Кен Бруен - Лондон бульвар

— В смысле?

— Может быть реальный напряг, ничто не должно мешать. Заходим, берем бабки, валим.

Брикстон стоял на рогах. На улицах толпа. Прямо карнавал. Я говорю:

— Господи, они дома когда-нибудь бывают?

Нортон угрюмо кивнул:

— Ага, бабы… Субботний вечер, мужики слоняются, бабы как приклеенные смотрят сериалы.

Припарковались у многоэтажки недалеко от Голдхарбор Лейн. Нортон сунул мне спортивную сумку, сказал:

— Бейсбольная бита. Если будет напряг, сразу сваливай. Понял?

— Понял.

Вышли из фургона, прошли мимо мусорки, зашли в дом. Первые несколько квартир прошли нормально. В двух Нортон получил деньги, в остальных забрал арендные книжки. Добрались до третьего этажа. Нортон на взводе. Я говорю:

— Ну что? Все идет как надо?

А он головой покрутил, говорит:

— Мы еще отсюда не выбрались.

Подходим к квартире на третьем этаже, Нортон впереди, я сзади. Стоят шесть черномазых, в черных костюмах, белых рубашках и сияющих черных ботинках. Один впереди, другие сзади шеренгой.

— Черт, — произнес Нортон сквозь стиснутые зубы.

Я спросил:

— Что, плохо?

Он крикнул:

— Бежим!

И помчался как подорванный. А я стою. Не то чтобы меня от храбрости расперло, просто я на парней посмотрел и понял, что не убежать мне никуда.

Биту бросил, сказал:

— Это мне, наверное, не пригодится? Да, парни?

Главный слегка улыбнулся. Я спросил:

— Вы кто? «Нация ислама»?

«Нацию ислама» я с тюряги знаю, и, самое главное, знаю, что с ними не стоит выделываться.

Мой последний вопрос был:

— Больно будет, да?

Первый удар разбил всмятку мой нос. Били меня

грязно

со знанием дела

жестоко.

И самое главное, тихо. Ни слова не произнесли, пока меня обрабатывали. Настоящие профи. Закончили и без звука промаршировали наружу. Я хотел крикнуть: «Это всё, что вы можете?!»

Но рот не раскрывался. Двое вернулись, выволокли меня и бросили в мусорку. На некоторое время я отключился. В конце концов выбрался оттуда, упал на землю. Дохромал до полицейского участка и опять вырубился. Пока «скорая» ехала, кто-то украл мои часы.

Очнулся в больнице Святого Фомы, надо мной стоит доктор Пател.

Покачал головой, говорит:

— Какую захватывающую жизнь вы ведете, ребята.

О господи, мне было совсем кисло. Все тело болело. Я спрашиваю:

— Что, совсем плохо?

— Нос разбит. Я полагаю, об этом вы знаете.

Я кивнул. Зря, конечно: больно было ужасно. Доктор продолжил:

— Ничего больше не сломано, но вы весь как один большой синяк. Похоже, тот, кто вами занимался, хорошо знал, что делал. Побольнее и чтобы не очень навредить.

Я попросил его взять мои шмотки, поискать адрес могилы Джои. Он нашел. Я спросил:

— Можете об этом позаботиться?

— Да, конечно.

— Когда меня выпишут?

— Вам нужно отдохнуть.

Договорились, что я уйду утром; доктор накачал меня обезболивающими, дал с собой на несколько дней. Пока я там валялся, мне пришло в голову, что Джои, может быть, еще здесь. И я ему по-прежнему компанию составляю. Хотя совсем не так я себе это представлял.

ВЕЧЕРОМ В ВОСКРЕСЕНЬЕ ехал до дома на частнике. Попросил водилу:

— Можешь купить бутылку ирландского виски?

Подумал, что сам выйти из машины еще смогу.

Но вот залезть обратно — вряд ли.

Он кивнул. Я ему бабки даю, он говорит:

— Тебя что, автобусом переехало?

— Ага, черным.

— Это хреново. Вискарь какой-нибудь особенный?

— «Блэк Буш».

— Хороший выбор.

Он за секунду смотался, протягивает бутылку, говорит:

— Налей горячую ванну, и «Рэдокса» [17] Освежающий и тонизирующий гель для душа. туда.

— Да, спасибо.

Дома я передвигался, как инвалид, проглотил несколько таблеток обезболивающего.

Доктор Пател предупреждал: «Не принимайте их вместе с алкоголем».

Ага, щас. Открыл бутылку, глотнул хорошенько. Ох-хо-хонюшки, прям как будто осел лягнул. Очень норовистый осел. Включил радио. Трейси Чепмен, «Прости». Настроил. Открыл кран в ванной, пустил кипяток. Отхлебнул еще немного «Буша».

Час спустя я блестел от ванны и выпивки, боли совсем не чувствовал.

Нашел шерстяной банный халат, завернулся в него. На халате была монограмма, но я не разглядел букв. Позвонили в дверь. Я прошаркал, открыл.

Стоит Нортон, голову повесил, говорит:

— Господи, что они с тобой сделали?

— Все самое худшее.

Он посмотрел на банный халат, ничего не сказал, потом спросил:

— Войти можно?

— Почему нет?

Глянул на почти пустую бутылку:

— Расслабляешься?

Я проигнорировал вопрос, зашел, плюхнулся на софу. Сказал:

— Там в холодильнике пиво есть.

— Да, хлебну немного.

Открыл банку, сел напротив меня, говорит:

— Извини, Митч. Я думал, ты за мной подорвешь.

— А я не подорвал.

Он попытался возмутиться:

— А я тебе разве не сказал? Не говорил, что ли, если круто будет, сваливай?

— Я, наверное, забыл.

Он сделал большой глоток, посмотрел на меня:

— Не беспокойся, Митч, мы их сделаем, да?

Я совсем расклеился — и сердиться не мог. Оставим на потом. Он бросил на стол толстую пачку денег, сказал:

— Самое малое, что я могу заплатить, о'кей, старина?

— О'кей.

Пытаясь выглядеть дружелюбным, полюбопытствовал:

— А что за работу ты нашел?

Я ему все рассказал, даже как дворецкий толстяка отделал. Он говорит:

— Старуха?.. Так ты ее греть, что ли, будешь?

— Не пори чушь.

— Расскажи мне еще раз о «Серебряном призраке».

Черт бы побрал эту выпивку, но я рассказал, и, наверное, рассказал слишком много. Надо было видеть, как у него глаза загорелись. Но, как я уже сказал, я тогда вообще ничего не замечал. Он говорит:

— Пахнет поживой.

— Что?

— Надо бы зайти.

— Эй!

— Да ну, брось, Митч, все как в старые добрые дни… Будет тонна

бабла

ювелирка

картины.

Я поднялся — в банном халате я выглядел, конечно, не очень круто, — сказал:

— Билли, забудь об этом. Как ты думаешь, копы кого первым дернут?

— Да ладно, просто сказал. Я пойду.

В дверях я предупредил:

— Я серьезно, Билли, держись от этого дома подальше.

— Ладно, Митч, век воли не видать.

Опять в койку. Посмотрел на остатки «Буша». Сон сморил меня раньше, чем я дотянулся до бутылки. И я был очень рад этому, когда проснулся утром в понедельник — потрепанный и грязный, но более или менее готовый к работе.

Зазвонил телефон. Доктор Пател. Он организовал всё, что нужно для похорон, и спрашивал, нужны ли какие-нибудь дополнительные услуги. Я сказал, что нет. Джои похоронят во вторник вечером. Я поблагодарил доктора, и тот повесил трубку.

Вы же знаете, метро у нас на последнем издыхании, поэтому иногда приходится ездить на автобусе. И снова Холланд-парк показался чуть ли не другой планетой.