Марко Незе - Спрут

— Ну перестаньте, хватит, — встревожено сказал Лаудео. — Не надо паниковать. Они ведь на это и рассчитывают.

Каннито обтер лоб.

— Сволочи, — прохрипел он, с трудом проглатывая стоящий в горле ком. — Я никогда никого не предавал, — обратился он к Лаудео, словно уже чувствуя, что от него начинают все отворачиваться. — Если вы помните, я всегда действовал ради общего блага. Поэтому поспешите: следующий номер этого клеветнического журнальчика не должен выйти!

Сидящий молча в соломенном кресле Лаудео — устремленный прямо перед собой взгляд, локти, упершиеся в ручки кресла, скрещенные руки — напоминал сфинкса.

— Мне кажется, — наконец произнес он, — я понял, к кому они обратились с этим делом. Я с этим человеком поговорю.

— Вот и прекрасно. — Каннито немножко приободрился.— Вы должны мобилизовать всю сеть вашей Ассоциации, чтобы помешать их гнусным проискам.

— Будьте спокойны, — сказал Лаудео. — Этот журнальчик больше не выйдет.

— Дело не только в журналистах. Есть еще депутаты и сенаторы. Так же рады прислуживать. Я могу воздействовать на кого-нибудь из них, чтобы он внес в парламенте запрос правительству. Достаточно, если он лишь намекнет на то, каким образом Терразини и его дружки получили земельные участки на Сицилии.

— Не знаю, насколько уместен был бы такой ход, — проронил Лаудео сквозь зубы.

— Вы хотите оградить их от неприятностей? — начал вновь горячиться Каннито. — Терразини предал нас и должен за это заплатить.

— Возможно, он был вынужден уступить желанию Карризи. Его связи с Соединенными Штатами, наверно, прочнее, чем с нами.

— Плевать я на это хотел! — заорал Каннито. — Они все должны ползать у наших ног, эти мерзавцы.

Маленький оркестр играл «Папа, не проповедуй» — известный шлягер Мадонны. Вспыхивающие разноцветные огни высвечивали то головы, то ноги танцующих. Фигуры, выхваченные на какую-то долю секунды из темноты, казались марионетками, движения их были резкими и судорожными.

От площадки для танцев отделился полноватый молодой мужчина. Он тащил с собой за руку брюнетку с длинными распущенными волосами, в мини, которое даже нельзя было назвать юбкой. Это был Маурили. Приблизившись к стойке бара, он был неприятно поражен, увидев облокотившегося о нее с бокалом в руке

Лаудео.

— Профессор, — с изумлением приветствовал он его, — вот уж никак не думал, что вы посещаете подобные места!

На Маурили был пиджак из блестящей материи, расстегнутая до пояса рубашка, а на голове — черная шляпа. Хотя он и старался не показать вида, присутствие Лаудео его явно нервировало.

— Однако, как видите, — сказал профессор, — я тоже не избегаю таких заведений. Отойдемте в сторонку, мне надо с вами поговорить.

— Да нет, — пролепетал Маурили, — сейчас я занят. — И, подмигнув, показал на девушку. Та, словно он собрался ее представить, склонив голову набок и кокетливо улыбнувшись, поздоровалась с Лаудео.

— Всего на одну минутку, — сказал Лаудео тоном, не допускающим возражений. — Разговор будет совсем короткий.

— Ну, если так... — неуверенно ответил Маурили, — тогда сейчас иду. — Он похлопал брюнетку по щечке и сказал ей: — Будь добра, подожди меня здесь, дорогая, я мигом вернусь.

Лаудео жестом указал на выход. Когда они вышли из бара, профессор сразу перешел к делу.

— От кого получил эти материалы Терразини? — спросил он.

Маурили будто свалился с Луны.

— Вот чего не знаю, того не знаю. И даже не пытаюсь узнать. Не хочу неприятностей. Я делаю лишь то, о чем меня просят.

— Ах, Маурили, Маурили, — укоризненным тоном проговорил Лаудео. — Когда я понял, что это дело ваших рук, я испытал глубокое разочарование. Как мог такой интеллигентный человек, как вы, связаться с этими мошенниками. Невозможно поверить! Моя Ассоциация готова принять вас с распростертыми объятиями. Ведь достаточно было лишь позвонить мне по телефону... — Он снял очки и протер их платком. — Сколько эти типы вам платят?

— Двадцать за каждый номер.

— Сущие пустяки! Мелочь. Вы — талантливый журналист. Оставьте эту чепуху. Я могу вам дать в руки телевизионную программу, вы будете зарабатывать по крайней мере вдвое больше, чем вам платят эти голодранцы.

— Это было бы неплохо, профессор. Но что поделать, ведь уже имеется договоренность.

Лаудео засунул вышитый платок обратно в верхний кармашек пиджака.

— Понимаю, — проговорил он, — но всегда можно найти решение...

С несчастным видом Маурили снял свою черную шляпу и пригладил кудри.

— А кто поговорит с ними? Вы?

— Не стройте из себя святую наивность, — сказал Лаудео, подтолкнув его локтем в бок.

Маурили начал обливаться потом. Обмахиваясь шляпой, он ответил со вздохом:

— При чем тут наивность? У меня нет никаких предрассудков. Для меня все одно, кто мне платит — вы или они. Но больше всего я дорожу безопасностью. Не хочу поплатиться собственной шкурой.

— Безопасность! И вы ищете ее у них?! Сами прекрасно знаете, что гарантировать безопасность можем только мы. — Лаудео легонько ткнул Маурили в живот, словно закрепляя договор, и добавил: — Держите меня в курсе всего, что они задумают. И прошу вас: постарайтесь не совершить ошибки.

Маурили прикрыл глаза. Понял, что попал между молотом и наковальней. «Те между собой грызутся, — подумал он, — а на орехи достанется мне!»

Под увитым зеленью навесом царил покой, который трудно себе представить тому, кто проводит свои дни в городской суете.

Худенькая и маленькая, как воробушек, жена Каннито выпорхнула из дома и заняла место за столом, за которым уже сидели ее муж и Каттани.

— Я накрыла в саду, потому что вам здесь нужно пользоваться случаем побыть на свежем воздухе, — сказала она и потрепала мужа по щеке. — Я рада, Себастьяно, видеть тебя таким довольным, умиротворенным,

— О, да, — усмехнулся Каннито. — Мне действительно хорошо здесь. С тобой, с Коррадо. — Каттани взял бутылку и хотел наполнить бокалы. — Нет, погоди, — остановил его Каннито. — Надо другое вино. Это не пойдет.

— Да неважно. Не такой уж я ценитель, — сказал Каттани.

Но Каннито упрямо стоял на своем:

— Нет, нет. Мы оскорбили бы кулинарное искусство моей жены. Пойду принесу другого вина.

Жена проводила его взглядом. На лице у нее появилось озабоченное выражение. Она наклонилась к Каттани и прошептала:

—Вы видели этот подлый журнальчик с фотографией и угрозами?

— Да, у меня он есть. — Комиссар играл на столе вилкой.

— Какой стыд, — сокрушенно продолжала хозяйка. — Эти бессердечные люди — настоящие гиены.

— У вашего мужа много врагов, — заметил Каттани.

— Знаю, знаю. Именно поэтому я и прошу вас... — Свою сухонькую ладонь она положила на руку Каттани. — Будьте с ним рядом, защищайте его. Себастьяно мне ничего не сказал, но, думаю, он вас пригласил сюда, чтобы поговорить как раз об этом. По-дружески, в домашней обстановке.