Анатолий Шинскин - Тихий омуток

Свет уличного фонаря, пронизывающий чердак через щели дощатого фронтона, начал терять яркость, растворяясь в сумеречном мареве начинающейся утренней зорьки.

Джульетта и Колян застонали, вздрогнули в оргиастическом исступлении, тесно прижавшись, постояли неподвижно, и Джульетта, плавно расцепив руки, мягко вытащила клык и благодарно лизнула ранку на шее Коляна:

-- Ты вернул меня к жизни…

-- Сама поняла, что сказала? – самодовольно хохотнул Колян. – Мы мертвые по определению, и, чем мертвей, тем живей.

-- Ох, не цепляйся к словам. Хорошо, ты вернул меня к смерти!

-- Я не настаиваю: так, полемика для прикола в порядке дежурного абсурда.

Колян щелкнул зажигалкой, прикуривая супер легкий «Георг», и на мысленный вопрос Джульетты:

-- Почему ты перешел на эту безвкусную дрянь?

Ответил взглядом:

-- А что делать? Семьсот лет не жаловался на здоровье. Теперь задыхаюсь, кашляю, худею, вчера в зеркале отразился. Ладно, давай отваливай. Рассвет скоро.

Джульетта кивнула удовлетворенно и, скрывая улыбку, растаяла в воздухе. А Колян, не нагибаясь, прошел сквозь балки и печную трубу в угол чердака, где лежал приготовленный дедом Семеном на свою смерть гроб. Улегся, подвигал плечами, устраиваясь поудобнее и задвинул над собой крышку.

Дед Семен, сухощавый и крепкий восьмидесятилетний старик, ветеран Великой войны, и просто хороший и добрый человек, раскидал и перерыл всю поленницу в дровянике, отыскивая осиновую чурку. В сторону летели сосновые щепы, еловые оковалки, березовые поленья, перекрученные вязовые отрубки. Искомое нашлось у самой земли, белое, волглое, волокнистое. Для верности понюхал:

-- Дерьмо лежалое! Точно осина.

Днями дед Семен гроб себе изготовил. Ответственный по жизни, он и после смерти никого не хотел обременять. А сегодня поднялся полюбоваться на изделие и обнаружил непрошенного гостя. Узнал вампира сразу: в течение долгой жизни попили кровушки и в военкомате, и на работе, и в ЖЭКе, ГАИшники не мало отхлебнули, сейчас вроде пенсионер, а только явись в Пенсионный фонд – грамм пятьдесят непременно откушают.

Приготовил инструмент: топор, ножовку, рубанок, шкурочку наждачную средней зернистости -- по ладони провел – годится. Принялся выстругивать осиновый кол – самое народное против вампиров средство.

В замкнутой среде питающихся кровью, взаимоподкормка, в рамках иерархической лестницы, считалась обычным делом. Если кому-то в течение ночи не удавалось подловить, захомутать и обескровить человечка, он всегда мог воспользоваться дружеской услугой. Особенно часто этим пользовались вышестоящие, к которым относилась Джульетта -- вампир первой категории.

Колян -- бригадир-упырь – обсасывал подведомственных кровосов-«негров», а те сосали кровь из обычных граждан, а в случае неудачи, облома, нескладухи, впивались в горло друг другу, исключительно, «для поддержки штанов».

Джульетта проснулась в беспокойстве: слова о здоровье, сказанные Коляном вскользь, в коротком утреннем сне обрели размеры кошмара вселенского масштаба. Худой высокий дед, развеваясь на ветру седыми космами, стоял на верху громадной плотины и вращал, крутил, несвязно крича, ворот подъема шлюза. А внизу толпились вампиры, впиваясь в горла друг друга в бешеном экстазе, и не замечали, что уже хлынула волна вонючей крови…

Забыв о телепатии, схватила мобилу, вызванивая Коляна:

-- Спишь? Бегом сдавать анализы. Кровь, мочу и дерьмо на палочке. Ты отразился в зеркале!

-- И что?

-- Становишься человеком!

-- Прикольно.

-- И сдохнешь, как человек, в самое ближайшее время. Встретимся в поликлинике.

Дед Семен закончил выстругивать кол, отложил рубанок, взял наждачку, любовно проглаживал дерево, ощущая пальцами шелковистую поверхность -- с таким колом и в Госдуме поохотиться не стыдно,-- приложил к щеке, но уловив запах, бросил на стол:

-- Только вампирам в сердце вгонять, чтоб им там вонялось.

Поднялся на чердак. Откинул крышку гроба и выругался:

-- Удрал сучонок. Ну да, не последний день у Бога.

Джульетта, в Миру Евгения Сергеевна Кипяткова – начальник налоговой инспекции, и Колян, такой же бандит в Миру, как и за его пределами, быстро сделали все анализы и проверки, благо среди врачей Своих немерено, и протрубили Общий сбор в актовом зале городской администрации. Слово взял Колян:

-- Общество больно! – он оглядел лица, то есть морды… хари, рыла… Он посмотрел в зал и продолжил. — И мы вместе с ним. Ребята, обсасывающие проституток, притащили в наши ряды весь венерический букет. Напившиеся крови бизнесменов, добавили экзотики с курортов Турции, Тайваня и далее по списку. Виданное ли дело – страдающий птичьим гриппом вампир – теперь это стало реальностью. Докатились: вампир у стоматолога кариес лечит, типа, клык с дыркой -- вонзать неудобно. Идя по пути наименьшего сопротивления, под видом ГАИшников, кровь водителей пья, не подумали ребята о профессиональном шоферском заболевании водителей – геморрое,теперь им даже вену вскрывать не надо: припал и соси. Тьфу.

-- Чо ты психуешь? – распальцевал вампир Витюха, начальник милиции в Миру. – мы бессмертные. И не пяль на меня зенки, кровосос!

-- На себя посмотри! Упырь! А лучше глянь в зеркало.

Зеркал в зале было пять. Повинуясь жесту невольно обернулись к ним вампиры и увидели отражения: проплыли в полированных стеклах архитектор, судья, пристав, следователь, начальник земельной палаты под руку с коллегой из регистрационной и многие еще, и не было им числа.

Колян стучал графином по столу, призывая к тишине:

-- Мы превратились в людей и умрем, когда придет срок.

-- Ишь! Сам семьсот лет прожил, а мне еще пятисот нет.

-- А мне ста...

-- А мне двухсот...

-- Да, мы еще младенцы…

-- Жизни не видели…

-- Надо что-то решать!!!

Колян смотрел на беснующихся чиновников и чувствовал нарастающее злорадство: "Утерлись, ребята? А надеялись жить бесконечно!" -- взял со стола шляпу и направился к выходу.

Дед Семен спустился с чердака обескураженный, хотел запустить осиновый кол обратно в поленницу. Подумал и сунул на полочку, чтоб искать не далеко.

Колян, крутейший в округе бандит, двинул пониже на глаза черную, а ля Чикагская мафия, шляпу и отступил за высокую дверцу своего внедорожника от пронзительно холодного северо-западного ветра, который стискивал, сгущал темно-серые облака, но не давал до поры разродиться дождем, охлаждая нижний свод сгустка.