Эллис Питерс - Смерть и «Радостная женщина»

— Куда тебя подвезти? — бодро осведомилась она, передвинувшись по сиденью, чтобы открыть пассажирскую дверцу.

Мгновение мучительной робости. Доминик не знал, принять ли предложение, боясь стать ей обузой, но при этом всей душой жаждал сесть в машину, даже если причинит Китти лишние хлопоты.

— Большое спасибо, — он нервно сглотнул слюну. — Я на автобусную остановку, тут совсем рядом.

— Правда? — проговорила Китти с каменным лицом. — Там ты и проводишь вечера?

— Мне надо только сесть на автобус.

— Брось, давай залезай и скажи мне, где ты живешь, иначе я подумаю, что тебе не нравится моя машина. Ездил в такой когда-нибудь?

И вот он сидит рядом с ней, рукава их соприкасаются. Обивка из искусственной кожи представлялась Доминику чем-то вроде плывущего золотистого облака, облака его славы. Такая девчонка, а машина — с ума сойти! Китти запустила мотор и дала задний ход, чтобы развернуться у кустов, потому что стоявший рядом автобус немного мешал лихо выехать со стоянки. Смутное пятно темных кустов колыхалось на фоне сгущавшегося мрака. Китти включила задние фонари, чтобы посмотреть, достаточно ли места для маневра, затем, развернувшись в один прием, лихо проскочила мимо заднего бампера автобуса и прошмыгнула в ворота, словно первоклассный гонщик. Да, она вполне заслуживала тех гордости и восторга, которые Доминик испытывал к ней. Они проскочили всю Хауэрд-роуд и остановились у светофора.

— Ты мне так и не сказал, куда тебя подвезти, — прервала молчание Китти.

Оставалось лишь сдаться и сообщить ей адрес. Что он и сделал все в том же блаженном восторге.

— Комерфорд. Слишком близко, толком не разгонишься. Поедем кружным путем. — Она включила сигнал правого поворота и изящно посторонилась, давая идущей сзади машине обогнать себя. Подъезжая, ее водитель высунулся из окошка и что-то прокричал, указывая на задние колеса машины Китти. Доминик, не поняв, подумал, что ей угрожает опасность, но Китти поняла все правильно, а потому улыбнулась и помахала рукой в знак признательности.

— Черт! — выпалила она, выключая задние фонари. — Вечно я их оставляю. В следующий раз надо будет включить автоматическую отмену. Ты ведь не капнешь на меня своему отцу, а? А уж я непременно постараюсь запомнить. Дело даже не в том, что у меня плохая память; просто каждый раз спотыкаюсь о разные там правила. Этот чертов задний свет, например, или бензин. Стыдно сказать, сколько раз за один год у меня кончалось горючее посреди дороги.

— У тебя что, нет счетчика? — спросил он, тщетно пытаясь отыскать его на приборной доске.

— Нет. У меня резервный бензобак. Я считала, что так будет лучше: ведь когда приходится переключаться на него, знаешь, что у тебя остается ровно один галлон.

— И что же? Так действительно лучше? — удивился Доминик.

— И да, и нет. Это отлично срабатывает, когда я отправляюсь в дальние поездки. Тогда я не знаю, далеко ли друг от друга бензоколонки, а потому не забываю, что после переключения должна остановиться у первой же попавшейся. Но когда я езжу по городу, делаю покупки или еще зачем, то переключаюсь на резервный и думаю: о, у меня есть еще галлон, беспокоиться нечего, времени навалом, а бензоколонки тут повсюду. Но потом я начисто забываю об этом и где-нибудь посреди Хай-стрит или на полпути по той улочке, что ведет к площадкам для гольфа, у меня кончается горючее. Но не впрок мне эта наука, — грустно призналась Китти. — Ведь, с другой стороны, когда у меня в старой машине был бензиномер, я постоянно забывала взглянуть на него. Так что все дело во мне. Дура я, вот и все.

— Ты классно водишь. — Это было первое, что пришло Доминику в голову в качестве утешения. Самоуничижительная нотка в ее голосе, комическая и печальная одновременно, уже проникла в какой-то дотоле неведомый уголок сердца, словно ключик в замочную скважину потайной дверцы.

— Нет, серьезно? Ты в самом деле так думаешь?

— Да, конечно. Ты водишь прекрасно, и должна это знать.

— Ух ты! Все-таки приятно слышать, когда тебе говорят такое. Машина тебе тоже нравится?

Ну, по крайней мере, на этот вопрос он мог ответить откровенно. А поскольку машина принадлежала Китти, то и красноречиво. Всю дорогу до Комерфорда они со знанием дела толковали о спортивных моделях, и, когда, наконец, подъехали к двери деревенского домика Доминика, возвращение к серой обыденности маленького мирка стало для него ударом. Краткие мгновения полной безмятежной свободы пролетели как сон. Надо бы возблагодарить судьбу за маленькое чудо, которое во второй раз она уже не пошлет. Медленно выбравшись из машины, чувствуя холодок от возвращения в привычные время и пространство, он обошел машину, приблизился к Китти и стал мучительно искать слова, за которые не было бы стыдно, которые не омрачили бы ощущение счастья своим будничным звучанием.

— Большое спасибо, что подвезла.

— Не за что! — Китти улыбнулась ему. — И тебе спасибо, ты мне тоже помог. С кем еще так приятно пролить кровь?

— Ты уверена, что чувствуешь себя нормально? — только и смог выговорить Доминик.

Из рукава Китти высовывался краешек повязки. Она потянула за него, как бы проверяя, что будет, и вытянула наружу скрученный бинт, при этом на сиденье вывалился комочек ваты. Оба от души рассмеялись.

— Чувствую себя прекрасно, — отвечала Китти. — А что, может, раньше у меня было повышенное давление, а теперь оно нормализовалось.

На миг воцарилось молчание. Мягкий свет из окна, задернутого сетчатой занавеской, нежно освещал пухлые, четко очерченные губы Китти, а лоб и глаза ее оставались в тени. Какими мягкими казались эти губы, но каким волевым был ее рот. Эти глубокие ямочки в уголках, они придавали ему одновременно и вызывающий, и уязвимый, и печальный вид. Когда губы Китти медленно сложились в прощальную улыбку, зернышко радости в сердце Доминика вдруг вспыхнуло сладким пламенем приятной муки.

— Что ж, спасибо — и до свидания!

— Встретимся на следующем кровопускании, — весело бросила Китти, поднимая руку к голове и пошевелив пальцами. Этот жест означал нечто среднее между «здравствуй» и «прощай». Доминик смотрел ей вслед, затаив дыхание, и не шевелился, пока кровь не застучала в ушах, а резь в груди не сделалась острой и невыносимой, как зубная боль.

Но Китти увидела его снова гораздо раньше предсказанного ею срока и при совсем иных обстоятельствах. И на сей раз кровь, о которой она говорила, не принадлежала ни ей, ни ему. Зато этой крови было ох как много.

В конце сентября открылась последняя супер-пивнушка Альфреда Армиджера под вывеской «Веселая буфетчица». Она стояла на шоссе «В», в полумиле от Комерфорда и где-то в миле с четвертью от Комербурна, и, на первый взгляд, занимала совсем невыгодное положение. Но старик Армиджер знал, как приумножать доходы, и мало кто сомневался, что он заставит это заведение приносить ему хорошие барыши. Те, кто хорошо знал пивного барона, задавались вопросом, уж нет ли у него каких-нибудь секретных сведений о давнишнем предмете спора — объездной дороге и не ляжет ли доходный асфальт сей дороги, когда она станет наконец явью, прямо у стен нового заведения. Семь месяцев минуло с тех пор, когда он купил это местечко и бросил на его освоение всю свою армию строителей, проектировщиков и отделочников. И вот в торжественный вечер открытия пивной от желающих взглянуть на результаты не было отбоя.