Анатолий Галкин - Спаситель демократии

Поднявшись наверх, Муромцев увидел человека, стоящего на балконе. Это была не просто фигура, а личность в комбинезоне и белых кроссовках… Парень услышал шаги за спиной, развернулся и вошел в коридор. Но там на балкончике солнце светило ему в глаза. Он видел лишь два силуэта в темном проеме. Конечно, это свои – а кто же еще!

– Мне надо было раньше на балкон выйти. Я бы точно увидел, куда они побежали.

– А почему не вышел? Ты чем занимался?

– Я изобретателя стерег!

– Бублика?

– Бублика… А вы кто такие? Вам здесь не положено…

Последние фразы были лишние. Они уже стояли рядом – на расстоянии прыжка… И Паша прыгнул! Он подмял хилого охранника, не дав ему даже чирикнуть.

Если честно, то Муромцев перестарался. Он слегка придушил парня, хотя тот и не думал сопротивляться. Пришлось не вести его в камеру Бублика, а тащить…

Паша впервые увидел знаменитого лохматого гения. Того, из-за которого весь сыр-бор в Ветлуге.

– Приветствую вас, Борис Трофимович.

– Здравствуйте… А вы кто такие?

– Мы – ваши спасители… Вы же пленник? Или вы здесь по своей воле?.. Берите, товарищ Бублик, свой знаменитый кейс и готовьтесь бежать.

– А прибора у меня нет. Его Афонин с собой возит.

– Понятно… Он сам может с ним работать?

– Ни в коем случае! Афонин с прибором, как папуас с ноутбуком.

Пленный охранник очухался, начал ныть и качать права. Типа: «Вы за это ответите! Я при исполнении, а вы сразу за горло хватать. Ведь, больно».

Говорил он не зло, а жалобно, иногда всхлипывая и пуская слезу… Паша слушал все это и молча обыскивал парня.

Больше всего поразил пистолет. Он был не газовый, не пневматический, а нормальный боевой «Макаров». И при нем две полные обоймы патронов… Это, если у всех охранников такие пушки, то может и маленькая война случиться. Совсем ни к чему!

Муромцев присел около парня и передернул затвор пистолета – загнал патрон в патронник. Очень неприятный звук, особенно, если при этом на тебя смотрит срез ствола со зловещей черной дырой… Охранник сразу перестал ныть. Он замер, широко раскрыв глаза и рот. Он ждал вопросов, и они последовали.

– Ты жить хочешь?

– А кто не хочет? Все хотят. Так мир устроен, что любая насекомая от смерти бежит.

– Ну ты, блин, философ… Повторяю вопрос! Ты жить хочешь?

– Хочу!

– Будешь делать, как я скажу… Сейчас пойдешь на балкон и вызовешь старшего. Скажешь, что тебе Афонин позвонил и ждет на трубке… Все понял?

Охранник поспешно кивнул головой, демонстрируя полную покорность… Павел взмахнул стволом, как дирижерской палочкой, и парень встал. Еще взмах – и он пошел к балкону, постоянно оглядываясь. Последняя отмашка, и он начал кричать, вызывая какого-то Жору. Очень натурально играл свою роль. Прямо по системе Станиславского…

Жора резво поднялся на второй этаж и в коридоре у поворота налетел на элементарную подножку. Он растянулся на полу и сразу же ощутил между лопатками холодный ствол.

У Жоры была рация, и вскоре он вызвал еще одного подчиненного, а потом еще одного… Через десять минут четыре связанных охранника сидели на полу у стенки. Четверо в комбинезонах и белых кроссовках.

Честный Жора сразу сообщил, что успел связаться с неким Лубяко, который «правая рука у Афонина». А раз о побеге известно, то вскоре здесь появятся джипы со следопытами…

Удивительно, но Бублик вел себя как-то вяло. Его освободили, а он не выражал бурной радости… Они шли к платформе пригородной электрички. Но не по дороге шли, не по тропиночке, а прямо через лес, запутывая следы.

Муромцев гнал Маргариту и Бублика, как сержант молодых десантников. Это было похоже на кросс в погоне за краповыми беретами. Они пересекали буреломы, прыгали в овраг и долго шлепали по дну ручья.

Неожиданно кончился дикий лес и началась цивилизация – развалины фермы, огородики, кучи мусора… К платформе можно было подойти незаметно. Но она была настолько пустынна, что, взойдя на этот помост, три беглеца смотрелись слишком ярко, как солисты на голой сцене… Из декораций – только скамейка в центре.

Не трудно догадаться, что платформа именовалась «Черное озеро». Но не было ни билетной кассы, ни расписания.

Электричка еще не появилась, но где-то за лесом послышался ее томный гудок. И одновременно с этим приятным звуком противно взвизгнули тормоза, и два черных джипа развернулись на пыльной пристанционной площадке… Первым беду заметил Бублик. Он присел, согнулся и в таком виде доковылял до скамейки. Прилег на нее и стал неотличим от нормального бомжа.

Из каждого джипа вышло по четыре человека. Среди них были лишь двое знакомых – охранник Жора и господин Лубяко. И у всех на лицах была надменная, торжествующая улыбка. Типа того, что: «Попались, цуцики! От нас никто не уйдет».

Они двумя группами заходили с обоих концов платформы. Через минуту они сомкнутся в центре и проведут захват.

Электричка появилась вдали, но шла малой скоростью. Она причалит через две минуты, когда беглецы будут повязаны… Муромцев не хотел стрелять. Он слишком хорошо умел это делать, а у него ствол с двумя обоймами. Зачем в мирное время гора трупов?

Опять заскрипели тормоза. Паша глянул и обомлел: слева от джипов пристроились знакомые авто – голубой «Форд» Кузькина, старый «Шевроле» Хилькевича и серенькая девятка Ирины Багровой.

Муромцев обнял Риту и грозно скомандовал: «Прыгай и беги к голубой машине»!.. У них оставались секунды, но этого хватило.

Марго перелетела через загородку платформы и по кустам понеслась к «Форду». А Паша на бегу успел сделать четыре выстрела по колесам джипов… Он умел очень метко стрелять!

Боевики Егора Лубяко тоже начали прыгать вниз. Но они опоздали на несколько секунд. А с пробитыми шинами они опоздали навсегда… Через сто метров погони джипы сели на обода и отказались двигаться.

А в это время у платформы остановилась электричка. С шипением открылись двери. Бублик встал со скамейки, отряхнулся и юркнул в один из вагонов.

Вскоре поезд поравнялся с шоссе, по которому двигалась кавалькада из «Форда», «Шевроле» и серенькой девятки. Они ехали спокойно – никто за ними не гнался… И за Бубликом никто не гнался…

Интуиция, как и зависть – бывает белая и черная. Первая та, которая рассказывает про все положительное, про все хорошее, что будет в будущем. А вторая заранее знает о полном провале любого дела.

Тимур Аркадьевич Вершков считал себя оптимистом. А, кроме того, он не просто знал группу Муромцева, он курировал всю Службу особого назначения. И потому был в ней уверен…

К концу первой недели белая интуиция Вершкова начала темнеть, а после звонка из Генеральной Прокуратуры все вообще стало беспросветно темным… Он позвонил Потемкину, приказал собрать всю группу и сам выехал в Ветлугу.