Дэнни Кинг - Дневник киллера

Движение на улице остановилось, люди выскакивали из машин и с криками разбегались. Паника нарастала.

— Пошли. Если придется разделиться, постарайся оторваться от них в метро, как я тебя учил.

— Поздно, — ответил Крейг, посмотрев в конец улицы. Он упал на землю, укрывшись за «мерседесом», и выстрелил несколько раз. — Легавые, пешие, с оружием.

— Тогда не будем ждать, пока нас окружат. На мотоцикл и вперед!

— Я за тобой, — сказал он, выпуская последнюю очередь. Затем вскочил и бросился к мотоциклу. В моем «узи» еще оставалось кое-что, но теперь главным был отход, поэтому я бросил автомат, а заодно и тяжелую винтовку, которая до сих пор болталась на плече, и рванул в лабиринт переулков.

Крейг не отставал. Вскоре мы заметили первую мигалку. Вторая появилась сзади, оповестив всех сиреной о нашем присутствии.

— Брикстон всего в паре миль. Знаешь дорогу? — спросил я.

— Знаю.

— Тогда гони. Увидимся в суде.

— Еще чего! Не на такого напали! Ладно, удачи! — Крейг исчез за поворотом.

Они вот-вот перекроют улицу впереди. К счастью, мне туда не надо. Я нажал на тормоза, резко развернулся и чудом проскочил мимо своих преследователей, пока они не успели опомниться. Вознес краткую молитву тому, кто в данный момент дежурил на небесах, и устремился в лабиринт переулков, надеясь оторваться. Тутинг по карте всего в паре миль, но, учитывая все повороты, получилось мили четыре. Я выехал на широкую улицу недалеко от станции метро и спрыгнул с мотоцикла. Кучка старых алкоголиков и зеленых юнцов с интересом смотрели, как я повесил шлем на руль, надвинул на глаза бейсболку и двинулся к лестнице, ведущей под землю. Мотоцикл остался стоять у дороги.

— Берите, ворюги, берите, — пробормотал я про себя, проходя через турникет. Интересно, сколько времени пройдет, пока кто-нибудь из них решит прокатиться. Надеюсь, немного. Еще один мотоцикл должны найти возле Брикстонской станции.

Отличные районы — Брикстон и Тутинг. Народу много, и в поворотах затеряться легко.

Я опустил козырек бейсболки пониже, прошел мимо камер наблюдения и прыгнул в первый же поезд, который подошел к станции. Он шел на север. Вагон оказался полупустым. Или полузаполненным — это кому как больше нравится. Выскакивая на следующей станции, я бросил куртку возле двери. Сел на встречный поезд, вышел в Мордене и взял такси. Проехав до другого конца Уимблдона, бросил перчатки в урну и сел на поезд, идущий в центр. Там нашел бар, сел и стал ждать звонка Крейга.

Он позвонил через пятнадцать минут.

— Как дела?

— Сижу в пивной на Олд-Кент-роуд, думаю, все в порядке, хотя ощущение такое, что они сейчас полезут во все окна.

— Переоделся?

— Нет, сижу в этом проклятом шлеме и прикидываюсь ветошью.

— Давай пока оставим шутки, ладно?

— Переоделся, не бойся.

— Продолжай двигаться. Поезжай на такси в центр, купи новую куртку и кепку, потом домой. Сиди там и не высовывайся. Я вечером позвоню на всякий случай, так что не пей. Если что, звони мне, и никому другому. К двери не подходи ни в коем случае. Усек?

— Ясно.

— Ты в порядке?

— Вполне. Немного трясет, только и всего.

— Это адреналин. Ты им накачан по уши. Вот почему не надо ни с кем говорить — начнешь болтать и не сможешь остановиться. Это серьезно, понял?

— А ты сам?

— Не беспокойся. Я долгие годы привыкал ни с кем не разговаривать.

Самое трудное — это следовать собственным советам. Я честно пытался сидеть дома, но не смог. Из головы не выходила Аделаида. После Брайтона мы виделись трижды, но тут я впервые явился без приглашения. Сначала хотел поймать ее после занятий возле школы, но решил все-таки не светиться. Подождал до вечера и ровно в семь постучал в дверь.

— Привет! — сказала она, не скрывая удивления.

— Привет. Надеюсь, ты не сердишься? Я тут проходил мимо и решил заглянуть. А то как-то странно получится — был рядом и не зашел.

Помолчав немного, Аделаида согласилась: зайти, пожалуй, стоило — раз уж я шел мимо.

— А как ты оказался в наших краях?

— Работа.

— Ты здесь работаешь?

— Ну да, на фабрике, тут, недалеко — устанавливаю программы и все такое прочее.

— И тебя пускают на работу в таком виде? — удивилась она, окинув взглядом мои джинсы, кроссовки и свитер.

— Они не возражают — лишь бы я делал свое дело. Привилегия свободного художника, так сказать.

— Понятно. Ты голоден? Я как раз обед приготовила.

Голоден — это было слабо сказано.

— Тысяча извинений! Просто я не привык есть на людях.

Боже мой, какой стыд! Словно животное, честное слово! Закидывать еду в рот горстями, словно не ел целую неделю. А звуки? Глядя на меня, Джеки вспомнила сериал «Дикая природа». Аделаиде пришли на ум галоши, чавкающие в грязи. Сам же я опомнился, лишь когда оторвал на секунду взгляд от тарелки и увидел ужас на лицах девушек.

Впрочем, вины моей в этом нет.

Я и в самом деле был очень голоден. Нет, не так — я умирал от голода. Утренний адреналин обеспечил мне аппетит, которому позавидовал бы Робинзон Крузо. А кроме того, я и в самом деле привык есть в одиночку и забыл все правила хорошего тона. Можете себе представить, какую картину пришлось наблюдать в тот вечер Аделаиде и Джеки. Соусом и подливкой было заляпано все вокруг — кроме моей тарелки, разумеется.

— Еще раз извините. Сегодня у меня такой тяжелый день…

— Ну и ничего страшного. Я воспринимаю это только как комплимент моим кулинарным способностям, — улыбнулась Аделаида, убирая со стола.

— Ну и правильно! Ты замечательно готовишь. Никогда не пробовал ничего вкуснее.

— Ах ты, подлиза! — рассмеялась Джеки. — Надо и в лести знать меру, а то никто не поверит.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Не слушай ее, Иан, она просто завидует. Ее собственными блюдами только тараканов травить.

Джеки продолжала с хитрой улыбкой меня рассматривать. Она закурила, задумчиво выпустила дым в воздух, затем снова взглянула на меня.

— Значит, вы двое уже спелись? — спросила она. Не зная, что ответить, я просто кивнул. Аделаида бросила на Джеки взгляд, смысл которого я не понял. — Я только сказала, что вы находите общий язык… — начала Джеки снова и осеклась, поймав еще один взгляд. Я понял, что разговор обо мне уже был.

Может быть, не стоило приходить? Зачем я здесь сижу? Ну ладно, допустим, мне хотелось увидеть Аделаиду. Нет, не так — я жаждал этой встречи. Но почему? Что мне было от нее нужно?

Черт его знает. Наверное, я руководствовался больше чувствами, чем разумом. Хотел увидеть ее — и все тут. А о чем буду говорить и что делать, не думал.

И вот я здесь. Сижу и не знаю, как объяснить свой визит. Неловко как-то.

Это все адреналин. Чувствую, что должен поговорить с Аделаидой, сказать ей что-то важное. Обязательно должен. Но что? «Я люблю тебя»? Нет, вряд ли. «Я убил сегодня четырех полицейских»? Определенно не то. Так что же? Может быть, я не в себе после утренних приключений? Чувствую, что меня арестуют, и хочу в последний раз увидеть Аделаиду?