Лев Корнешов - Пуля для бизнес-леди

Насте подумалось: вот ей выпал редкий случай, когда можно не «давать», а брать. И она полностью уступила инициативу Бираго, уловив ритм его мощных движений, вскрикивала, стонала, выкрикивала что-то неразборчивое и страстное.

Бираго не останавливался, он заставил Настю полностью отдаться ему, и теперь наслаждался своей победой. Настя вскрикнула: «О, Боже!» и закончила, стараясь, чтобы Бираго именно в этот момент был в ней как можно глубже. Бираго почувствовал, что с нею произошло, но не остановился, и она, охнув, снова приподняла себя ему навстречу. Глаза у неё были закрыты, ощущение времени потеряно с самого начала, а теперь казалось, что все вокруг неё движется, и она оказалась в невесомом пространстве, состоящем из розового, голубого, сиреневого, белого тумана. Она плыла в разноцветных невесомых волнах, перестав быть собою.

Бираго обхватил Настю своими широкими ладонями за бедра, приподнял, плотно прижал к себе и мощно, толчками излился в нее.

— Господи, прости, — прошептала Настя, открывая глаза и медленно выбираясь из сладкого дурмана. Она приподнялась на локте и благодарно поцеловала Бираго в губы. Потом опустила руку вниз, положила её на плоть Бираго. Она почувствовала нечто теплое и очень толстое даже во временно спящем состоянии, и ласково провела по нему ладошкой.

— Хочу есть, пить, гулять, — обявила Настя Бираго.

Она накинула на себя короткую ночную рубашку и села за стол. Ей было необыкновенно легко, она ни капельки не устала.

— Все в порядке? — заботливо поинтересовался Бираго.

— Еще немного и я полечу над землею как Маргарита.

— А-а, — догадался Бираго. — Это та женщина, которая любила Мастера? Я тоже люблю вашего Булгакова, хотя и не все в его романах понимаю. Другая жизнь, другие страсти…

Настя с уважением глянула на Бираго: надо же, читал Булгакова. Этот парнишка из джунглей.

— Ты доволен? — спросила она.

— Очень. Ты замечательная женщина.

— Лучше твоих жен?

— Нельзя сравнивать несравнимое, — серьезно ответил Бираго. — У нас в Африке говорят: чтобы найти самую вкусную воду, надо попробовать её из разных источников. Можно тебя спросить? Откровенно ответишь?

— Конечно, — заверила его Настя. — Ты мой замечательный мужчина. Я и не подозревала, что с мужчиной может быть так хорошо.

— Ты связана с КГБ? — Бираго спросил это спокойно, без напряжения.

— Нет! — ответила Настя. — Как ты мог такое подумать?

— А жаль, — Бираго бросил на неё быстрый, настороженный взгляд. — Ты могла бы доложить, что, когда мы возьмем власть, я намерен выполнить все свои обещания…

— Желаю тебе победить, — серьезно сказала Настя. — А пока…

Она сбросила рубашонку и юркнула под одеяло. Бираго вошел в неё в этот раз легко и без боли, и она снова полетела над землей в иные миры, где кочевали нежные разноцветные туманы…

Они не спали всю ночь, но Настя не чувствовала усталости. У неё было легко на сердце, и она ни о чем не жалела. И ещё она знала, что ночь, подобная этой, никогда больше не повторится. «Хорошего понемногу», — это не люди придумали, это боги так решили, чтобы предостеречь людей от губительных соблазнов.

Настя забралась в кресло с ногами и любовалась Бираго, который расхаживал по комнате в одних плавках. Плавки, несмотря на трудную ночь, вздыбились и чуть ли не трещали по швам, удерживая эту огромную «штуку» Бираго.

Настя засмеялась.

— Ты что? — удивился Бираго.

— Если в твоем племени все мужчины такие, как ты, тогда вы непременно победите.

— Основателем нашего клана был очень мудрый Человек-Бог. Он запретил под страхом вечных мук совокупляться братьям с сестрами, мужчинам с родственницами жен, женщинам — с родственниками мужей… То есть он прервал любые сексуальные отношения между кровными родственниками, до которых были так охочи наши ленивые дальние предки. Племя совершало набеги на соседние племена и приводило из них красивых и здоровых женщин. Если же удавалось захватить белых пришельцев, их не убивали и не варили в котлах. Их селили в отдельных хижинах, кормили самой лучшей едой, поили настоями из целебных растений и корней и посылали к ним на ночь самых цветущих и привлекательных девушек…

— Производители? — Насте казалось, что она слушает сказку из африканского варианта «Тысячи и одной ночи».

— Можно назвать их и так… Было ещё одно правило… Современные люди посчитали бы его ужасным…

— Какое?

— Болезненные, хилые, уродливые младенцы приносились в жертву злому Духу, ибо это он пометил их своей колдовской печатью.

— Но это же… Это…

— Не подбирай нужное слово, Настя, я знаю, как это назвать… Но наш Человекобог, прародитель, тоже знал, что делал и что завещал своим потомкам. Соседние племена, где все принадлежали всем, мельчали и вымирали, а наше процветало.

— Естественный отбор?

— Почему естественный? Вполне целенаправленный, сурово регулируемый целой системой запретов и табу. И единственное, от чего мы отказались в нынешнем веке — это от уничтожения слабых и больных младенцев. Сегодня их не убивают, а отлучают от племени и выдворяют вместе с родившими их за пределы владений.

Настя зябко передернула плечиками:

— И все равно это ужасно.

— Согласен. Но когда речь идет о судьбе всего племени — народа, судьбы отдельных особей не стоят ничего. Так… Пыль на перекрестках времен.

— Когда ты возьмешь власть, — чуть иронично сказала Настя, — ты, конечно, отменишь этот жестокий обычай?

— Нет, — не раздумывая ответил ей Бираго. — Священная обязанность вождя — благополучие народа. У вас в вагонах метро любят клеить всякие плакатики с изречениями мудрецов. Я встретил вот какое: «Здоровый нищий счастливее больного короля». Очень хорошо сказано. Человек, додумавшийся до этого, мог бы быть верховным жрецом моего племени… Однако мы с тобой, лучшая из моих женщин…

— Если я лучшая, тогда согласна и на слово «твоя», — улыбнулась Настя. Ей было приятно, что она победила в состязании с неизвестными ей женами Бираго.

— Конечно, ты — лучшая… Но мы заболтались, а я должен сделать ещё одну вещь…

Бираго достал из внутреннего кармана своего пиджака, висевшего на спинке стула, небольшой, но судя по тому, как он его держал, тяжелый пакетик. В пакете оказалась грубо выкованная золотая цепь и на ней — золотая змейка-кобра, свернувшаяся в колечки. Еще в пакете было золотое кольцо, тоже напоминавшее свернувшуюся в маленькие колечки кобру.

— Бог мой, какая красота! — всплеснула руками Настя, заворожено рассматривая кольцо и цепь с талисманом.

— Нет, это не талисман, — угадал её мысли Бираго. — Это знаки принадлежности к прямым потомкам нашего Человекобога. Они означают силу, мудрость и смертельную опасность и есть у моего отца, его братьев и сестер, у его жен и детей, у меня и моих жен. Детей у меня пока нет. Теперь они будут и у тебя.