Анатолий Галкин - Тихий омут

Потом было короткое приветствие на площадке перед главными воротами и, не снимая масок, все разбежались к своим машинам. Олег так и не увидел ни одного лица, не услышал ни одного имени… Банкета тоже не было…

Все это случилось вчера. А сегодня Дрожжин привез Крылова на стрельбище. Оно, очевидно, до сих пор принадлежало какой-то воинской части, но здесь давно уже хозяйничали «подшефные» клубы, охранные структуры и просто богатые любители пострелять.

Если и это была проверка, то хиленькая. Олег свободно работал в своем образе: обычная для мужчины заинтересованность в оружии, пара глупых вопросов («А куда здесь патроны вставлять?») и очень средняя меткость. Внутренне Крылов был удовлетворен – он попадал именно туда, куда хотел: шестерка справа, двойка внизу, пятерка слева, камень под мишенью…

Дрожжин не торопил. Оружия было много. Хорошего и разного. Он хорошо знал, что при общении с этими элегантными железками важен не результат – попал, не попал. С пустым магазином сразу же появляется чувство опустошенности, беспомощности. Важен момент подготовки, ощущение твоей потенциальной силы.

– Олег, возьми-ка этот «Магнум». Хорош?

– Да! Я очень редко раньше стрелял. Несколько раз в армии… По три патрона.

– Это все не то, Олег. Много народу, очередь, лейтенант бегает, торопит.

– Да. И мишени там плохие. Бумажки все рваные на щите. А здесь – двигаются, бегают, исчезают. И силуэты – прямо на настоящих людей похожи.

– Верно, Олег. Но только похожи. Так сказать, похоже, но не одно и тоже… Думали мы здесь вместо мишеней живых людей выставить. Бронежилеты ребятам дать, каски и все как полагается. Но чтоб живые были… Ты хотел бы в живого выстрелить?

– Не знаю…

– А я знаю – хотел бы. И ты, и я, и все. Каждый хотел бы. У любого это есть, но в самой глубине души, на дне… Ты вчера хорошую встряску получил?

– Да, Василий Васильевич. Здорово вчера было.

– Вот! А почему? Потому, что ты в людей стрелял. Знал, что у тебя просто шарики с краской вместо пуль, но старался забыть. И никакой хандры, никакой апатии. Видел я, как у тебя глаза горели… Но все это, Олег, временно. А мы с тобой будем долго работать. На ноги тебя поставим, так сказать. Согласен?

– Согласен.

– Тогда слушай. И крепко запоминай. Один раз об этом говорю – и все, баста. Знаю, что будешь меня потом спрашивать об этом, а я буду молчать. Как говорят дипломаты – без комментариев.

– Это вы о чем, Василий Васильевич?

– Ты больше не должен по мишеням стрелять. Все будет натурально. Но почти всегда это будет имитация. Почти!

– Что это значит?

– А то и значит, что из десяти случаев один может быть и натуральный. С настоящей кровью и всем таким прочим. Может быть, а может и не быть. Только ты об этом никогда знать не будешь.

– И когда это все начнется?

– Сегодня! Давай здесь завершать и поедем в центр. Есть у меня один заказ. Парень много денег задолжал и прячет их у себя на квартире. Надо его попрессовать.

– Василий Васильевич, а сегодня это будет имитация или… натурально?

– Без комментариев.

Через час они свернули с Новослободской на Лесную и остановились где-то в переулках перед кирпичным, выкрашенным зеленой краской домом. Подъезд в этой трехэтажке был довольно приличный: облупившаяся штукатурка была видна только под потолком, почти не было надписей на стенах и даже тускло горела лампочка.

Нужная квартира оказалась на втором этаже. На настойчивые звонки Дрожжина долго никто не реагировал. Потом послышались ленивые шаги, звякнул замок и дверь открылась. В узкой щели за цепочкой Олег увидел сонное добродушное лицо молодого парня. Было интересно наблюдать за его мимикой. Блаженная улыбка так и осталась на лице, но само оно стало похоже на маску. Глаза округлились, в них появился испуг, начала дергаться левая скула. За несколько секунд парень проснулся окончательно.

Очевидно, что Дрожжину тоже доставляла удовольствие эта мизансцена. Но пауза затягивалась. Он сделал шаг назад и плечом рванулся на дверь, отбросив хозяина квартиры вглубь коридора. Затем они с Олегом спокойно вошли. Щелкнула задвижка, зажегся свет…

Парень лежал на спине и, смешно перебирал ногами и руками, уползал в большую комнату. Дрожжин следовал за ним и взмахами руки подгонял – ползи, мол, быстрее, мы спешим. Уже в центре комнаты он наклонился и, схватив парня за футболку, приподнял его и водрузил на старый массивный стул – хозяин квартиры был очень щуплым, легким, а в момент отрыва от пола и во время переноски вид имел удивительно жалкий и несчастный.

Дрожжин вытащил из своей сумки капроновый шнур и начал «фиксировать» жертву. Парень покорно опустил руки вдоль спинки стула и раздвинул ноги – так связывать его было намного удобней… Все это время Крылов молча стоял на пороге комнаты. Дрожжин вспомнил о нем, только завершив работу.

– Да не стой ты, Олег, как свечка. Помощь твоя пока не нужна. Садись-ка в кресло, вон туда в угол. Это будет как раз первый ряд партера… Постой, сбегай на кухню и притащи бутылку с холодной водой. Возможно, скоро нам придется охлаждать нашего клиента…

Олег быстро выполнил задание и плюхнулся в глубокое кресло в углу… После пояснений, которые Дрожжин давал на стрельбище, все происходящее должно было бы быть инсценировкой. Однако все выглядело пока очень натурально. Если это представление, то актеры играли гениально… Начинался допрос.

– Скажи мне, Саша… Тебя ведь Сашей зовут?

– Да.

– Губин?

– Да. А что вам надо?

– Скажи мне, Саша Губин, есть у тебя в хозяйстве утюг?

– Есть… А зачем? Зачем утюг?

– Хочу я, Саша Губин, передать тебе очень горячий привет от твоего друга Ляпина. Помнишь такого?

– Помню… Конечно, помню.

– Уже хорошо… А ты помнишь, Саша Губин, что ты ему должен восемьдесят четыре тысячи баксов?

– Помню… Я должен, я найду, я отдам. Клянусь!

– Эх, друг Саша… Знаешь, был у нас такой деятель Станиславский, основатель Художественного театра…

– Знаю, они еще с Немировичем-Данченко сутки пили в «Славянском базаре», а потом – основали…

– Верно. Да ты, Губин – энциклопедист. Также познания в… алкогольно-театральной сфере… Так вот у этого Станиславского была коронная фраза: «Не верю!» Ты сколько уже раз Ляпину обещал?

– Теперь скоро… У меня сделка должна пройти…

– Знаю, Губин, знаю. А еще я знаю, что ты вчера под эту сделку сорок тысяч получил… Где они?

– Эти деньги не могу отдать. Они меня убьют.

– Не успеют… Так где деньги, Саша? Ты мне что-нибудь одно дай: или деньги или утюг.

Дрожжин говорил очень тихо, вкрадчиво. Но именно от этого его спокойствия угроза казалась реальной. Мрачной, зловещей, но вполне серьезной… Он вытащил из кармана объемистый прозрачный пакет, подошел к Губину, примерился и, взмахнув им над головой ошалевшего от ужаса должника, опустил его до плеч и прижал у горла.