Владимир Гриньков - Так умирают короли

Светлана поднялась из-за стола.

– Вы возвращаетесь в город? – спросил я.

– Да. Могу и тебя подбросить.

– Ты пьяна, – сразу вмешался Самсонов. – Так что едешь до первого инспектора.

– Неужели вы не вызволите меня, если я попадусь?

– И не подумаю. Посмотришь, каково оно там.

– «Там» – это где?

– В камере, милая.

Я подумал, что нам и вправду не следовало бы рисковать. Но Светлана решила иначе.

– Так ты едешь?

И чтобы не услышать вопроса: «Ты боишься?» – я поднялся и мужественно пошел следом за ней. Шел и спиной чувствовал насмешливый самсоновский взгляд.

Мы прошли через комнату, в которой спал Кожемякин. Он лежал на диване, одна рука его свесилась до пола. И опять мне в глаза бросилась татуировка: «СЛОН». Наверное, так его называли в детстве.

– Если боишься, можешь не ехать со мной, – великодушно предложила Светлана.

– Если хочешь, я могу сесть за руль, – так же великодушно ответил я.

Она заглянула мне в глаза, улыбнулась и потрепала меня по щеке. У нее была теплая и ласковая ладонь.

– Хорошо, что ты у нас появился.

– Неужели? – изобразил я удивление.

– Да.

Ее ответ прозвучал совершенно серьезно. Наверное, ей было очень неуютно в этой компании.

Выехали на шоссе, Светлана разогнала машину. Судя по всему, «гаишников» сегодня она не боялась. Вела машину совершенно свободно, и только то, как внимательно она смотрела на дорогу, выдавало ее напряжение.

– Послушайте, я хотел у вас спросить…

– Давай на «ты», а?

– Хорошо.

– Так что за вопрос у тебя?

– «СЛОН» – это что такое? Я у Алексея видел татуировку.

– «Смерть легавым от ножа». Сокращенно, по первым буквам.

Светлана увидела мое недоумение и пояснила:

– Он ведь в тюрьме сидел. Ты разве не знал?

– Н-нет.

Для меня это действительно было полной неожиданностью. Ведь телевидение – это искусство! А искусство и тюрьма никак не стыковались в своем сознании.

– Ты поосторожнее с ним, – сказала Светлана. – Он со странностями. И иногда становится совершенно невменяемым.

Нас ни разу не остановили, и мы добрались без приключений. Но только когда Светлана заглушила двигатель, я обнаружил, что мы находимся у ее дома.

– Зайдешь? – спросила она.

И мне опять представился ее следующий вопрос: «Или боишься?» Я вышел из машины, и мы поднялись в уже знакомую мне квартиру.

– А ты молодец, – сказала Светлана.

– Ты о чем?

– О сегодняшней съемке. Напрасно Самсонов тебе претензии предъявлял. Все у тебя получилось чудесно.

– Он всегда такой?

– Кто? – спросила Светлана.

Но по ее глазам я видел, что все она прекрасно поняла, и поэтому не стал ничего уточнять.

– Он такой, какой есть, – все-таки ответила Светлана после паузы.

– С людьми не очень-то церемонится. Мы для него – никто, да?

– Ну что ты. Он за нас горой.

Я даже засмеялся. Но Светлана была совершенно со мной не согласна.

– Однажды Кожемякин натворил дел. Его хотели посадить, и бумага соответствующая из милиции пришла. Алекперов сказал, что Кожемякина надо выгнать.

– Алекперов – это кто?

– Президент нашей телекомпании. Он сказал, что будет следствие, потом суд, так что от Кожемякина надо избавиться как можно быстрее. А Самсонов отказался наотрез. Объявил, что сам уйдет, если Кожемякина уволят.

– Знал, что ему ничего не будет.

– Кому не будет?

– Самсонову. Телезвезду как-никак не выгонят.

Светлана невесело улыбнулась:

– Это ведь не сейчас произошло, а много раньше. Самсонова еще никто не знал. Он только-только получил программу, причем на его место хотели поставить другого, и все решилось в самый последний момент. Он тогда был еще никем, и он очень рисковал.

– А смысл? – спросил я. – Кожемякин действительно был невиновен?

– В том-то и дело, что виновен.

– Почему же Самсонов его защищал?

– Он всех своих защищает. Всякий, кто попадает к Самсонову в команду, может быть спокоен. Он нам всем как отец, – засмеялась Светлана. – Где-то накажет, а где-то конфетой угостит.

У нее сейчас были очень озорные глаза. И сама она была какая-то заводная. Мне стало вдруг наплевать на то, что Самсонов говорил о ней. Я подошел к Светлане сзади и обнял ее. У нее были два пути: либо вывернуться и высказать свое неудовольствие, либо сделать вид, что ничего особенного не происходит. Она выбрала последнее. И тем самым развязала мне руки.

Я отнес ее в спальню. Она ничего не говорила и только льнула ко мне. У Светланы было такое умиротворенное лицо, словно она готовилась ко сну. Она была тиха и ласкова, так что рядом с ней я чувствовал себя настоящим мужчиной. Мы не разговаривали, заменяя слова поцелуями, и миловались весь вечер, пока совершенно не обессилели. Когда на город опустилась ночь, я провалился в бездну сна. Я не помнил, что именно мне снилось, но это, безусловно, было что-то хорошее, потому что утром, едва проснувшись, я почувствовал себя счастливым. А это случалось не так уж часто. Я повернул голову и увидел Светлану. Она спала рядом со мной, мой локоть касался ее груди. Я стал поглаживать нежную кожу, и Светлана пробудилась. Она не открыла глаза, а только улыбнулась, давая понять, что помнит о моем присутствии.

Она была так же нежна и податлива, как и накануне.

– Послушай, – сказал я. – Самсонов на тебя злится, да?

Она открыла наконец глаза.

– Почему ты так решил?

– Он так нехорошо о тебе отозвался.

– Когда?

– В первый день, когда я только у вас появился.

– Это ты не у нас появился. Это ты у меня появился, – улыбнулась Светлана и погладила мой живот. – Иди сюда и не думай о глупостях.

Я действительно очень скоро обо всем забыл. У Светланы был просто дар какой-то. Многие женщины могут отвлечь от забот. Но у нее это получалось изумительно.

Съемку сюжета с неисправным агрегатом для расфасовки мороженого перенесли на неделю. Самсонов лично заявился на осмотр места предстоящих событий: ему продемонстрировали работу агрегата, и он остался недоволен.

– Не годится, Илья! – сказал Самсонов желчным голосом человека, который уже забыл, когда в последний раз хоть чему-нибудь радовался. – Ну, струя мороженого. Ну, бьет со страшной силой. И это все?

Толстенький Демин переминался с ноги на ногу и нервно покусывал ус.

– Не годится, – повторил Самсонов.

Он прошелся по кафельному полу, старательно глядя себе под ноги. Остановился передо мной, поднял глаза, но меня, кажется, даже не увидел. Самсонов думал. Затем резко развернулся к Демину:

– Ладно, возьми стакан. Покажи мне еще раз.

Демин с пластиковым стаканом в руке приблизился к аппарату, подставил стакан, нажал рычаг-дозатор. Из сопла вырвалась тугая струя разжиженного мороженого, ее сила была так велика, что Демин выпустил стакан из руки. Но это было еще не все. Рычаг на несколько секунд прекратил действовать, и мороженое продолжало хлестать, разлетаясь по полу белесой массой. Лично мне казалось, что не так уж плохо. Когда герой передачи, ни о чем не догадываясь, попадет в эту нелепую ситуацию, смотреться происходящее будет очень комично. Но Самсонову этого было мало.