Евгений Сухов - Напролом

Роман ничего не сказал, только пожал плечами.

— Не знаю, Владислав, готов ли я. Неожиданно это как-то. Да и что братва скажет…

— Ничего, Рома. Когда Медведь предложил мне стать смотрящим, я ведь тоже не готовился к такому повороту Он мне большое доверие оказал. И я постарался его оправдать. А братва… Не бери в голову. Свыкнутся. Главное, надо показать им свой норов. Дуракам хвосты прищеми. А умным уважение выкажи — вот и тебя уважать будут.

— Но ведь… — Филат помялся. Он встал и прошелся вокруг стола: видно, слова Варяга его не на шутку взволновали. — Не знаю, Владислав… Это тут, в своей вотчине, я крутой, а по России… Если большой сход собирать, то съедутся уважаемые люди со всех концов страны… С югов, из Сибири… Там своих кандидатов найдется немало.

— Я тебе серьезную поддержку обеспечу, Рома, — успокоил его Варяг. — Гладко выборы нового смотрящего, конечно, не пройдут, такие дела с кондачка не делаются. Выборы готовить надо загодя, исподволь. Ты вспомни: прежде чем Михаила Сергеевича генсеком выбрали, какая драчка в Кремле шла… И не один месяц. Я ведь тоже не сразу получил добро от сходняка. Медведь там постарался. И я с кем надо поговорю — тебе поддержка будет обеспечена. Собственно, для этого я и приехал.

Я тебе предлагаю стать вместо меня смотрящим по России. — Владислав помолчал. — Я тебя прошу… Сейчас завернутся дела серьезные, мне предложено кое-кого за границей найти. Большая разборка намечается. Игра пойдет крупная… Не исключено, что я уеду из страны надолго, на несколько месяцев. Тут мне нужно оставить надежного человека. Такого, как ты.

Филат надолго задумался. Было видно, что слова Варяга глубоко задели его.

— Почему я, Владислав? Других, что ли, нет?

— Кто?

— Да хоть Закир Большой…

— Дагестанец… — покачал головой Варяг. — Его сход не примет. На Максима Кайзера еще могли согласиться, но на Закира… вряд ли. А тебя поддержат. Я же сказал: обеспечу тебе поддержку.

Филат стукнул кулаком по столу.

— Мне сейчас бы, дай бог, развязать этот мурманский узел… Туго затянулся узелок…

— Развяжешь, Рома. Я тебе помогу. Ты с Норвежцем не пробовал в переговоры вступить? У тебя же это всегда хорошо получалось.

— Пытался. Сразу после того, как он вернулся в город в начале зимы. Норвежца чуть не грохнули, он за бугром лечился.

— А кто грохнуть хотел? Твои? — коротко спросил Варяг.

— Нет. Менты мурманские, которым он дорожку перебежал. Мои оставались в стороне от тех разборок. Потому-то и на переговоры он с ними поначалу согласился.

— Ну так, может, договориться с ним по-хорошему?

— Не уверен, что это получится. Норвежец чересчур жилен. От больших бабок у него совсем крышу снесло. Тим же, и в море, и на суше, бабки крутятся охренительные. Причем не только мимо госбюджета, но и мимо обшака. У меня с ним с самого начала, как я стал смотрящим региона, не заладились дела. Его голыми руками не взять. И он, и его ребята больно гоношистые. А теперь, после убийства Гусарова, совсем оборзели… Таганцеву было известно, что и генерал Гусаров, и Шумов — мои люди… Но он не остановился. Выходит, что таганцевские мне войну объявили. Поперли напролом… Нет, Варяг, теперь с Норвежцем мира уже не будет. Я сам не захочу.

— Напролом, говоришь? — жестко переспросил Варяг. — Ну не знаю, как это у них получится… — Он нагнул голову и искоса взглянул на молчаливо сидящего Сержанта. Решение пришло неожиданно. — А что, если направить в Мурманск Степана, так сказать, с визитом вежливости? Для налаживания культурных связей?

Сержант со скрипом отъехал на стуле назад.

— С какой целью? — на всякий случай спросил он, уже догадываясь, в чем будет заключаться его миссия.

— Если, как говорит Филат, с Норвежцем договориться не удастся, остается еще один весомый аргумент. Последний аргумент.

— Гоношистые ребята, говоришь? — осклабился Сержант, просияв. — С такими одно удовольствие культурные связи налаживать.

Филат с сомнением хмыкнул:

— Норвежец мужик крутой. К нему не подберешься ни со спины, ни сбоку.

— А я к нему с фасада подойду, он даже и не заметит, — возразил Степан. — В Мурманске меня никто не знает, ни таганцевские, ни ментовские, я же там был только один раз лет десять назад. Приеду, покручусь, осмотрюсь, дело сделаю и смотаюсь. Так что заказывай мне, Филат, билет в один конец. Хочу, понимаешь, на Баренцево море прокатиться. Я мурманскую семужку страсть как люблю! Да под шведское пивко!

Сайд Джафаров отрезал кончик кубинской сигары и, щелкнув зажигалкой, стал неторопливо раскуривать колбаску из плотно скрученных табачных листьев. Когда, наконец, едкий дым обжег ему горло, он удовлетворенно откинулся на спинку плетеного кресла. Сайд был стар, ему давно уже перевалило за семьдесят. Всю свою жизнь он безвылазно прожил в горном таджикском кишлаке Саид-ауле и занимался одним делом: и при Хрущеве, и при Брежневе, и при Андропове, и при Горбаче — не, и при Ельцине, и в последние годы он торговал наркотиками, нажив на этом высокодоходном бизнесе громадное состояние. Вот уже около сорока лет Сайд Джафаров жил вне закона — и при этом у всех на виду.

Он относился к своему уделу спокойно, можно сказать философски. Жизнь есть жизнь, каждый как может прирабатывает себе на хлеб. Его трехэтажный дом походил на маленький дворец: Он ни в чем не знал отказа, Ноза долгие годы рискованного и нервного существования Сайд привык к постоянному чувству опасности.

Сейчас он сидел на террасе своего громадного белого особняка на окраине кишлака, затерянного в Горном Балахшане, в трехстах километрах от Хорога. Несмотря нато что Сайд уже лет пятнадцать жил тут открыто, ниот кого не таясь, служба безопасности Таджикистана нее никак не могла обнаружить логово известного на всю Центральную Азию наркобарона. Не только раскидистые Кроны чинар и олив, но и шуршащая зелень нераститель ноюпроисхождения надежно укрывала пристанище старого торговца опиумом-сырцом от глаз блюстителей закона. Охранников у Джафарова было достаточно, что бывести с властями затяжную войну, и на труднопроходимых горных тропах время от времени происходили Кровопролитные стычки между отрядами военных, посланных уничтожить плантации опиумного мака, и боевиками Сайда, надежно их охранявшими.

Местные крестьяне всегда были на стороне Джафарова. Производство опиума являлось единственным источником их скромных доходов и позволяло содержать большие семьи. Правда, особое беспокойство бизнесу Джафарова в последние годы доставляла деятельность пронырливого, вездесущего ЦРУ. Это американское ведомство имело неограниченные финансовые ресурсы и разветвленную сеть информаторов в Таджикистане и в соседних республиках.