Чингиз Абдуллаев - Плутократы

— Конечно, — согласился генеральный прокурор, — через неделю. Я все понял, Евгений Герасимович.

— Я доложу Президенту о вашей хорошей работе, — пообещал Климентьев. — Вы всегда правильно ориентируетесь. До свидания.

— Всего хорошего!

Климентьев убрал аппарат и снова улыбнулся. Затем опустил стекло и подозвал водителя. Состоявшиеся переговоры ему понравились. Похоже, Алентович начинает понимать, как нужно работать в новых условиях.

Петровский лежал в отдельной палате и чувствовал себя превосходно. Он даже хотел отказаться от уколов, которые ему прописали, хотя это были обычные витамины, лишь укреплявшие общее состояние организма. Ему нравилось часами пребывать в тишине, обдумывая ситуацию и моделируя возможные варианты ее дальнейшего развития. Телевизор он включал только для того, чтобы послушать последние новости. И именно из них узнал о вызове Алентовича на допрос, о сильных потрясениях на бирже и обвале "голубых фишек". Кроме Инны, о подлинной его "болезни" знали только два человека — генерал Глушко и Паша Бубенцов. Медсестры исправно делали уколы, врачи измеряли ему артериальное давление и давали дельные советы, а он лежал и думал.

Через два дня Святослав Олегович вызвал к себе Наталью Андреевну, чтобы узнать, как обстоят дела с акциями Нижнебайкальского комбината. Одетая в строгий темный костюм, она вошла в палату, прижимая к себе папку с бумагами. Петровский в это время сидел за столом в больничной пижаме, работая над документами. Увидев Бочарову, он приветливо ей кивнул:

— Входите, вы мне очень нужны.

Она прошла к столу, уселась на свободный стул рядом с ним и поинтересовалась:

— Как вы себя чувствуете? Он отметил, что у нее, как всегда, аккуратно уложены волосы и вообще подтянутый строгий вид. И как только она умудряется выглядеть так в любое время суток?

— Лучше, — пробормотал Петровский. — Врачи считают, что у меня есть все шансы выкарабкаться. Спасибо за ваш вопрос. Что у нас с финансами?

— Мы получили кредит на пятьдесят миллионов долларов, — доложила Наталья Андреевна. — Хотя я считаю, что вы сильно рисковали, решив подписать столь поспешно составленный договор. Цена на акции стремительно падает, мы могли бы обойтись своими силами.

— Давайте по порядку, — предложил он. — Сколько у нас денег на счету? Я имею в виду свободных средств.

— Около восьми миллионов долларов.

— Плюс пятьдесят, которые мы получили по кредиту. Верно?

— Да. Но кредит только на три месяца.

— Я об этом знаю. Итого пятьдесят восемь миллионов долларов свободных средств, которыми мы можем оперировать. Теперь давайте по акциям.

— За последние несколько дней они сильно упали в цене. Больше чем наполовину. После ареста помощника Алентовича такое же случалось с акциями многих компаний, но сильнее всех — с акциями Нижнебайкальского комбината.

— У нас осталось шесть процентов акций.

— Верно. Еще шесть мы перевели в "Мостраст" по вашему указанию, хотя я до сих пор не могу понять, чем вы при этом руководствовались.

— Не всегда приходится руководствоваться только экономическими соображениями, — пояснил Святослав Олегович, — иногда в основе наших решений лежат политические составляющие. Вы знаете, я как-то обратил внимание на такой парадокс. Если человек беден и совершает необъяснимые поступки — все считают его придурком и сумасшедшим. Но если он богат и совершает точно такие же поступки, его находят всего лишь эксцентричным. Не правда ли любопытно?

— Возможно, — согласилась она, чуть улыбнувшись, — но я не говорила, что вы эксцентричный человек. Я имела в виду, что не совсем поняла мотивы, которыми вы руководствовались.

— Иначе я не получил бы пятидесятимиллионного кредита, — счел нужным пояснить Петровский. — Теперь давайте пройдемся по акциям комбината. На сегодняшний день у Жуковского их тридцать девять процентов. Это достаточно большой и блокирующий пакет. Еще пятнадцать процентов у компании Алентовича. Двенадцать было у нас, если считать все акции, которые мы получили. Итого более шестидесяти шести процентов. Меня очень интересуют оставшиеся тридцать четыре.

— Они у разных акционеров, — сообщила Бочарова. — Мы пытаемся их покупать, но это достаточно сложно. У погибшего директора было около двух процентов акций, есть они у разных компаний и у некоторых банков. Но пока ничего конкретного я сказать не могу, за исключением одного, очень важного для нас факта…

Петровский смотрел на нее, ожидая пояснений.

— По нашим данным, на рынке происходит перераспределение крупных пакетов акций, — сообщила Наталья Андреевна, — Алентович и Шустер согласились уступить свой пакет компании «Мостраст» за семь с половиной миллионов долларов.

— Пятнадцать процентов за такую цену? — не поверил Петровский, едва не подскочив на месте.

— Да. И акции комбината сразу упали еще на несколько пунктов. Если Алентович и Шустер решили избавиться от акций Нижнебайкальского комбината, значит, он будет скоро подвергнут процедуре банкротства. Боюсь, что мы даже не выручим наши деньги, вложенные в акции. Мы уже успели потратить около двух миллионов долларов и купили один процент акций.

— Ни в коем случае не продавайте наши акции, — приказал Святослав Олегович, — только покупайте. При любых обстоятельствах только покупайте! Как дела у "Мостраста"?

— Едва новость о покупке им акции стала известна на бирже, как акции самого "Мостраста" сразу поднялись.

— Что и требовалось доказать, — кивнул Петровский, — я так и думал.

— Иногда мне трудно следить за вашими рассуждениями, — призналась Бочарова.

— Ничего. Все нормально. Сколько стоят акции на сегодняшний день?

— Не очень дорого. Максимальная цена могла быть три миллиона долларов за один процент акций. Три доллара за акцию. А сейчас около одного и четырех десятых. И цена продолжает падать.

— Покупайте все, что сможете купить, — еще раз повторил Петровский, пока цена падает, покупайте все.

— Вы уверены, что комбинат избежит процедуры банкротства? — поинтересовалась Наталья Андреевна. — При такой цене за акции они не смогут вернуть кредита американскому банку.

— Это их проблемы, — улыбнулся Святослав Олегович. — Покупайте все, что вы сможете.

— Я все поняла, — она собрала бумаги и сложила их в папку. — Еще будут какие-нибудь указания?

— Больше никаких. Спасибо за вашу работу.

— Не за что, — Бочарова поднялась и пошла к выходу. — Желаю вам скорейшего выздоровления.

Она уже подошла к двери, когда он ее позвал:

— Наталья Андреевна, вы больше не обижаетесь на меня за ту проверку, которую я устроил вам при приеме на работу?

— Нет, — ответила она, — хотя по-прежнему считаю, что поступила правильно. Извините, что говорю так откровенно.