Владимир Константинов - Жертва мистификации

— Кто они такие? — спросил Борис.

— А ты их не знаешь? — с сомнением в голосе спросил Дмитрий.

— Никогда раньше не видел. Честно! А кто они?

— Киллеры. Неужели неясно?

— Кто? — прохрипел еле слышно Карабанов. Его голос от страха окончательно сел. — Ты хочешь сказать, что они хотели?!...

— Да, они пришли тебя убить, — завершил Дмитрий начатое, но так и не произнесенное Борисом. — Где-то ты, Боря, здорово прокололся.

— Что же теперь делать?! — спросил тот, чуть не плача.

То, что он не стал отрицать прокола, было хорошим признаком.

— Шут его знает. Одно знаю, что домой тебе сейчас нельзя ни в коем случае. Они там тебя обязательно найдут и определенно прикончат.

— Вот, елки! — захлюпал носом Карабанов. — Что же делать?!

Смотреть на него было неприятно. Несчастный. Сопливый. Карикатура, а не мужик. Тьфу!

— Что-нибудь придумаем, — пообещал Беркутов открывая дверцу «Мутанта». — Садись.

Карабанов послушно сел. Дмитрий завел мотор и вырулил на Первомайскую. Как бы не был затюкан Борис, свалившимися на его голову несчастьями, автомобилист в нем все же взял верх, он оглядел салон, заинтересованно спросил:

— Что это за машина?

— Это не машина — зверь. Мутант называется.

— Никогда не слышал о такой марке.

— И не услышишь. Она единственная в своем роде.

— А ты когда едешь в Среднюю Азию? — спросил с надеждой в голосе Карабанов.

— Послезавтра.

— Жаль! — с сожалением вздохнул Борис.

— Почему?

— Хорошо было бы слинять на время отсюда.

— Это, Боря, не выход. Они тебя и после поездки достанут. Проблему надо решать в корне. Понял?

— Это конечно, — согласился тот. — А у тебя есть где заточки?

— Что-нибудь придумаем, — вновь пообещал Дмитрий.

— А сейчас куда мы едем?

— Ко мне в гараж. Поживешь пока там.

— Спасибо тебе, Дима! — заметно приободрился Карабанов. — Если бы не ты, мне бы был уже каюк.

В гараже Беркутов включил спрятанный в кармане диктофон и напрямую спросил Бориса:

— А теперь рассказывай — за что они хотели тебя убрать?

— Я точно сказать не могу, но наверное из-за автоаварии. Больше не за что.

— Что за автоавария?

— Полгода назад мой КАМАЗ около свертка на Плющиху налетел на «Тойоту». Погибли женщина с сыном.

— Ты считаешь, что это мстят их родственники?

— Да нет. Не в этом дело. Честно признаться, я здесь вообще не при чем.

— Как это — «не при чем»?

— За рулем был ни я.

— А кто же?

— Один мой корефан, Толян Каспийский.

— А каким образом он оказался за рулем твоего автомобиля?

— Он попросил у меня КАМАЗ привезти на дачу стройматериал. Ну, я и дал.

— А он что, слинял с места аварии?

— Ну почему. Вызвал ГАИ. Все чин-чинарем.

— Постой-постой, никак не могу врубиться. Ты-то к этому делу каким боком? За что тебя хотели убить?

— Мы с Толяном похожи. Понял?

— Ну и что?

— А то, что он ездил по моим правам и назвался моим именем. Неужели неясно.

— Его что, посадили?

— Да нет, отмазался. Ментовка посчитала, что во всем была виновата сама женщина.

— А это не так? Он кому-то дал взятку, чтобы дело прикрыли?

— Да нет, ничего он никому не давал. Та машина долго стояла на стенде ГАИ. Ну я из любопытства и решил на нее, дурак, посмотреть. Заглянул в салон, а у неё рычаг скорости в нейтральном положении.

— Ну и что из того?

— Женщина та выезжала на главную дорогу, а потому рычаг у неё должен был быть либо на первой, либо на второй скорости. Правильно?

— Правильно, — кивнул Дмитрий. — Может быть он переключился от удара?

— Может быть. Но только, вряд ли. Но это неважно. Я как-то по пьяни сказал об этом Толяну. И знаешь, что он мне ответил?

— Что?

— Ты, говорит, об этом помалкивай, если жить хочешь. Вот тогда-то я и понял, что с этим автодорожным не все чисто.

— Выходит, что это его дружки тебе только-что привет передали?

— Похоже на то, — согласился Карабанов.

— А кто он такой?

— Толян?

— Да.

— Корефан мой давний. Мы с ним лет шесть назад мантулили вместе в таксопарке. Он был моим сменщиком. А сейчас он в театре работает рабочим сцены.

— В каком театре?

— Шут его знает. Толян называл, но я, хоть убей, не помню. В каком-то новом на левом берегу.

— "Рампа"?

— Точно. В нем.

Валерия разбудил тарабанивший в окно дождь. Скосил глаза на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке. Пять часов. Проникавший в комнату рассвет выгонял из потаенных углов последние сумерки. Рядом, подложив ладонь под щеку, спала Людмила. Дышала ровно и тихо. Он невольно залюбовался женой. И что это ему недавно взбрело в голову, что он её не любит? Дурак! Этот вечный самоанализ и самокопание до добра не доведут. Когда-нибудь он проснется утром и даже имени своего не вспомнит. Потому и непонятно — за что она его так беззаветно любит? Вчера вечером она сообщила, что была в женской консультации, где ей сказали о беременности. Новость эта конечно же обрадовала Валерия, но и озадачила. Неужели он скоро станет отцом? Странно все это как-то, и весьма. Сможет ли он дать новому маленькому человечку то, что тому нужно? Не в материальном естественно смысле, а духовном? Он очень и очень в этом сомневался. Впрочем, сомнения всегда были его спутниками. Он к ним уже привык.

Истомин был толковым и умным малым, но, на свою беду, родился философом. Философ — это не специальность и не профессия, нет. Философ — это призвание. Как раз по специальности такой человек может быть кем угодно. Это не важно. По сути своей он — философ. Его душу сжигает неуемная страсть к познанию. Такой человек уже рождается с вопросом: «почему?» Едва открыв на мир глаза, он спрашивает: «А почему мир такой, а не иной?», «Почему было светло, а стало темно?» Изо дня в день, из года в год этих вопросов становиться все больше и больше. Иной бы давно послал все к чертям, махнул рукой, а этому — чем больше вопросов, тем интереснее жить. В детстве Валерий ими буквально доводил до белого каления старшего брата и очень беспокоил родителей. Он рано стал читать умные книжки, но и в них зачастую не находил ответа на мучившие его вопросы. И он научился во всем сомневаться.

Пора вставать. Все равно уснуть больше не удастся. Он встал, взял под кроватью гантели, вышел на лоджию и принялся делать зарядку. На улице бушевала стихия. Порывистый сильный ветер гнал по небу низкие черные тучи. Шел дождь. Как все изменчиво в природе. Впрочем, как и в жизни. Еще совсем недавно он был в плену своей блестящей (так ему казалось) версии, был уверен, что стоит сделать ещё лишь шаг, и они выйдут на убийц. А теперь думает, что они все дальше и больше удаляются от истины. За это время они должны были выйти на связь Заикиной и Литвиненко с наркомафией. Но, увы. А столько проделано работы, потрачено сил. Неужели все впустую? Похоже на то. Очень похоже.