Владимир Колычев - Неподкупные

Уголовник думал недолго. Он подал знак амбалам, и те скрылись в зале ресторана. Но его дружки с такими же, как у него, дефективными физиономиями остались с ним.

– Раз такое дело, начальник, поговорить надо, – доставая из кармана пачку «Беломора», сказал Тарас.

– Ну, говори.

– Брата моего сегодня убили.

– Я в курсе.

– Молва такая пошла, что Глеба нашего менты ваши подстрелили.

– Не понял! – встрепенулся Ревякин.

И Богдану стало не по себе. Не хватало еще, чтобы воры обвинили его в смерти законника.

– Ну, опер у вас есть. Говорят, его наши на перо… ну, в смысле наши на него покушались.

– Так это только говорят или на самом деле так было?

– Не было ничего, начальник. Наши здесь ни при чем. Это я тебе точно говорю.

– А тебе точно можно верить?

– Мне можно. Мое слово из железа… Зря вы на эту продажу повелись. Я понимаю, ментовское братство, все такое… Только и у нас братва, начальник. И мы за своего брата спросить можем… Этого, что ли, завалить пытались? – нехорошо глянул на Богдана уголовник.

– А тебе какая разница? – тут же отреагировал Ревякин. – Не важно, на кого покушались, важно, что мы за своих жестко спрашиваем. Это наш ментовской закон, и мы на этом законе живем… И если ты там спрашивать с кого-то собираешься, хорошо подумай, чем это для тебя может закончиться. Ты можешь сказать, что смерти ты не боишься, все такое. А я могу сказать, что боишься. Но скажу, что есть вещи пострашней смерти. Не буду говорить какие. Ты сам все прекрасно знаешь. Так что считай, я тебя предупредил…

– Ты бы попридержал коней, начальник, – с хорошей миной при плохой игре сказал вор. – Не надо так гнать… Слухи так просто не появляются, их разносят. Если слух пошел, то кому-то это нужно… Может, вы и не при делах, но кому-то нужно, чтобы на вас думали. И мы оперка твоего не трогали. А слух пошел…

– Умный ты человек, Тарас, – пальцами оглаживая подбородок, в раздумье сказал Ревякин. – Поэтому к тебе надо прислушаться.

– Прислушайся, начальник. И сделай правильные выводы. Я вор, я не могу тебе сказать, с кем у нас непонятная тема, но ты мент по жизни, ты сам все поймешь. Если захочешь понять…

– Я понял, о чем ты хочешь сказать, Тарас. Я в курсе ваших проблем. И скажу тебе, что никто из наших Рычага не трогал. Подстава это. Кто-то хочет стрелки от себя отвести. И ты прекрасно знаешь, кто…

– С этим человеком у нас свой разговор.

– Надеюсь, обойдется без мокрого.

В ответ вор пренебрежительно ухмыльнулся и повернулся к Ревякину спиной.

Ревякин и Богдан зашли в ресторан вслед за ним, но ни одной особи женского пола там не обнаружили. Зато в баре, что находился с другой стороны гостиницы, за стойкой сидели две девицы облегченного поведения. Агрессивно-кокетливая косметика, глубоко декольтированные блузки, короткие юбки… Но все это лишь наводило на определенные мысли, но не давало повода предъявить им обвинение в проституции.

– Привет, девчонки! Сколько стоит поговорить? – развязно спросил Ревякин.

– О чем? – смерила его настороженным взглядом худосочная шатенка с пышным бюстом и узкими бедрами.

Память у Богдана хорошая, тренированная, поэтому он точно мог сказать, что в учетном фотоальбоме Федорука эти девы не числились. Зато они, похоже, признали в Ревякине мента. Хотя тот и не представлялся.

– О Зойке Мыловаровой. Слыхали о такой?

– Может, слыхали, а может, и нет… Ты из ментовки, да? – спросила шатенка.

– Откуда? – полоснул ее взглядом Илья.

– Из милиции, – смущенно поправилась она.

– Из уголовного розыска.

– А что, есть разница?

– Есть. Милиция вас гоняет, а уголовный розыск преступления раскрывает. Сейчас у нас на очереди убийство, и в нем фигурирует Мыловарова… Ну, может, и не она, но сходство с убийцей есть. Отдаленное такое сходство. Но нам и этого хватит… Хотя ты, не знаю, как тебя зовут, тоже на нее похожа.

– На кого, на Зойку? – встревожилась девушка.

– Нет, на убийцу… Нам, в общем-то, все равно, кого сажать. Было бы дело, а преступника назначим…

– Вы что, серьезно? – Оторопев от такого заявления, шатенка перешла на «вы».

– Зойка где?

– Не знаю.

– Тогда ты со мной поедешь… Богдан, вызывай наряд!

– Да постойте вы! – запаниковала девушка. – Я правда не знаю, где она.

– Она два дня уже как не появляется, – сказала ее товарка, рыжеволосая красотка с маленькой грудью и широкими бедрами.

– А где она живет?

– Где-то на Свободе, а где конкретно, черт его знает. У Людки надо спросить, она знает…

– А Людка где?

– Ну, как бы вам это сказать…

– В работе?

– В общем, да.

– Когда освободится?

– Может, через час, может, через два…

Про Людку Богдан слышал. Это имя озвучил Федорук, когда называл Зойкиных подружек. Но искать, где Людка обслуживает клиентов, дело неблагодарное, да и глупое. Поэтому Ревякин решил ехать на улицу Свободы. Проститутки не знали точный адрес своей товарки, но у Богдана были координаты, которые дал ему Федорук.

Оказалось, что Зойка сообщила свой адрес не от балды. Только дверь никто не открывал. Соседка по лестничной площадке сказала, что в квартире напротив действительно жила девушка. Богдан показал ей фотографию Мыловаровой, и она узнала в ней свою соседку.

– Да, она. Точно она… Только уехала куда-то. Я видела, как она с чемоданом из дома выходила.

– Когда?

– Сегодня. Где-то час назад… Сначала приехала с этим чемоданом, потом уехала…

– Светло-коричневый чемодан? – спросил Богдан.

– Да, светло-коричневый. Только утром она легко его несла, а сейчас тяжело…

Чемодан у нее действительно был не очень тяжелый. Она же не дура нагружать его без особой на то надобности. А сейчас она упаковалась по полной. Значит, действительно в дальний путь собралась.

– А вы, значит, и утром ее видели, и сейчас? – спросил у женщины Ревякин.

– Только не подумайте, что я подглядывала! – возмущенно глянула на него та. – Я вообще редко ее вижу. А сегодня да, и утром видела, и вот сейчас… И еще молодых людей видела, которые к ней приезжали…

– Молодых людей? Сколько их было?

– Двое. Рослые такие, крупные… – Одной рукой женщина обозначила высокий рост, а затем двумя – недюжинную ширину плеч.

– Может, эти? – Ревякин показал ей альбомные листы с изображением двух молодчиков, что запугали Антонину Михайловну.

– Да, да, они! – закивала Зойкина соседка. – Они позвонили в дверь, она открыла им, они зашли к ней, а минут через пятнадцать вышли… Здоровенные такие лбы, но хоть бы кто ей помог… Я еще спросила, не стыдно им так себя вести? А она сказала, ничего, когда домой едешь, ноша легкая… Сквозь зубы так сказала. Стыдно ей стало, что ей не помогают…

– Домой, говорите? Я бы вас расцеловал, Варвара Григорьевна, – сказал Ревякин.