Павел Шестаков - Игра против всех

Она вспыхнула. Так краснеют нервные блондинки — сразу и пятнами.

— Откуда вы знаете?

Игорь смотрел на чемодан, девушка тоже смотрела на чемодан, и по ее лицу и этим словам — «откуда вы знаете», произнесенным растерянно, он понял, что тот, кто писал письмо, не врал, но это не обрадовало, а огорчило Игоря.

— Я знаю, что часов в шесть, или немного раньше, вы вышли из дому с чемоданом. С этим чемоданом.

Лена не возразила.

— Сначала вы зашли в телефонную будку и позвонили.

Никакой попытки возразить.

— Потом сели в десятый автобус и поехали в сторону вокзала.

— Да! Поехала. Не понимаю, зачем вы спрашиваете? Все это было до…

— Деньги уже были похищены.

— Значит, вы думаете, что в чемодане были деньги?

Прозвучало это так, будто она говорила «в первый раз вижу такого олуха».

— Что же там было?

— Платья, тряпки…

— Куда вы уезжали?

— Спросите лучше у того, кто предоставил вам эти «важнейшие» сведения!

Мазин не принял вызов.

— Послушайте, Лена! Вы говорите, что мама ни в чем не виновата. Но вы должны понять, что для нас, да и для нее, этого мало. Нужен тот, кто виноват. Это из-за него намучилась Елена Степановна. А вы, вместо того чтобы помочь, кокетничаете своей смелостью!

— Мой уход из дому не имеет отношения…

— Позвольте судить мне!

Она, кажется, оценила слова Игоря.

— Я поссорилась с мамой. Мне стыдно говорить. Я хотела уйти… — Лена замолчала, покраснела еще больше и резко махнула рукой. — Сдала чемодан в камеру хранения и вернулась… Вернулась, чтобы просить у нее прощения.

— Почему вы оставили чемодан в камере хранения?

— Когда я его оставляла, я не хотела возвращаться. Я поехала к подруге, чтобы занять денег, но не застала ее дома и… вернулась.

— А чемодан остался на вокзале?

— Да! Да!

— Не нужно волноваться. Мне необходимо уяснить все до конца. Когда вы его взяли?

— Ну, дня через два или больше. Я не помню. Тут началась такая… В общем, не до чемодана было.

«Правду ли она говорит?»

И, будто угадав его мысль, Лена спросила:

— Вы мне верите?

Мазин вздохнул:

— Видите ли, Лена, кое-что нам известно. Я сопоставлю эти сведения с тем, что узнал от вас.

— Что вам известно? От кого? — спросила она с такой наивной горячностью, что Игорь почувствовал, как теряет инициативу.

«Я взял не тот тон, — подумал он. — Борька бы на моем месте начал многозначительно улыбаться, распустил, как павлин хвост, свое опереточное очарование, и девчонка бы все выложила. А Дед? Наверное, сказал бы внушительно: «Здесь я задаю вопросы, девушка!» У меня не получится ни того, ни другого…

— Лена, если я скажу, вам будет легко меня обмануть.

Она не стала спорить:

— Вы не доверяете мне. И правильно, конечно. Откуда вам меня знать? Вы же все время с обманщиками дело имеете. И я тоже… тоже могу соврать. Из-за мамы, чтоб ее не подвести, не волновать. Она не брала денег. Честное слово. И можно, я не буду больше ничего рассказывать? Это никак к деньгам не относится.

— Я вам верю, Лена. Но лучше рассказать. Необходимо. Потому что есть люди, или один человек, не знаю, которые хотели бы вам навредить. Елене Степановне и вам.

— Этот человек видел меня с чемоданом?

— Да.

— Почему вы скрываете, кто он?

Мазин понял, что хочет он того или нет, но идет путем, на котором помочь может только искренность, доверие:

— Он прислал анонимку. Обычно так поступают люди недоброжелательные и трусливые. Реже — честные, но запуганные.

— Понимаю, — сказала Лена.

— Вы не можете предположить, кто автор письма? Он вас знает и видел, когда вы выходили из дому с чемоданом.

Теперь Игорь открыл все карты. «Представляю, как посмеялся бы Борька! А Дед? Ну, уж тут лучше не представлять!»

Лена подошла к окну и мяла в руке край гардины. Мазин ждал. Вдруг она повернулась:

— Мама идет. Я вас очень прошу, очень. Пожалуйста! Хорошо? Не говорите ей про письмо! Не спрашивайте, почему мы поссорились! Ладно? Пожалуйста! Я очень, очень прошу. Я сама… потом расскажу! Хорошо?

Решать требовалось немедленно. Мазин взял карандаш, лежавший на столе, и написал на листке календаря пять цифр.

— Это мой телефон. Я буду ждать вашего звонка.

— Спасибо! Спасибо!

Лена оторвала листок и Сунула в карман кофточки.

Вошла Хохлова. Она посмотрела на Мазина испуганными глазами, и он понял, как неприятно ей видеть его здесь, в своей квартире.

— Простите, Елена Степановна, что приходится вас тревожить.

Да что уж… Что поделаешь. Возьми мою сумку, Аленка. Я в магазин заходила.

Лена вышла с сумкой, бросив на Мазина тревожный взгляд.

— Все ищете? — спросила Хохлова.

Игорь чувствовал себя скверно. Ему было неловко перед этими женщинами, беспокоило ощущение безрезультатности визита, и, главное, он не знал, о чем говорить с Хохловой после обещания, данного Лене.

— Хоть бы уж нашли. Знаете, каково это, в воровках ходить?

Мазин собрался протестовать, но Хохлова остановила его:

— Утешать будете? Все утешают, да каждый в душе держит — а вдруг в самом деле не устояла… У меня, правда, кроме честности, всю жизнь ничего не было. От зарплаты к зарплате. Тысячи через руки идут, а я считаю, сколько на обед выделить. Зато человеком себя чувствовала. Гордость у меня своя была. Недавно для газеты снимали. «Такими тружениками гордится коллектив!» — писали.

Она потянула ящик комода и достала фото. На нем Хохлова стояла у сейфа с ключом. Под снимком шутливый куплет:

Фотографировали, видимо, с лампой-вспышкой, потому что на стене вырисовывалась тень руки с ключом.

— Да что, я зря болтаю! Вы ведь не карточки смотреть пришли.

— Нет, почему же! Интересная фотография. Я, между прочим, собирался поговорить с вами об этом ключе. Ведь сейф открыт ключом. А ключ хранится у вас.

— В том-то и беда моя.

— Экспертиза подтвердила, что замок отперт не отмычкой и не взломан. Значит, ключ. Получается одно из двух. Или кто-то сумел воспользоваться вашим ключом, или с него был сделан дубликат. Но для этого нужно, чтобы ключ побывал в чужих руках.

— Спрашивали меня… Ничего не могу сказать. Ключ всегда со мной.

— Вам не случалось забывать ключ на работе? На перерыве, возможно, на короткое время. Ведь слепок можно сделать за считанные секунды.

— Такого случая не помню. Да и кто делать-то будет?

— Зайцев или Устинов…

При слове «Зайцев» Елена Степановна глянула на дочку, но Лена смотрела в окно. Она уже отнесла сумку на кухню и вернулась в комнату, прислушиваясь к разговору.

— Зайцева я не любила раньше, — сказала Хохлова. — Пустым его считала и легкомысленным. Да человек не всегда на поверхности. Как случилось несчастье со мной, он и в больницу проведывать приходил, и вообще другим показался.