Лев Корнешов - Проводы на тот свет

— Начитались американских боевиков?

— Не поняла, — удивилась Ольга.

— То, что вы предлагаете — это американские принципы оплаты труда частных детективов.

— Сама додумалась.

— Помолчите и дайте мне прикинуть… — попросил Алексей. Ольга послушно притихла.

Ну вот, размышлял Алексей, и нарисовался выход. Из редакции так и так уходить, главный редактор не простит грубых эпитетов, а он тоже не простит главному трусость и пляски под дудочку денежного туза-мошенника. А тут предлагают дело по его профилю — розыск. И хорошие баксы. Да и девчушка вызывала сочувствие — изо всех силенок старается казаться деловой, собранной, энергичной, а в глазах застыли льдинки-слезинки.

— Сколько вам лет? — спросил Алексей.

— Не беспокойтесь — совершеннолетняя, — ответила Ольга.

Алексей в душе удивлялся, с какой легкостью она переходила от печали к улыбочкам, от подчеркнуто делового тона к легкомысленным намекам. Вот уж воистину каждая женщина играет свою роль. Ему захотелось её немного позлить.

— Это вы не тревожьтесь. Вам ничего из того, о чем вы подумали, не угрожает.

— А о чем я подумала? — не унималась Ольга. И сразу же согнала улыбку с лица: — Вы мне пока не ответили на мое предложение… Скажите «да»! — потребовала она.

— Хорошо, — наконец сказал Алексей. — Я нанимаюсь к вам на работу. Но за успех не ручаюсь. В одиночку такие проблемы решать трудно.

— Я буду вам помогать, — вполне серьезно заявила Ольга.

— А дочь Брагина… Алевтина, кажется?

— Она знает, что я поехала к вам для переговоров. Но Аля смирилась с потерей отца. И её вполне устраивает сумма, которую ей будет отстегивать Благасов. Алька сказала, что тоже хотела бы с вами встретиться.

— Алька?

— Ей двадцать, как и мне. А вам — тридцать два.

— Все-то вам обо мне известно.

— Так меня учил отец: хочешь иметь общие дела с человеком — узнай о нем все, что можно.

Ольга открыла сумочку, извлекла доллары, протянула Алексею:

— Здесь — тысяча: аванс.

— Что же, хозяйка, — иронично протянул Алексей. — Не откажусь. Мы, убогие, видим такие деньги только по светлым праздникам. Спасибо, кормилица…

— Не паясничайте, — строго прикрикнула Ольга. — Лучше наливайте, запрет снят, да и договоренность достигнута.

Они выпили, и Алексей налег на закуску. День выдался маятный, длинный, странный. Складывалось одно к одному: беседа «по душам» с главным редактором, явление этой барышни со своими убойными и похоронными делами.

— Давайте сегодня больше не будем о деле, — предложила Ольга. — Устала я от всего этого.

И откровенно призналась:

— Этот месяц весь, после похорон, проревела белугой. Я отца очень любила… И вдруг оказалась одна в огромной квартире. И кругом пустота — в квартире, на душе, в целом мире. У Альки хоть мама есть, а у меня — никого…

— Хорошо, — согласился Алексей. — Отложим разговор о делах на потом. Тем более, что будет он длинным. И говорить нам придется не один раз.

Он снова разлил: джин — ей, коньяк — себе. Они выпили, и Ольга поинтересовалась:

— Сколько вы можете выпить?

— Под настроение. Но хорошо, что спросили… Надо подготовиться…

Он извлек из бара, встроенного в книжные полки, ещё одну бутылку коньяка.

— Теперь я верю, — Ольга охотно подставила свой бокал, чтобы он долил её джин, — рассказам о том, что журналисты много пьют. Вы предлагали помянуть моего отца… Вечная память Тихону Никандровичу Ставрову.

Она осушила свой бокал до дна.

— Слушай, девочка, — забеспокоился Алексей. — Не гони лошадей, слетишь с катушек.

— Ой! — радостно воскликнула Ольга. — А можно и я буду говорить вам «ты»?

— Не возражаю.

Коньяк делал свое дело, Алексей чувствовал, что уже немножко «поплыл».

— Тогда выпьем за это! На брудершафт…

Они все-таки напились. Вернее, первой — резко и внезапно — опьянела Ольга. Она попросила Алексея расстегнуть пуговки на своем «бюстье», сбросила его на пол.

— Скоро и бриджи сниму, — пообещала заплетающимся языком. — Очень жарко.

— Не надо! — взмолился Алексей. — Я ведь не железный…

— Проверим, — она хотела сказать это грозно, но получилось пьяно. — Расскажи мне про этих девочек с Тверской… Как они? Умелые? Я тоже стану падшей женщиной! — Ольге, видно, подумалось, что сказала нечто остроумное — она рассмеялась.

— Да ничего особенного, — ответил Алексей. — Но не тебе, миллионерше, их осуждать, — с неожиданной для себя злостью стал он отчитывать Ольгу. — Не от хорошей жизни пошли они на панель… Ты что, не собираешься уезжать?

Алексей спросил это и понял, что задал глупый вопрос: Ольга ведь за рулем, хорошо, если доедет до первого гаишника, а скорее всего — до первого столба.

— Никуда я не поеду, — заявила девушка, заикаясь на каждом слове. — Мне у тебя хо-ро-шо. И покойники не являются, как в моей квартире. Они, те, кого не захоронили по-человечески, в ней поселились. А в кладовке ночует старик Харон со своим веслом…

«Господи, — подумал Алексей, — совсем девчонка сдвинулась от всех своих волнений». Он пожалел, что неверующий. Перекрестился бы.

Ольга выполнила свое обещание и, едва не падая со стула, стянула бриджи. Глаза у неё закрывались.

— Веди меня на матрац, — потребовала девушка.

— Сейчас. Постелю только, — не стал он ей перечить, окончательно захмелевшей.

Алексей быстренько расстелил постель, перенес Ольгу на диван. Двуспальную кровать после ухода Татьяны он выбросил на помойку, а новой не обзавелся.

— Ложись рядом, — потребовала тихо, умоляюще Ольга. — Мне одной страшно… Покойники… Харон…

Она уткнулась ему в плечо и тут же по-детски засопела носиком в быстро заполонившем её сне.

Алексей немного поворочался, пытаясь отодвинуться от девушки, но Ольга не отпускала, держала на удивление цепко. Он тихо полежал с открытыми глазами и тоже уснул — крепко и без сновидений.

Когда проснулся, Ольга сидела за столом только в бикини. Она уже успела принять душ, волосы у неё были влажными, под глаза легли синие тени.

— Я пока не похмелялась, — объявила. — Ждала, когда ваша светлость очухается.

— Я сейчас…

Алексей держал голову под холодной струей, пока не застучало в висках. Этого ему показалось мало и он полез под горячий душ. Побрился, натянул спортивный костюм, вышел, малость пришедший в себя, к Ольге. Она чувствовала себя неловко, отводила взгляд.

Алексей налил ей и себе, они молча выпили.

— Мне надо после таких доз, как вчера, утром три рюмки коньяка, — объявил Алексей, прерывая неловкое молчание. — И мне тогда три, — сказала Ольга. — Ты что, решила соревноваться со мной?

Она чуть оживилась после выпитого, отрицательно качнула головой: