Владимир Колычев - Мрак в конце тоннеля

– Да, и ее спасем…

– И больше не тронете, да? Другими спасенными девочками займетесь, и хор у вас будет, и соло… Ублюдки вы! – Я зло сплюнул под ноги пленнику. – А еще о каких-то благородных материях говорите. Мир они спасать собираются…

– Но мы правда должны спасать людей…

– Вы уже их спасли… – презрительно хмыкнул я, вспомнив кошмар, который нам с Валерой и Ниной пришлось пережить в этом бункере.

С нами, зомби-рабами, земляными червями Калистрат особо не заморачивался. Гремучий коктейль из техногенных пси-волн, гипноза и наркотиков он сдобрил нехитрой сказкой о подземном боге, которому мы должны были поклоняться и работать как проклятые во имя, во славу и во веки веков. У зомби-бойцов должен быть разум, чтобы они могли воевать. С пустой головой можно и своих пострелять, да и команду не так исполнить. Поэтому их зомбировали больше словом. Наверняка в ход шел и гипноз, и наркотик, но не такой тяжелый и убойный, как у рабов. Лица зомби-бойцов не были покрыты коростой. Сытые у них физиономии, откормленные. Видно, что Калистрат благоволил им.

Он дал им установку, что служат они благому делу спасения всего человечества, и такие, как Фрез, свято в это верили. Но одной веры мало, когда в охране такие ублюдки, как Слава. Смог Калистрат внушить ему свою веру или нет, но их скотские инстинкты нужно было подпитывать такими жертвами, как Нина. И он отдавал девушек на съедение этим шакалам, чтобы они верно служили ему…

– Но мы, правда, служим великому делу, – захныкал Фрез.

– И ты готов за него умереть?

Я навел на него автомат, и он в ужасе сжался в комок.

– Не-ет!

– Я так и думал… А я готов умереть. Лишь бы добраться до Калистрата. Лишь бы скрутить ему шею. Потому что не пророк он, а сатана…

– Нет! – упрямо мотнул парень.

– Тогда умри за него!

– Не-ет…

– Ты думаешь, что он бог, а я уверен, что Калистрат – сатана. Я готов умереть, чтобы отправить его обратно в ад, а ты не готов умереть за него. Значит, моя вера сильнее. Или нет?

Опустив ствол пистолета-пулемета, я пристально смотрел в глаза Фрезу.

– Чья вера сильней?

– Твоя! – сдался он.

– Значит, ты тоже веришь, что Калистрат – сатана! – продолжал давить я.

– Э-э…

– Сомневаешься?.. Хорошо, что ты сомневаешься… Но у тебя есть отличный шанс убедиться в том, что моя вера правильная. Мы сейчас вместе отправимся к Калистрату, и ты спросишь у него, сатана он или нет?.. Я знаю, он врать не будет. И честно скажет, сатана он или нет. Если скажет, что нет, ты меня убьешь. Если скажет, что да, я убью тебя… Договорились?

Кажется, мне удалось заморочить парню голову. Он смотрел на меня в полной растерянности. Вроде бы и готов был со мной поспорить, что Калистрат не сатана, но не хотел отвечать за это своей жизнью.

– Так что, ты отведешь меня к нему?

– Но я не хочу ничего спрашивать!

– Значит, ты согласен со мной в том, что Калистрат – сатана.

– Да.

– Значит, ты обратился в нашу веру?

– Да.

– Далеко идти?

– Далеко.

– Дорогу знаешь?

– Знаю.

Я вопросительно глянул на Валеру, и тот, не задумываясь, согласно кивнул. Он готов был идти по душу Калистрата, хотя и понимал, что это будет стоить ему жизни.

Еще вчера вечером я едва чувствовал в себе силы, чтобы помочь Валере разбирать завал, а сейчас шел по штольне уверенным шагом готового к бою солдата. Болела голова, ныли внутренности, но это не мешало мне чувствовать себя вполне сносно. Нелегко мне было, но тем не менее усталость не валила с ног.

Фрез шел впереди, а я держал его на прицеле – мало ли, вдруг этот новообращенный захочет вернуться в свою прежнюю веру и покажет мне, как умеет сверкать пятками.

За мной шла Нина. Я не хотел брать ее с собой, но этого требовали обстоятельства. Вместе с Фрезом в «девятый» бункер отправились трое бойцов, столько же с ним должно было и вернуться. Поэтому ее пришлось переодеть в комбинезон одного из покойников; правда, в магазине ее автомата не было патронов. Да они ей и ни к чему, все равно ничего не соображает. И шла она с нами на полном автопилоте, тупо переставляя ноги в заданном направлении. К тому же оружие за нее тащил покорный слуга Валера. Он пытался с ней говорить, но девушка почти не реагировала на его слова.

Фрез не сразу связался с базой. Штольня, что тянулась до каменоломни, не освещалась, и провода связи там тоже не было. И в катакомбах тоже ничего.

Мы вышли в штольню, куда вел знаменитый ход-перешеек, в который я в свое время побоялся спуститься. Воды там было по пояс, зато под потолком горел свет, и можно было подключиться к связному проводу. Фрез связался со своим начальником, доложил ему обстановку – в нашу, разумеется, пользу. Голос его дрожал от волнения, и он объяснил это тем, что стоит в холодной воде.

Подземный ход пошел с заметным уклоном вверх, вода осталась позади, но вскоре мы оказались в ней по колено, когда штольня вышла в городской сточный коллектор. Вода грязная, не очень приятная на запах, но мне нравилось идти по ней, ведь она стекала сюда с городских, земных улиц. Здесь я даже уловил шум большого города – отдаленный расплывчатый гул. Но выход на поверхность был заблокирован железными решетками, которые, как объяснил Фрез, установили подземные люди. Да я и сам это понял, потому что решетки были установлены у входа в коллектор и на выходе. Из него вниз тянулась привычная штольня, обшитая досками и укрепленная подпорками. По ней мы вышли на ветку засекреченного метро.

Это был длинный, непривычно широкий и высокий тоннель с контактными рельсами, кабельными коллекторами, понизительными подстанциями и электрощитовыми. Фрез уверил меня, что этой линией уже давно никто не пользуется и тока в рельсах нет, но сам на них не наступал, и я велел Валере присматривать за Ниной, чтобы ее случайно не занесло в сторону.

Мы прошли километра три, прежде чем снова свернули в штольню. Ветка метро уходила дальше; она ничем не перегораживалась, и по ней, скорее всего, можно было выйти на перегон, откуда мы затем смогли бы подняться на земную поверхность. Возможно, перегон охранялся, но мы, пожалуй, сумели бы объясниться с представителями спецстроя или даже ФСБ. Да и с людьми Калистрата нашли бы общий язык – ведь еще оставался порох в пороховницах, то бишь в наших автоматах.

Но я удержался от искушения вырваться на свободу. И, признаться, мне пришлось сделать над собой невероятное усилие. Ведь я уже понял, что наркотики не убили меня, что мне еще жить и жить. И все-таки я полез на рожон. Тем более что идти оставалось не так уж и много.

Фрез уже рассказал мне о бункере, который он называл главным храмом спасения. Это была база, на которой у Калистрата имелись свои апартаменты – спальня, кабинет, столовая и даже сауна. Там же находились апартаменты и для других важных людей. Возможно, для Кости, как я понимал. Калистратов подчинялся мужу моей бывшей жены, но для того же Фреза он был фигурой первой величины. Впрочем, это и неудивительно – ведь это он, а не кто-то другой возложил на себя миссию бога-спасителя. Да и не факт, что Костя был его боссом; возможно, они находились на одном уровне. Ведь клад они в свое время нашли вместе…