Валерий Ильичёв - Псих против мафии

«Надо же, оперативно работают, уже успели информацию получить. Обидно только, что в заметке о Ручейке вон сколько, а обо мне всего одна строка: „Вместе с ним сбежал арестованный за убийство нескольких человек Парамонов, психика его вызывает сомнения“. И все?! Ну погодите, вы меня ещё узнаете!»

Парамонов и сам не смог бы сказать, кому были адресованы его угрозы, он имел в виду не кого-то конкретного, а весь этот ставший для него в последние годы враждебным окружающий мир. Еще раз перечитав заметку, Парамонов хотел было возвратиться в квартиру Стеблова, но перспектива сидеть там наедине со своими невеселыми мыслями ему явно не улыбалась. Это было даже страшнее, чем снова попасть в лапы милиции, если его опознают на улице, и он пошел бродить по городу, выбирая тихие переулки, ещё не зная, что события с кровавой развязкой не за горой.

Повторный обыск в квартире Парамонова разочаровал сыщиков. Практически ничего особенного они не нашли, а проверка четырех новых адресов родственников и знакомых Парамонова, где беглец мог появиться, оказалась пустой тратой времени. И Кондратов сказал:

— Слушай, Ильин, а не посоветоваться ли нам со специалистами: пусть подскажут, куда человек с психическими отклонениями мог отправиться, ударившись в бега?

Ильин посмотрел на часы:

— Да, пожалуй, это не лишнее. Галина, наверное, ещё не ушла. Сейчас позвоню.

Набрав нужный номер, Ильин изложил свою просьбу, поняв по тону молодой женщины, что она не в восторге от перспективы визита в конце рабочего дня двух сыщиков с их вечными трудноразрешимыми проблемами. Однако вежливо согласилась.

Уже через полчаса сыщики были у неё в кабинете.

Галина встретила их в строгом черном костюме, как всегда аккуратно причесанная, с умело наложенными тенями, удлинявшими её и без того продолговатые с зеленоватой искоркой глаза.

Кондратов от кофе отказался, желая подчеркнуть, что визит короткий и сугубо деловой. Лаконично обрисовав ситуацию, он попросил Галину спрогнозировать дальнейшее поведение беглеца.

Галина не удержалась от иронии:

— В очередной раз доблестные органы дали промашку. Да ещё ославили себя на всю страну, допустив утечку информации в прессу. Читала я сегодня в газете об этом побеге. Только не сразу увязала его с вашим «безумным стрелком».

— Значит, ты все-таки считаешь его безумным?

— Нет, заочно я такой диагноз поставить не могу. На мой взгляд, он, скорее, вменяем и должен отвечать перед законом, поскольку отчетливо сознавал противоправность собственных действий. Да вы и сами можете судить: ведь он убивал лишь своих обидчиков. Вот вам и ответ на ваш вопрос.

— И как же его понимать, этот ответ? — лукаво поинтересовался Кондратов. Он сразу понял, куда клонит Галина, но из вежливости дал хозяйке возможность до конца проявить свою проницательность.

— Когда вы ещё не знали, кто убийца, я сказала, что этот человек неспособен адекватно оценить собственные заслуги и возможности. Отсюда и его комплекс обиженного на весь мир. Впрочем, почти каждый считает, что его обошли, недооценили, и это ощущение иногда приводит к повышенной обидчивости, когда любая мелочь воспринимается как величайшее несчастье. Долгие годы Парамонов культивировал в себе ненависть ко всем и вся. Как ни странно, в людях с таким психическим складом уживаются униженный раб и грозный властитель чужих судеб, способный безжалостно убивать. Эта опасная смесь кроется в душах многих людей, но, слава Богу, лишь в крайних случаях может взорваться и наделать бед.

— Все это интересно, но как использовать твои выводы для розыска?

— А я как раз и собираюсь вам это объяснить. Человек с непомерным самолюбием, к тому же закомплексованный, убивая тех, кого считает своими врагами, самоутверждается и даже чувствует себя суперменом. Особенно его радуют публикации в прессе об его деяниях, они сразу ставят его над толпой серых, мелких, на его взгляд, людишек. А теперь скажите мне, способен ли такой человек, завоевавший пусть и дурную славу, годами скрываться где-то в глуши и, как все обычные люди, спать, есть, а по улицам ходить, опасливо озираясь.

— Нет конечно же, — согласился Ильин, — к тому же он не мафиози, связей у него с преступным миром никаких нет, да и денег наверняка маловато.

— Вот я и подхожу к главному. Эйфория после побега скоро сменится у Парамонова горьким разочарованием, и он осознает безвыходность своего положения. Ну, а главное, он, как артист, получивший известность и внезапно всеми забытый, будет стремиться любой ценой снова завладеть вниманием публики. А значит, проявит себя уже в ближайшее время.

— И это, разумеется, не будет явка с повинной?

— Ну что ты! Это будет новое громкое преступление.

— Думаешь, он на это пойдет, не побоится снова попасть в руки правосудия?

— Нет! Гибель для него сейчас не так страшна, как полная безвестность и прозябание где-нибудь в глуши. Серая будничная жизнь ему теперь не нужна.

— Я понял. Необходимо срочно начать его поиски среди бывших друзей, сослуживцев, а также родственников, тех, кто его когда-либо обидел и кому, возможно, он решил отомстить. В домах, где они живут, нелишне устроить засады.

— Ну это уже ваши проблемы. Тут я вам не советчик. Однако вывод вы сделали правильный. Возможно, я ошибаюсь, но Парамонов уже наверняка ищет очередную жертву, какого-нибудь обидчика.

— Ну что же, спасибо. От этой печки, как говорится, и начнем танцевать завтра с утра.

Сыщики поднялись со своих мест.

Они и не подозревали, что Парамонов в этот момент вновь находится в состоянии эйфории и причина тому — неожиданно возникшие обстоятельства.

«Судьба услышала мою мольбу и дала мне шанс рассчитаться с ещё одним подлецом. И как же все просто получилось!» Так думал Парамонов по дороге к дому Стеблова, не без удовольствия глядя на себя со стороны. В плотном пакете он нес купленные в кулинарии продукты и бутылку хорошего коньяка. Сумка оттягивала руку, однако Парамонов этого не замечал, испытывая радостное возбуждение, но вовсе не в предвкушении вкусного, сытного ужина — в сумке, между пакетом с жареным мясом и коробкой с сардинами, уютно расположилась ребристая лимонка, боевая граната. Именно она и была причиной эйфории Павла Георгиевича.

А все случилось просто и легко. Побродив по узким переулкам, Парамонов проголодался и решил перекусить. В небольшом скверике он увидел летнее кафе. Когда-то, в дни его молодости, посещение таких заведений казалось настоящим праздником. Сейчас кафе попадались на каждом шагу, и это сгладило былую остроту ощущений. Однако Парамонов, ещё накануне утром пробавлявшийся тюремной баландой, был счастлив посидеть за уютным столиком под полосатым полотняным зонтиком, не пропускавшим солнечных палящих лучей. Взяв бутылку пива и два гамбургера, он сел за столик. Но вскоре Парамонов, попивая из пластмассового стаканчика пиво и закусывая горячей булочкой с котлетой темно-коричневого цвета, почувствовал, как атмосфера праздника медленно, но верно покидает его. Попытка вернуть безмятежность оказалась напрасной. Сейчас он уже не чувствовал ничего, кроме раздражения, которое у него вызывали все эти безразличные люди, торопившиеся по своим не имеющим к нему никакого отношения делам.