Борис Пугачев - Дуэль с собой

В холле около администратора в глубоком кресле дремал руководитель делегации.

— Доброе утро, Иван Петрович, — поздоровался Родик. — Как самочувствие?

Тот встрепенулся и уставился на него мутными глазами. Затем, проведя в голове какой-то сложный анализ, страдальческим голосом произнес:

— А-а-а. Это вы, Родион… Приветствую. Утро-то не совсем доброе.

— Что, головка бо-бо? — спросил Родик.

— Не то слово, а работать надо. Никак не могу вспомнить, чем закончилась пьянка. Ничего плохого не было? Спасибо Георгию, сопроводил меня, а утром поправил здоровье. Еще этот дурацкий сдвиг во времени — в сон клонит. Звонил представителю «Аэрофлота»: гарантий на вылет он не дает, но настаивает, чтобы мы не позднее восьми были в аэропорту. В половине седьмого пришлет за нами автобус. Надо бы всех собрать.

— Давайте вместе собирать, а то ничего в Гаване не посмотрим, — предложил Родик.

— Спасибо, у меня есть список номеров комнат. Я уже дозвонился до женщин. Они обещали подойти. Вот собирался вам звонить, но что-то плохо стало. Возраст, наверное. Раньше мог ведро выпить, и утром никаких негативных явлений, а уж похмеляться — никогда. Старею, старею…

В это время появились женщины. Они сообщили, что Борис, Петр Николаевич и Саша спустятся через несколько минут. Надя пожаловалась, что Сергея и Володю поднять с кроватей не удалось. И еще никто не знает, где живут журналисты и «осветители» — так вчера прозвали компанию Георгия. Илья должен был ночевать вместе с Сашей, но в номер не пришел… Иван Петрович объяснил, что Георгий спал в его комнате, а Илья — на месте Георгия. Сейчас он обзвонит комнаты всех отсутствующих. Далеко расходиться не надо — сбор в час на этом же месте. Родик, пожалев Ивана Петровича, взял у него список членов делегации, отметил присутствующих и пошел к телефону, чтобы обзвонить остальных. Читая фамилии, он понял весь юмор вчерашнего тоста руководителя осветителей. Его фамилия перекликалась со словом «босс». Ему Родик позвонил первому и попросил поторопиться.

К часу собрались все, кроме Сергея и Володи. Они, даже несмотря на воспитательную речь своего начальника и увещевания Родика, планировали продолжить вчерашний банкет, а потом отоспаться. После информационной пятиминутки, в которой Иван Петрович обрисовал временные рамки, решили быстро поесть и отправиться осматривать Гавану, хотя на все, включая получение груза и вещей из камеры хранения, оставалось не более пяти часов. Ивану Петровичу к тому же еще надлежало «заскочить» в посольство. Однако с едой возникли сложности — оказалось, что в отеле кормили только завтраком, а он уже давно завершился.

Потребовалась помощь администратора. Улыбчивый молодой человек, свободно говорящий на английском и знающий несколько десятков слов по-русски, доложил, что рядом с отелем нет недорогих мест общественного питания. С этим в Гаване вообще большая проблема. До центра города далеко, и единственный способ утолить голод (если, конечно, у товарищей есть доллары) — это посетить валютный магазин типа нашей «Березки», в котором имеются кафетерий и продуктовый отдел. Находится магазин в нескольких кварталах от отеля. Кроме того, администратор сообщил, что посмотреть достопримечательности Гаваны за четыре-пять часов невозможно — только до бульвара Прадо ехать на такси около часа. До посольства же как раз удобно добираться от валютного магазина.

После получения такой информации мнения об использовании свободного времени резко разделились. Одни считали, что надо на такси сделать круг по городу, другие хотели пойти к океану, расположенному прямо за отелем. Ивану Петровичу нужно было в посольство, а Георгий, Виктор и Алексей собрались составить ему компанию. Борис и Лена вообще решили остаться в отеле. Сходились все только в одном — вместе им нужно посетить валютный магазин, поесть там или купить еду, а дальше пусть каждый делает что хочет. В шесть — общий сбор в холле отеля.

Выйдя на улицу, Родик на какой-то момент ослеп от яркого снопа солнечных лучей, обдавших его с ног до головы. Поток солнечного света был настолько велик, что ощущался физически — грудью, руками, носом, кончиками пальцев. Сразу захотелось раздеться, хотя жары не было, а, наоборот, дул легкий прохладный ветерок. Родик снял пиджак и огляделся. Дневная картина разительно отличалась от ночной. Слева в нескольких сотнях метров, разбиваясь о нагромождения каменных натеков, пенился океанский прибой, а дальше голубая гладь воды плавно перетекала в еще более голубой и гладкий небосвод. Справа сквозь многочисленные стволы пальм просвечивала пастельными тонами городская застройка с преобладанием прямоугольных разновысоких форм. Воздух был чист и насыщен непривычными запахами, не замеченными Родиком ночью. Оказалось, что их источают многочисленные цветы, растущие даже на пальмах и стенах отеля. После слякотной Москвы с ее серо-белым пейзажем все происходящее воспринималось как подарок судьбы, награда за неприятности и проблемы последних месяцев. У Родика появилось детское желание вытянуть руки к солнцу, погримасничать, но он сдержался и поспешил догонять удаляющихся попутчиков.

Валютный магазин по своей архитектуре напоминал московский универсам. Отличия обнаружились внутри. Изобилием товаров он напоминал японский супермаркет, а количеством покупателей — зал таможенного контроля гаванского аэропорта минувшей ночью. Вероятно, кубинцев, как и граждан СССР, валютой не баловали. Цены были, конечно, ниже, чем в Японии, но с учетом количества имеющейся у Родика валюты очень высокие. Более или менее доступно стоили фрукты, но все равно даже за бананы просили около доллара. Поесть же в кафетерии меньше чем за двадцать долларов не представлялось возможным. Поэтому Родик ограничился покупкой сока, хлеба, фруктов, выбрав из огромного их разнообразия бананы. Вообще советский человек, не избалованный тропическими плодами, очень любил бананы. Причем считал, что чем бананы крупнее, тем лучше. Родик купил два килограмма самых крупных и почему-то самых дешевых бананов под названием «Тахадас» и был очень доволен. С Юрой они решили вернуться в отель, там поесть, а потом двинуться вдоль побережья, осмотреть пляжи, посетить магазины и, если останется время, проехаться на такси по городу. К ним неожиданно присоединились Борис и его помощница Лена. Остальные разбрелись по своим делам.

Наскоро перекусив бутербродами с московской копченой колбасой и запив соком, поспешили к океану. Побережье представляло собой каменное плато, вероятно, кораллового происхождения, вклинивающееся многочисленными выступами в воду и образующее живописную береговую линию. Спуститься к воде, а тем более войти в нее было не только сложно, но и опасно, хотя прозрачные волны манили, призывая искупаться. Видимо, знаменитые гаванские песчаные пляжи находились где-то в другой части города. Поэтому, отказавшись от купания, путешественники полюбовались красотой Мексиканского залива, собрали на память несколько окаменелых белых кораллов, во множестве валяющихся под ногами, и вернулись в город. Улица, которая, по мнению Родика, вела в центр, являлась ярким примером эклектики. С одной стороны ее создавали двух-трехэтажные особняки колониальной архитектуры, а с другой — бетонные сооружения пятидесятых — семидесятых годов двадцатого столетия. Все здания выглядели запущенно, их покрывали пятна плесени и трещины, краска давно облупилась. Эту печальную картину развала и увядания несколько скрашивала бурная тропическая растительность, проявляющая, несмотря на войну бетона с землей, огромную жизненную силу.