Владимир Константинов - Жертва мистификации

— Это значит, что мы уже управляем миром! — проговорил я, пораженный услышанным.

— Нет, мы лишь контролируем ситуацию. До мировой гармонии ещё далеко. Вот почему нам необходимы такие энергичные и решительные люди, как вы. Предстоит огромная работа. Но вы пока, извините, очень невежественны, чтобы встать у руля ордена. Сейчас ваша наипервейшая задача — учиться. Именно от этого будет зависеть ваше назначение.

— Я что же, должен все это прочитать?! — со священным ужасом проговорил и обвел рукой книжные стилажи.

Анкендорф весело рассмеялся.

— Обязательно и непременно. А может быть даже больше.

На улице было прохладно и ветряно. По небу неслись косматые, рваные тучи. Я любил непогоду. Это была моя стихия. Подставил ветру разгоряченное лицо. Хорошо! Торжествующе рассмеялся. Я буду прилежным учеником. Очень прилежным. И обязательно добьюсь своего. До великой цели осталось всего чуть-чуть...

Илья Ильич Янсон с удовольствием рассматривал сидящую перед ним девушку. Хороша! Чертовски хороша! Главный режиссер питал слабость к хорошеньким девушкам. А эта не просто хорошенькая — в ней чувствовалась порода. Если она так же талантлива, как хороша, то будет большим приобретением театра. Ее ему рекомедовала сама Плитченко. А это о многом говорит. Великая актриса не станет ходатайствовать за бездарность. Вот именно.

Он раскрыл лежавший перед ним диплон. В нем значилось, что Марианна Юрьевна Максимовская в 1994 году окончила Щукинское училище и получила квалификацию актрисы драматического театра. Долго читал рекомендательное письмо Тамбовского драматического театра. Очень хорошо. Она была там на ведущих ролях. Сколько ей? Лет двадцать пять — двадцать семь. Такая красавица и до сих пор не замужем. Странно.

— Марианна Юрьевна, вы одна переехали к нам в город или с семьей? — спросил он.

— Вы ведь только-что смотрели мой паспорт, где отсутствуют всякие сведения о моей семье, — ответила актриса серьзно, глядя в глаза режиссеру.

И этот взгляд ему не понравился. Нет, не понравился. В нем было много, как бы поточнее выразиться, независимости что ли. Да, независимости и чувства собственного достоинства. И Илья Ильич понял, что с ней он ещё хлебнет лиха. Ох, хлебнет! Она была личностью и личностью, по всему, незаурядной. Следовательно, все, что о ней написано в рекомендательном письме — все правда. Бездарность в принципе не может быть личностью.

— Да? Простите, не заметил, — разыграл он смущение. — И что же вас заставило сменить местожительство?

— У меня серьезно заболела мама. Потому я и вынуждена была переехать в Новосибирск.

— С ней что-нибудь серьезное?

— Онкологическое заболевание, — сухо, без тени эмоций ответила Максимовская.

Янсон сделал печальное лицо, вздохнул.

— Печально. Очень печально. Позвольте выразить вам искреннее сочувствие.

Она ничего не ответила. Взгляд её красивых голубых глаз оставался равнодушным. И вместе с тем, у Янсона возникло ощущение, будто она видит его насквозь. Бр-р! Неприятное ощущение!

— Вы познакомились с нашим репертуаром?

— Да, — коротко кивнула она.

— Ну и как?

— Что — «как»?

— Каково ваше впечатление?

— У вас много современных пьес, о которых и ничего не слышала. Из всего я играла лишь Роксану.

— Замечательно. — Янсон придвинул ей весьма потрепанную папку. — Я хочу, чтобы до завтра вы познакомились с этой пьесой нашего местного автора. Хочу попробовать вас на роль жены главного героя. Роль эта небольшая, но очень сложная. Завтра жду вас ровно в десять на репетиции. До свидания, Марианна Юрьевна! Очень приятно было с вами познакомиться.

* * *

Первое прочтение пьесы произвело на Светлану неприятное впечатление, вызвало раздражение. Сюжет показался абсолютно надуманным и неправдоподобным. Группа бедствующих актеров решила завладеть состоянием молодого преуспевающего бизнесмена и разыграла отвратительнейший спектакль с целью довести его до самоубийства. И негодяям удалось совершить задуманное. В конце-концов нервы того не выдержали и он сбросился со скалы. Негодяи торжествовали. Банальность и пошлятина! Впрочем, актерам здесь есть, что играть. Невзыскательные зрители будут в восторге. Пьеса рассчитана именно на них. Но для чего все это? Какова сверхзадача в этом абсурде? Похоже, сейчас о ней прочно забыли.

Однако, работа есть работа. Ее послали сюда не для того, чтобы наводить критику и подвергать ревизии современный театр. Ей предстоит попытаться выяснить — имеют ли работники театра отношение к убийствами актеров труппы и убийствам Аристархова и Шмыгова. А для этого придется потерпеть временные неудобства, связанные с несовершенством современной драматургии. И Светлана принялась учить роль.

Ровно в десять она была в театре. Небольшой овальный зал с пошарпанными старыми креслами вмещал триста пятьдесят, от силы, четыреста зрителей. Под высоким лепным потолком висела огромная хрустальная люстра. Но хрусталь был настолько грязен и черен, что не отражал, а, скорее, поглощал свет. Сцена была небольшой, но уютной.

Все актеры, участвовавшие в репетиции, находились на сцене. Там же был и Янсон. Увидев Светлану, он замахал рукой, подзывая.

— Марианна Юрьевна, проходите, пожалуйста, на сцену.

Под любопытными и оценивающими взглядами актеров Светлана поднялась на сцену.

— Здравствуйте! — сказала она. Ей недружно ответили.

— Господа! — несколько напыщенно и театрально-торжественно проговорил главный режиссер. — Разрешите вам представить новую актрису нашего театра Максимовскую Марианну Юрьевну. Прошу любить и жаловать.

К Светлане подошел рослый плечистый молодой мужчина с красивым мужественным лицом и с легким смешком хорошо поставленным баритоном проговорил:

— Привет, женушка! Я — Владлен Петрович Земляникин. Чтобы не было кривотолков, предлагаю сразу оформить наши отношения. Или слабо?

— Оформить — чего, простите? — Козицина сделала вид, что не поняла намека.

— Оформить наши отношения, так сказать официально.

— Это как?

Улыбка у Земляникина была уверенной и нагловатой. Этакий самоуверенный и самовлюбленный нарцисс. Его поведение не оскорбило её, нет. Стоит ли оскорбляться на какого-то пошляка. Но разозлило.

— Сочетаться законным браком, — сказал он.

— Вы думаете это возможно? — насмешливо спросила она.

— Уверен.

— Послушайте, Владлен Петрович, это вы что, вошли в образ, или на самом деле такой?

— Какой?

— Хамоватый.

Улыбка на его лице приказала долго жить, а от былой самоуверенности не осталось и следа. Избалованный вниманием женщин, он никак не ожидал подобного поворота событий, растерялся и не нашелся, что ответить.