Валерий Ильичёв - Сладкая месть

Филимонов поведал свою печальную историю прерывающимся от волнения голосом. И хотя знал, что разжалобить Кулеша невозможно, старался говорить смиренно, с покаянием, кляня на все лады подлого Семена Гофштейна, подсунувшего ему заморские сильнодействующие таблетки. По мере изложения своего рассказа Филя, внимательно наблюдающий за лицом Кулеша, все сильнее тревожился, не замечая никаких признаков волнения у человека, слывущего в преступной среде отъявленным психом, способным прийти в дикую ярость даже по более ничтожному поводу, чем пропажа крупной суммы валюты.

«Что-то здесь не так! Может быть, деньги уже у него? И кто-нибудь из своей же братвы забрал их у меня? Тогда наказание будет не столь суровым». Но он ошибался: денег пока у Кулеша не было. Но, отправляя накануне Филю за собранным выкупом, Кулеш, хоть и не сомневался в успехе, зная, что бизнесмены платят ежеквартально свою долю аккуратно, тем не менее подстраховался и послал Китаезу посмотреть со стороны, как все пройдет. Сначала все шло как надо, а затем этот малахольный Филя с такими огромными бабками зачем-то полез в бар и вышел оттуда через десять минут в явно невменяемом состоянии. Когда, спрашивается, он успел так нализаться? И, покрутившись на ватных ногах возле своего автомобиля, побрел по краю тротуара, голосуя попутным машинам. С визгом развернувшись, к нему подкатили коричневые «Жигули», и, как только Филя, аккуратно придерживая и прижимая к себе «дипломат», пролез вовнутрь и плюхнулся на заднее сиденье, водитель резко тронул с места. Китаеза запомнил номер и, убедившись, что милицейского наблюдения за Филей нет, отправился домой, перед этим позвонив Кулешу из телефона-автомата и сообщив, что все в порядке и Филя ушел с деньгами без «хвоста». Теперь Китаеза сидел молча в углу, уже получив свое от Кулеша, пришедшего в бешенство от того, что тот отпустил пьяного подельника с огромными деньгами гулять по городу. Хорошо еще, что Китаеза назвал номер коричневых «Жигулей», подхвативших невменяемого Филю, — только это и спасло его от неминуемой расправы. А теперь ответ держал сам Филя, который не помнил вообще ничего, после того как выпил порцию коньяка в баре. Он даже толком не мог представить, как оказался у себя дома. Кулеш хмуро смотрел на Филю, продолжавшего молоть какую-то жалкую чепуху о кознях старика Гофштейна, продавшего ему не те таблетки, в которых он действительно нуждался.

— Хватит ныть, — внезапно рявкнул Кулеш, — мы все проверим и к Эскулапу человека пошлем узнать, могли ли его таблетки в сочетании с полстаканом коньяка тебя с ног сбить. Но если он тебя предупреждал, то вина твоя, а не его. К тому же идти в бар и коньяк жрать тебя никто не обязывал. А перепровериться, нет ли за тобой «хвоста», мог и раскатывая на своей машине. Но есть у нас хорошая зацепка, и ребята поехали за водилой, который тебя подобрал недалеко от бара. Скоро его сюда привезут и он будет в твоем распоряжении. Если водила сразу деньги не вернет, то отдам его тебе на полчаса. Что ты с ним будешь делать, меня не колышет: хочешь на коленях проси, хочешь режь на ремни, но чтобы деньги были. Так что моли небеса, чтобы они у него оказались. А через полчаса, если деньги в «общак» не поступят, мы возьмемся уже за тебя. Так что выбора у тебя нет.

В комнате зазвонил телефон. Кулеш снял трубку, выслушал сообщение, нажал на кнопку отбоя и, кивнув в сторону Фили, произнес:

— Ребята позвонили. Везут водилу. Это какой-то несудимый фраер с автобазы. Пожалуй, с ним хлопот особых не будет. Если «зелень» у него, то вернет — никуда не денется.

И Филя воспрял духом, надеясь, что деньги вскоре возвернутся и его простят.

Тягач с утра вышел на работу и поехал по заданию на другой конец города. Общение с друзьями по автокомбинату и производственные заботы вытеснили тревогу, и его ночные страхи, казалось, отступили. Он даже не обратил внимания, что за ним неотвязно следует иномарка темно-синего цвета. В одном из безлюдных узких переулков она подрезала его «Жигули» и заставила остановиться. Тут же к его машине подскочили двое громил и выволокли Тягача на улицу. Он, конечно, мог бы попытаться раскидать нападавших, но один из них, сразу прилепившись к нему сбоку, приставил дуло пистолета к животу и угрожающе прохрипел: «Не рыпайся, мужичок. Белые уже в городе». Тягач покорно дал себя обыскать и посадить в иномарку. И хотя его запястья сразу сцепили наручниками, он отлично понимал, что его повязали не менты, а уголовники. Тягач нисколько не сомневался, что этот захват связан со вчерашней его добычей.

«А я-то, дурной, считал, что день был удачный. Вот теперь за эту самую удачу с меня скальп эти дикари снимут. И вряд ли меня спасет, если валюту верну: на какой хрен им живой свидетель». Тягач уверился в своей догадке, обнаружив, что иномарка въезжает в ворота огромного, недавно выстроенного кирпичного особняка, напоминающего по форме средневековый терем. «Раз не скрывают логово своего пахана, значит, песенка моя уже спета. И бежать отсюда, раскидав братву, как в кино показывают, мне явно не удастся. Надо срочно что-то придумать». Железные темно-коричневого цвета ворота, скользя по накатанному рельсу, закрылись вслед за въехавшей во двор машиной, и Тягача выволокли наружу. Два бугая подхватили его крепко под руки и почти бегом поволокли по крутой лестнице в подвальное помещение. Несмотря на свое отчаянное положение, у Тягача ещё оставался шанс спастись: он может попытаться уйти от братвы, когда повезет их за валютой к себе домой. Но для этого ему придется соврать, что деньги спрятаны за городом, а домой надо заехать за ключом от железного ящика, в котором он закопал добычу. И если они поверят, то у него будет возможность сделать ноги.

«Хорошо бы успеть юркнуть в ванную, закрыться и, пока они станут выламывать дверь, достать ствол и покончить с ними. И это вполне реально, если их будет только двое, и если я их уговорю снять с меня наручники, чтобы не возбуждать подозрение соседей, и если Марии не окажется дома и она не станет их заложницей. Да, слишком много „если“. Но рискнуть все же можно и нужно. Иного, как говорится, не дано».

Спуск по крутой лестнице наконец-то завершился, и Тягача втащили в ярко освещенный зал для гостей с огромным бильярдным столом и баром с различными напитками.

«Неплохо живут ныне авторитеты! После зоны такие благоустроенные хоромы, небось, им раем земным кажутся. Впрочем, и для голодающих бюджетников, не получающих по полгода зарплаты, это тоже сказка из несбыточных снов», — промелькнуло в голове у Тягача, и он, быстро осмотревшись, сразу понял, что именно высокий и худой сорокалетний человек с хмурым птичьим лицом и острым, словно панцирь речной улитки, кадыком и есть здесь главный вершитель его судьбы.