Борис Бабкин - Когда закон бессилен

— В больнице что-то происходит, — усаживаясь в кресло, буркнул майор. — Ивачев туда по два раза в день заходит. Копает он под тебя, — он взял со стола банку пива. — Оно постоянно холодное, как это?

— Меняют каждый двадцать минут — маши­нально ответил Зяблов, потом, опомнившись, спро­сил. — Чего он хочет?

— Твоя сестренка, шалава покойная, — майор открыл банку, — своим выстрелом подтвердила свое же заявление об организации убийства своего сына. И прокурор надеется получить подтверждение от жены твоего племяша.

— Подожди, — взволновался Константин Федо­рович, — что она может сказать? Ведь даже в заявле­нии...

— Там нет ничего существенного, — не дал ему договорить майор, — но тем не менее тебя арестовы­вали. Вы поторопились с убийством жены Возникова. А потом и его зря...

— Ты хотел сказать «мы», — поправил его Зяб­лов.

— Именно так я и сказал, — немного помолчав, буркнул майор. — К тому же покушение на участко­вого.

— Черт возьми! —вспылил Константин Федоро­вич. — Но ведь это была твоя идея!

— Я хотел задержать убийц участкового, но там оказался Феоктистов. Хорошо, он меня не заметил, а то бы...

— Так, — сказал Зяблов. — Что будем делать?

— А это уж вам решать, — покосившись на Шугина, пробормотал майор. — И вот еще что: не делай из меня советника. Ты просто иногда платил мне за кое-какую информацию, и...

— Вот ты как заговорил — удивился Константин Федорович, — но никак запамятовал наш недавний разговор, ведь дорогу до Саратова брат Касыма под твоим присмотром проехал. Сам же говорил...

— Выйди! — рявкнул майор Шугину.

— Он останется, — спокойно возразил Зяб­лов, — потому что, майор, все мы, в том числе и он, одним дерьмом измазаны. А что касается инфор­мации, — он усмехнулся, — стоит мне кое-что из твоих...

— Хорош! — вскакивая, крикнул майор. — Ты никак меня пугать вздумал?! А если...

— Вот чтобы не было этого, — твердо прого­ворил Зяблов, — нам с тобой и надо решать, что делать. Ведь у тебя опыта в таких делах поболее моего.

— Все упирается в пчеловода, — немного успо­коившись, буркнул Зимин. — Хорошо еще, что твоя сестренка не написала в заявлении о пасечнике. А то бы уже все, — он провел ребром ладони по горлу, — на нарах бы куковали. Надо кончать пчеловода. А иначе...

— Как ты думаешь, —спросил Константин Фе­дорович, — почему она о нем не написала? Ведь он был у нее. Почему же она не...

— Да ты никак жалеешь о том, что она не упомя­нула Волошина, — засмеялся майор и тут же серьез­но сказал. — А не написала она о нем потому, что пожалела. Ведь поняла: он о номере не сообщает потому, что напуган до смерти. Жену и дочь убили, потом мать. Самого чуть не прибили. Потом стрельба в доме. Но сейчас он, опять-таки из страха, может в милицию пойти. Если уже не пошел. Впрочем, я бы знал. В общем, так, — он посмотрел на Шутина. — Пчеловода убрать. Участкового, этого Ваську Корови­на, не ищите. Он нам сразу не нужен был. Просто Горбун хотел за своего кореша рассчитаться. И еще, — он повернулся к Зяблову.—Ты должен знать все о вдове своего племянника, потому что пока она в больнице, ничего страшного нет. Но Ивачев не зря туда похаживает.

— А что произошло с машиной? — спросил Зяб­лов. — Установили из-за чего взрыв?

— Кто-то их подорвал, — сумрачно ответил май­ор. — Хорошо, что напомнил. Надо все-таки узнать у этой самой Рубецкой об убитом в доме пчеловода призраке. С кем он был, на кого работал.

— А о Богунчике, — спросил Константин Федо­рович, — ничего нового нет?

— Да я же говорил, сам он сдох.

Нестарая, но совершенно седая женщина вышла из автобуса и беспомощно осмотрелась.

— Извините, — обратилась она к прохоже­му. — Вы не подскажете, как мне найти дом номер десять?

— Какая улица? — остановился он.

— Ой, — смутилась женщина. — Извините. Улица Калинина.

— Вон туда, по переулку. Там и есть Калинина. Выйдете к гастроному и вправо. Тут недалеко.

— Большое вам спасибо, — облегченно вздохнув, поблагодарила женщина.

— Да не за что, — улыбнулся он. — Вы, навер­ное, приезжая?

— Да, в Саратове впервые.

— Видите, Петр Аркадьевич, — закрывая дверь палаты, вздохнул врач. — Она в постоянном напря­жении. Постоянно чего-то боится. Все время плачет. Ее вчера осматривал гинеколог. Слава Богу, плод развивается нормально. Но если...

— Я понимаю, — перебил его прокурор, — и написал человеку, которому Ирина наверняка пове­рит. Кто он, не спрашивайте, — Ивачев виновато улыбнулся, — и постарайтесь понять меня пра­вильно.

— Вы, как говорится, от чистого сердца може­те поделиться с кем-нибудь из своих коллег, но у Зяблова, к сожалению, везде есть глаза и уши. А я бы не хотел, чтобы Константин Федорович узнал об этом.

— Что?! — крикнул в радиотелефон побледнев­ший Зяблов. — Что ты сказала?!

— Я никогда не была с вами на «ты», — услы­шал он холодный голос Валентины, — и поэтому попрошу обращаться ко мне соответственно.

— Но послушай, Валюта, — заискивающе начал Константин Федорович — ведь...

— Больше не звоните, — перебила его Вален­тина.

— Я знаю! — закричал он. — Ты никак- не мо­жешь простить мне... — услышав гудки отбоя, с ру­ганью отбросил радиотелефон. — Редин мертв, — вытирая внезапно вспотевший лоб, пробормотал он. — Отчего он умер? Тварь, не могла сказать! — он быстро встал. Забыв о руке, торопливо надел спортив­ный костюм. — Рахим! — крикнул он. Тот тут же вошел. — Усиль охрану! — приказал Зяблов. — Кто- то занялся нами, — с тревогой добавил он, — Касыма убили, Редин труп. Усиль охрану!

Рахим кивнул и выжидательно установился на хо­зяина.

— Все, — махнул рукой Зяблов. Рахим выскольз­нул из комнаты.

«Кто же Редина убил? — бился в голове Констан­тина Федоровича вопрос. — Неужели из-за этого? — он вздрогнул. — Точно. Редин послал людей или купил кого-нибудь, чтобы с Касымом покончить, а тот, в свою очередь, в Москве кого-нибудь нашел. Но тогда и до меня добраться могут, — сняв вспотевшие очки, протер их. — Но ведь никто не знает, что я оплачивал дорогу. До Саратова их вел Зимин. Но платил-то я. А если поймут, что это я их по той дороге направил? Впрочем, уже поняли бы. Да и всегда по ней ездили, — успокоился он. — Но что же там случилось? А может, у Ивана инфаркт? Сердце-то у него слабое, больное было. Ну ладно, — вздохнул он, — сейчас главное, чтобы пчеловод этот номер милиции не сообщил. А то Федьку возьмут, и он сразу расколется. Да и Зимина если прихватят, он меня с потрохами сдаст. Так что сейчас главное — Волошин».

— Здравствуйте, — мягким движением прокурор приподнял руку седой женщины и коснулся ее гу­бами.

— Спасибо, что приехали, — начал он, — пони­маете...

— Что с Иринкой? — перебила его женщина. — Где она? Что с ней?