и все, что я должна была сказать.

Толпа расступилась перед ней, она, не оглянувшись, села в лимузин.

Услышав звонок в дверь, Пэйджит знал, что это она.

— Карло готов? — спросила она.

— Почти. Он, наверное, в душе. — Пэйджит задумался на мгновение. — Ты не зайдешь?

— Ты занят?

Пэйджит отрицательно покачал головой.

Они прошли в библиотеку.

Какое-то время Мария рассматривала пальму.

— Карло рассказывал мне об этом дереве. Раньше я никак не могла понять, почему вы не спилите его.

Пэйджит пожал плечами:

— Я все ждал, пока он поступит в университет.

Она обернулась, разглядывая его лицо.

— Ты собираешься сказать ему? — спросила она.

— Нет. Не собираюсь.

Она помолчала.

— Почему?

Пэйджит смотрел мимо нее.

— Потому что мы слишком много времени прожили, считая себя отцом и сыном. И мы стали ими.

Было ощущение, что ее тело мгновенно расслабилось.

— Не знаю, что тебе сказать, Крис.

— И не пытайся. Все, что ты могла сказать, есть на той кассете. Я знаю гораздо больше того, что ты могла когда-либо сказать мне. И хорошего, и плохого.

Она опустила глаза.

— А как будет у меня с Карло? Я хотела видеться с ним.

— Встретишься с ним и поговорите. Решайте это между собой. Мы с тобой в расчете, Мария. Отныне и навсегда.

Мария медленно кивнула.

Они молчали, когда Карло спустился сверху. Он улыбнулся обоим и был счастлив так, как не был счастлив уже давно — с тех пор, как Мария убила Марка Ренсома. А может быть, подумал Пэйджит, как никогда прежде не был счастлив — мать и отец любили его, и у них не было зла друг на друга.

— Ты очень статный, — отметила Мария. — И держишься совсем как Крис.

— Тут уж ничего не поделаешь, — засмеялся Карло. — А мои друзья говорят, что я похож на тебя.

— Да, и очень, — подтвердил Пэйджит.

Мария рассмеялась.

— Пойдем пообедаем? — спросила она сына.

— Конечно.

Они направились к двери. Пэйджит следовал за ними. Мария нежно смотрела на Карло. Остановилась в прихожей, как будто захваченная внезапной мыслью.

— Можно я минуту переговорю с Крисом? — обратилась она к Карло.

— Конечно.

Мальчик пошел к лимузину. Мария смотрела ему вслед, потом повернулась к Пэйджиту.

— Да? — спросил он.

Мгновение она размышляла.

— Ты помнишь — на кассете это есть — я говорила Стайнгардту, что сделаю аборт, если ты не выручишь меня?

— Конечно.

— Это была правда. — Она снова помолчала, потом тихо добавила: — Так что, когда смотришь на Карло и думаешь о том, что в нем нет ничего от тебя, вспоминай об этом.

Позже, вечером, Пэйджит решил сжечь кассеты.

Принес их в библиотеку. Потом положил в камин дров, поджег лучину. Время у него было; Карло и Мария собирались вернуться поздно.

Непонятно почему он начал с кассеты Линдси Колдуэлл… Завтра, возможно, через Терри, он сообщит актрисе, что отныне ее секреты принадлежат только ей: она сама будет решать, как распоряжаться ими, как Пэйджит распорядится сейчас своими. Он достал первую кассету Марии.

Помедлил, глядя на огонь. Сколько раз, подумал он, они вместе с Карло сидели вот так же, наблюдая за загадочной пляской языков пламени. Потом начал сматывать пленку с катушки.

Когда открылась входная дверь, он замер.

Это был Карло.

Услышав, что сын идет в библиотеку, привлеченный светом и потрескиванием горящих дров, Пэйджит непроизвольно схватился за вторую кассету, где Мария говорила, что Карло не его сын.