Валерий Ильичёв - Прощание с облаками

Утром я встаю позже Нины. Поднявшись на выступ, я вижу её у самой воды, совершающую утренний туалет. Абсолютно обнаженная, наклонив вперед свое гибкое и стройное тело, она, захватывая ладонями воду, омывает грудь и плечи. Я сыт этой женщиной, но зрелище молодой загорелой плоти с узкой сохраненной от солнца плавками-бикини белой полоской возбудило меня. Почувствовав мой взгляд, Нина оглянулась и… куда исчезла её непосредственность, взгляд изменился и стал вульгарно призывным. Я бы предпочел, чтобы она смутилась, но тут выбираю не я, и мне ничего не остается, как броситься вперед.

Затем мы завтракаем, и действуя по плану, никак не могу завести мотор. К моему удивлению, предложение остаться и провести ещё одну ночь на острове Нина встречает довольно спокойно. И мы повторяем полностью сценарий предыдущего дня и предыдущей ночи. Зато на следующее утро Нину не узнать. Раздраженная, с темными кругами под глазами она решительно требует немедленного отъезда. Я особенно не возражаю. Мое задание выполнено и можно возвращаться. Да и этот островок, если говорить честно, мне уже начинает надоедать. Оставив лодку в условленном месте, мы с угрюмо молчавшей Ниной возвращаемся в гостиницу. Уже перед дверью своего номера девушка оборачивается ко мне: «Что, мальчик. Ты был не так уж плох, как можно было ожидать на первый взгляд». Я глупо смотрю на захлопнутую прямо передо мной дверь: «Никогда не поймешь этих женщин. И чем я вызвал её неудовольствие? Ведь сама же признала, что я не подкачал».

Раздосадованный, я возвращаюсь в свой номер, мечтая встать под прохладный душ. Но мне не дают. Их трое и я сразу понимаю, кто они. Не высокий чернявый крепыш с перебитым носом краток: «Поехали, тебя заждались». Возражать глупо. «Вещи захвати с собой». Это мне уже совсем не нравится. Внизу нас ждет машина.

Через пятнадцать минут мы въезжаем через зеленые металлические ворота в сад, благоухающий свеже политыми розами. В двухэтажный особняк вместе со мной заходит лишь горбоносый. В столовой обедают двое. Одного я не знаю, а второй — это Т. Узнав его я впервые в накаленном жарой городе, чувствую холодный озноб: «Ничего себе подзаработал!» Т. с интересом рассматривает меня: «Так вот какой у меня зятек. Мог быть и хуже. Выпей, сынок, с тестем». Я жадно опрокидываю в себя наполненный до краев бокал сухого красного вина, ощущая, как прохладная жидкость смягчает сухость во рту.

Угадав мое состояние, Т. усмехается: «Поговори со своим шефом. Сейчас тебя с ним свяжут». Я беру протянутую мне телефонную трубку. Голос шефа звучит взволнованно: «Это ты, Николай? Мы все попали в ловушку. Т. заранее предугадал намерения конкурента и укрыл дочку у своих южных друзей, а те подсунули нам валютную девочку, внешне на неё похожую. Но сейчас все уже позади. Переговоры закончены. Наш клиент вынужден уступить, и мы теперь будем работать на Т. Твоя безопасность входит в условия нового договора. Как наш будущий постоянный заказчик Т. любезно согласился сам оплатить твою работу вместо прежнего клиента. Так что ты там особенно не торгуйся, но и не продешеви. Шучу, конечно!»

Я со злостью бросил трубку. Т. с аппетитом ел курицу, раздирая её прямо руками: «Так вот, парень. Ты хотел мне сделать зло. Правда, за большие деньги и это тебя немного оправдывает. Но впредь не советую — идти против меня». Т. резко отрывает кусок курицы и брызги жира почти долетают до меня. «Теперь о расчете. Тебе обещали триста тысяч. Ты не добился конечной цели, хотя и очень старался, — Т. похотливо хохотнул, — и Потому должен получить лишь половину. Значит, остается сто пятьдесят. Из них я вычту ещё семьдесят пять. Это плата подменившей мою дочь Наташке за проведенные с тобой две ночи. Для таких лириков, как ты, — это романтичное приключение, а для неё привычная работа. Извини, но меньше ей дать не могу: тридцать тысяч за ночь — ее обычная такса. Да ещё бедной девке пришлось вместо удобств в „люксе“, барахтаться с тобой на грязном брезенте почти под отрытым небом. Но ради нашего хозяина, что только не сделаешь!»

Выпуклые маслянистые глаза сотрапезника Т. насмешливо блеснули. А Т. продолжил: «Значит, тебе причитается ровно семьдесят пять тысяч, как и этой продажной девке: за каждую ночь по тридцать тысяч. А чем она хуже тебя? Согласись: это справедливо и никому не должно быть обидно».

Т. и гостеприимного хозяина просто трясет от смеха. Я молча проглатываю оскорбление. В этой игре явно банковать не мне. Отсмеявшись, Т., не вытирая сальных рук, достает из кармана смятую пачку денег и небрежно бросает на край стола.

Очень хочется гордо уйти, отказавшись от платы. Но Т. сердить опасно, да и деньги никогда не помешают.

«Бери, когда дают, беги, когда бьют — много ума не надо», — голос внезапно вмешавшегося хозяина неприятно дребезжит словно плохо натянутая гитарная струна. Я подхожу и, скомкав в ладони запачканные жиром купюры, как можно небрежнее засовываю их в карман.

«И ещё тебе совет, — продолжает хозяин, — не задерживайся здесь долго. Твой напарник уже гуляет по Москве. Я не терплю таких, как ты, в своем городе. Сейчас тебя отвезут на вокзал и посадят в поезд».

Ну что ж, человека, который считает целый южный город «своим», надо слушать.

С аппетитом жующий Т. на миг отрывается: «Ты не обижайся. Дело свое знаешь. Если мне понадобится за деньги подставить такого интересного самца, как ты, какой-нибудь бабе, муж которой встал на моем пути, я не стану искать другого и обеспечу тебя работой».

Взбешенный, я иду к выходу. Единственно, что я могу себе позволить, так это уйти не попрощавшись. Хотя это вряд ли способно задеть хозяина и его веселого гостя.

Горбоносый уже ждет меня в машине. Небрежно бросив мне на заднее сиденье железнодорожный билет, он резко трогает с места. Бессильная злость сотрясает меня: «Как эта валютная шлюха сумела провести меня! Сука! Хотя, если рассудить хладнокровно: при чем тут эта девка, выполнившая задание лучше меня?»

Постепенно успокаиваясь, я откидываюсь поудобнее на заднее сиденье, расстегиваю спереди все пуговицы на мокрой от пота рубашке, и покрутив рукоятку, опускаю до предела боковое стекло. Ветер освежающе ударяет тугой волной по груди и лицу. До чего же в этом проклятом городе жарко!

Лисин наблюдал из окна своего офиса, как Хруст с трудом втискивает свое грузное тело в старенькие с вмятиной на задней дверце «Жигули». И вновь сомнения охватили его: «Этот недалекий тип может сорвать задание. И если Зуб останется в живых, то мне несдобровать. Но Хруст запросил за мокрое дело почти втрое меньше, чем Аупаст. А у меня сейчас нет лишних денег. После двух наездов Зуба я на грани разорения. Его надо немедленно ликвидировать! Только бы Хруст не сплоховал». И Лисин вновь нервно заходил по кабинету. Ему ничего не оставалось. как ждать известий от Хруста и его люден.