Борис Пугачев - Дуэль с собой

— Родион Иванович, — увидев вкладыш, поднялся из-за стола строго одетый мужчина. — Мы так перед вами виноваты. В качестве компенсации давайте мы оформим вам общегражданский зарубежный паспорт. Вышло новое постановление, существенно облегчающее эту работу. Этот паспорт хоть формально и надо сдавать после приезда из-за границы, но он выдается на пять лет. У вас станет существенно меньше проблем.

— Буду очень благодарен, — внутренне обрадовавшись, сдержанно ответил Родик. — Сколько я должен заплатить?

— Что вы, что вы, Родион Иванович! — прижимая руку к сердцу, ответил мужчина. — Все за наш счет. Это подарок, залог нашего будущего сотрудничества. Работать с таким человеком, как вы, для нас большая честь. Вам надо только подписать анкету и прислать ваши фотографии.

— Хорошо. Извините, но мы очень торопимся, до свиданья, — попрощался Родик, пожимая руки окружавших его людей, — жду от вас информацию по паспорту, а фото Сергей Викторович подвезет вам завтра-послезавтра.

Дома их ждал сюрприз — привезли сейф. Родик полюбопытствовал, как его занесли, но Света могла только сказать, что тащили его шесть человек. Сейф стоял в коридоре, занимая почти весь проход. Поставить его на место собственными силами было невозможно. Решили послать Сергея Викторовича за грузчиками. Женщин определи-ли готовить плов и накрывать на стол. Родик, взяв свежую лепешку, зелень, фрукты и детектив, удалился в спальню. Он слышал, как Сергей Викторович давал указания где-то найденным грузчикам по поводу установки сейфа. Подумал, что он сделал бы это по-другому, но не стал вмешиваться в процесс. «Чем проще вопрос, тем больше мнений по поводу его решения», — вспомнил он один из законов Паркинсона.

Однако суета в коридоре не прекращалась. Не выдержав, Родик отбросил книгу и вышел из спальни. Вокруг сейфа, стараясь его поднять, бестолково крутились четыре таджика.

— Круглое кати, квадратное кантуй, — пошутил Родик и добавил: — Давайте, ребята, спуститесь во двор и найдите три-четыре обрезка трубы…

Наконец, сейф занял свое место у балконной двери в офисной комнате.

— Так, сколько я должен? — спросил Родик.

— Сколько не жалко, хозяин, — ответил за всех худощавый, пожилой, с задорно горящими глазами таджик, которого Родик принял за бригадира.

— Не люблю я этого, Сергей Викторович, — возмутился Родик. — Эти восточные дела меня нервируют. Надо сразу договариваться о цене. Не в мечети…

— Мы можем и без денег, — как-то странно усмехнувшись, предложил все тот же таджик. — Мы делаем это больше из уважения, чем за плату.

— Мне подачек не надо. Какое уважение? Я вижу вас первый раз, — вспылил Родик. — Я за работу всегда плачу. Сергей Викторович, разберитесь с ними. Окса даст денег. Я пошел заниматься своими делами…

Министр и его заместитель прибыли точно в назначенное время.

Не обошлось без казуса. Девушки поставили на стол любимую Родиком еду — зельц и сало.

— Родион Иванович! — буквально закричал заместитель, отпрыгнув от стола. — Вы мне свинью подсовываете.

— Абдулло-джон [15] — джон — так обращаются друг к другу дети, нечто уменьшительно-ласкательное. , — спокойно сказал министр, демонстративно кладя кусок сала в рот. — Вас же никто не заставляет есть свинину, а на столе может стоять что угодно. Ведите себя прилично.

Родик впервые за все время пребывания в Таджикистане столкнулся с открытым проявлением мусульманских традиций. Коммунистическая партия такого не поощряла. Руководители, получившие образование, как правило, в России, даже бытовые и застольные восточные обычаи соблюдали редко. «Да. Наступают новые времена. Забыл выяснить у Сергея Викторовича расстановку сил. Надо подумать, как себя вести и на кого делать ставку. Перестройка пришла и на восток. Можно вляпаться в какое-нибудь дерьмо», — подумал Родик, а вслух сказал:

— Девушки, уберите, пожалуйста, свинину. Извините, Абдулло Рахимович, как-то не подумал.

Слава богу, больше никаких инцидентов не было, и вечер прошел удачно. Министр уехал первым, сославшись на домашние дела.

Абдулло Рахимович оказался любителем выпить, что не вполне сочеталось с нескрываемым им почитанием мусульманских законов. Родику даже пришлось послать Сергея Викторовича еще за одной бутылкой водки. Водку пили, добавляя в нее бальзам «Шифо». Так было вкуснее, поскольку местная водка продавалась лишь одной марки — арак руси — и имела крепость всего около тридцати градусов. Смесь же получалась что надо. Обсуждали новые возможности, которые дают кооперативы. В основном говорил Родик. Он как-то очень откровенно рассказал обо всех своих достижениях. Абдулло Рахимович внимательно слушал, а перед уходом предложил на трезвую голову обсудить возможности совместной работы.

— Только давайте без министра, — попросил он, хитро подмигнув Родику. — У меня в одном из хозяйств есть баня.

Я вас приглашаю. Сергей Викторович знает, где это. Не пожалеете. Завтра часа в четыре жду вас.

— Спасибо, буду обязательно, — заверил Родик.

На следующий день он задал Сергею Викторовичу давно назревший вопрос об этом человеке.

— В нашей республике, как и повсюду в стране, происходят изменения, — начал пояснять Сергей Викторович. — Вам известно, что исторически республикой руководят ленинабадцы. Ленинабадская область всегда была промышленной, а поэтому более развитой, хорошо финансировалась центром. По республиканским наборам в ведущие учебные заведения страны попадали в основном ленинабадцы. Под ними самое ценное в республике — алюминий, золото, обогащение урана, половина сельскохозяйственного производства. Это ценится центром. Хлопка, который тоже естественно ценится, производится сравнительно мало, но его распределение пока тоже у ленинабадцев.

Абдулло Рахимович — кулябец. Кулябцы традиционно получали от ленинабадцев ограниченный кусок государственного пирога и этому радовались. Другим вообще ничего не доставалось. До недавнего времени всех такое положение устраивало. Сегодня, я думаю, это изменилось. В Курган-Тюбе создано движение «Таджик», участники которого ненавидят ленинабадцев. Причин много. Да еще рядом памирцы, которые возомнили себя борцами за национальные интересы. У них появился ряд теневых, а может, и криминальных доходов, ваххабиты их активно поддерживают. Во многом под их давлением в июле приняли закон о языке. Говорят, что скоро с руководящих должностей выживут всех, кто не говорит по-таджикски. Кстати, министр — ленинабадец и почти не знает таджикского. Его положение вообще неустойчиво…

Еще важный фактор. В Афганистане официально уже кончилась война, а это означает новый приток денег в Куляб и Памир, причем очень больших. Ленинабадцы, наоборот, теряют финансовые рычаги, и в этом виноват центр. Кроме того, перестроечные проблемы вызывают недовольство и в обществе — винят в этом опять же ленинабадцев. Ситуация дополнительно подогревается известными вам ферганскими событиями. Пока партия все ставит на прежние места — ни одного серьезного поста у кулябцев, а тем более у памирцев нет, но много второстепенных должностей в МВД, Госплане, ряде министерств они купили. Не забывайте, что часть русскоязычного населения уехала. Их места заняли в основном кулябцы. У кулябцев очень хорошо сохранились, в отличие от ленинабадцев, кланово-племенные инстинкты — это для нашей республики тоже сила. Ведут они себя достаточно напористо. Я думаю, что за ними большое будущее…