Марко Незе - Спрут

Птица уронила с навеса на стол сухую веточку. Каттани смахнул ее со скатерти. Эта женщина начала его раздражать. Неужели она, проведя всю жизнь рядом с

Каннито, так и не сумела в нем хоть немного разобраться?

— Но я при моем положении вряд ли могу чем-то помочь.

Каннито возвратился с бутылкой другого вина. Он услыхал последние слова и сразу же возразил:

— Не нужно себя недооценивать.

У жены на лице появилось выражение, как у маленькой девочки, которую застигли за кражей варенья. Она проговорила:

— Извини, Себастьяно, может, мне не следовало, но я решила поговорить об этой неприятной истории с Коррадо.

— Ты сделала совершенно правильно, дорогая. У меня от Коррадо нет секретов.

Каттани резко поднял голову.

— Хорошо, — сказал он, — вы ждете от меня помощи, совета. Один совет я могу вам дать. — И он устремил взгляд прямо на Каннито, который, казалось, был несколько ошарашен столь решительным тоном комиссара. — У вас есть единственный надежный путь избежать любого шантажа.

Каннито проглотил слюну.

— И какой же?

И хотя Каттани произнес свои слова вполголоса, они прозвучали в ушах Каннито раскатом грома.

— Оставьте свой пост, — сказал он. — Подайте в отставку.

Шеф отдела «Зет» уронил вилку. Приставил к уху ладонь, словно хотел лучше расслышать.

— Я должен уйти? Отказаться от карьеры из-за каких-то жалких вымогателей. Да ты понимаешь, что говоришь?

Каттани развел руками.

— Это мой вам совет. Так вы сможете спасти свою жизнь, избежать огласки ваших не слишком-то красивых дел, сохраните спокойствие семьи.

— Что ты хочешь сказать? Полагаешь, эти людишки в состоянии меня погубить? Неужели ты думаешь, я их испугался?

Лицо Каттани посуровело. Комиссар обвел мрачным взглядом стол и произнес:

— Вы могли бы избежать того, что ваше имя появится в газетах. Могли бы начать новую жизнь — уединенную, без нервотрепки.

Жена Каннито разразилась слезами.

— О, господи, вы не знаете Себастьяно. Для него вся жизнь в его работе. Он меня, конечно, очень любит, но без работы он был бы конченый человек. О, прошу вас, не настаивайте!

Каннито опустил руку на плечо жены.

— Не надо, не плачь, дорогая. В сущности, только ты одна меня понимаешь. Только ты одна как следует меня знаешь.

— Прошу прощения, — сказал Каттани. — Я с вами говорил как друг.

— Гм! Понимаю твои чувства. Возможно, благородные. Обеспечить себе спокойную жизнь, быть может, для кого-нибудь другого было бы и прекрасно. Но только не для меня. Запомни это.

Черный лимузин прижался к тротуару. Маурили увидел сидящего на заднем сиденье Лаудео. Открыл дверцу и уселся рядом с ним. Машина была новехонькая — в ней еще пахло краской. Шофер тотчас отпустил тормоз, и автомобиль рванулся вперед.

Маурили нервно ерзал, наконец, потерев щеку, проговорил:

— Они решили опубликовать все, что у них есть. — Он сунул ребром в рот ладонь и закусил мизинец. — Чёрт меня возьми, ведь я сам рою себе могилу. Профессор, боюсь, добром это не кончится! — Он потер глаза. — Я уже сдал материал в типографию.

Лаудео ворковал, как голубок:

— Не тревожься, Маурили. Мы тебя не оставим. — Опустил руку в портфель и вынул конверт. — Вот возьми, это скромный знак нашей признательности. А когда будут печатать?

— Завтра ночью.

— Где? В той же типографии, которая указана на прошлом выпуске?

— Нет, нет, Той вообще не, существует в природе, — Он проверил, надежно ли лежит конверт во внутреннем кармане. — Ну зачем вы заставляете меня все вам говорить? Я же гублю себя! Проклятье, вот попал в переделку... Ну, в общем, печатаем в типографии «Стелла». Но прошу вас, не подставляйте меня под удар. Лаудео подал знак шоферу. Лимузин остановился.

— Хорошо, хорошо, — оборвал Лаудео. — Можешь ни о чем не беспокоиться. — И вытолкнул Маурили из автомобиля.

Бассейн на вилле Сорби был подсвечен снизу и казался огромным зеркалом, брошенным посреди зеленой лужайки.

— Самая серьезная проблема — это Ближний Восток, — говорил солидный господин с золотым перстнем на мизинце, обращаясь к трем дамам в длинных декольтированных платьях. — Ближний Восток приведет нас к катастрофе.

Его мрачное пророчество было заглушено оркестриком, заигравшим что-то зажигательно-веселое. Перед микрофоном появилась темпераментная негритяночка и начала в такт извиваться всем телом, испуская пронзительные вопли.

Приглашенные на этот большой вечерний прием пришли в движение, в полумраке начались танцы.

Эллис — златокудрая любовница Сорби — была за хозяйку. На лице ее застыла любезная улыбка, и она всем своим видом показывала, что все идет как нельзя лучше.

Увидев Каттани, стоящего в одиночестве с бокалом в руке, она поспешила к нему.

— Эй, привет! Ты помнишь меня?

— Конечно, помню.

— Но объясни, ради бога, на кого ты дуешься?

— Ни на кого, — Каттани с удивлением взглянул на нее. — С чего ты взяла?

Девушка состроила смешную гримаску, надув щеки и поднеся руку к губам.

— У тебя вечно вот такая мрачная физиономия, — сказала она.

С веранды донесся взрыв общего смеха. Там за столом сидели Терразини, Сорби, Карризи, несколько увешанных драгоценностями дам и двое вылощенных мужчин.

Сорби поднялся из-за стола и, попросив извинения, отошел к другим гостям.

Никто не обратил внимания на его уход. Все слушали американца, который сыпал анекдотами.

— Вот послушайте этот. Мне рассказал его сегодня мой друг по телефону из Соединенных Штатов.

Господин с пышными бакенбардами попытался сострить:

— То-то всегда занята линия с Нью-Йорком!

— Ха-ха-ха! — разразился смехом Карризи. Он залпом выпил свое виски. От спиртного он легко терял контроль над собой. Вид у него был совсем осоловелый. Положив руку на колено соседки, он продолжал: — Я каждый день говорю по два-три часа с Нью-Йорком, Лас-Вегасом, Детройтом. Ха-ха-ха! Бизнес! Но время от времени мы развлекаем друг дружку какой-нибудь забавной историей. Вот послушайте анекдот. Американский президент видит во сне, что к нему прибежали несколько чертенят. «Что вам от меня надо?» — спрашивает он их, немножко испугавшись. «Вы знаете, — отвечают они, — умер Сталин и попал в ад». — «Ну а вам что тут надо?» — «А мы — первые беженцы».

И Карризи сам залился громким смехом.

Каттани бродил по саду, шумное вульгарное веселье его раздражало.

Вдруг он услышал, как его кто-то окликнул. Он обернулся и за одним из столов увидел Ольгу Камастру.

— Не хотите ли присоединиться к нам? — пригласила графиня. Она обратилась на «вы» отчасти в шутку, отчасти потому, что сидела в совершенно незнакомой ему компании.

— Спасибо, — ответил он.