Тоби Болл - Тайник

Собрав нужные папки, Паскис вернулся к своему столу, чтобы разложить их в порядке поступления заявок. Покончив с этим, он положил их в ящик с надписью «Исходящие» и вернулся к полке, на которой стояли дела серии C4583R, группа А132, куда утром возвратил папки с делами двух Граффенрейдов. Вынув ту, в которой находилась фотография настоящего Граффенрейда, он положил ее на тележку и направился в южный конец Подвала, где хранились официальные отчеты.

В отличие от дел, набитых неподшитыми бумагами и постоянно пополнявшихся новыми, судебные отчеты представляли собой переплетенные книги, где была зафиксирована вся преступная и судебная деятельность в Городе. Паскис снял с полки тяжелый том в черном кожаном переплете, на корешке которого красовалась тисненная золотом надпись: «Приговоры уголовного суда — 1927».

Чтобы переплеты не потрескались и не истлели, уборщики регулярно смазывали их какими-то защитными средствами, и поэтому весь юго-восточный угол хранилища благоухал кожей и дегтем. Абрамович называл это место «конюшней». Паскис никогда не посещал «конюшню», но у него не было оснований не доверять Абрамовичу.

Половину «Приговоров уголовного суда — 1927» занимали указатели, в которых приговоры распределялись по фамилиям обвиняемых, фамилиям судей, предъявленным обвинениям, районам, где произошло преступление, и так далее. Вторая половина представляла собой хронологический перечень приговоров с указанием статей обвинения, имен прокуроров, защитников, подсудимых, судей, залов суда и любых дополнительных деталей, представляющих возможный интерес. Отсутствовали только имена присяжных, которые не разглашались в целях их же безопасности.

Паскис быстро нашел в списке обвиняемых Граффенрейда. Дело было ничем не примечательное. Со стороны обвинения выступал заместитель окружного прокурора, защитником был известный адвокат, который обычно вел уголовные дела такого сорта. Председательствовал главный судья, ныне покойный. Был вынесен приговор: «Виновен в преднамеренном убийстве», — однако зал суда был обозначен необычно — NC. Паскис полез в конец книги, где находился список сокращений, но в перечне залов суда такого обозначения не обнаружил. Там было только ВС, и он решил, что произошла опечатка. Ведь на клавиатуре машинки В и N расположены рядом. Если дальнейшие изыскания не приведут к другим результатам, можно будет принять эту версию.

Поставив том на место, Паскис пошел к другой полке, где стоял том «Заключенные. Исправительные учреждения Города и Штата — 1927». Она была тоньше, чем «Приговоры», и содержала списки осужденных, места и сроки их заключения, а также даты помещения в тюрьму и освобождения, приходившиеся на 1927 год. Поиски не заняли много времени. Паскис просмотрел алфавитный указатель, потом список узников в каждом из двадцати трех исправительных учреждений. Фамилия Граффенрейд отсутствовала. Паскис положил книгу на тележку, вернулся к прежней полке и забрал «Приговоры уголовного суда — 1927».

Добравшись до своего стола, он обнаружил, что приходивший курьер унес отобранные дела, оставив взамен длинный список новых заявок. Паскис взял список, но, прежде чем приступить к работе, вернулся в «конюшню» и поставил оба тома на место. За все время его пребывания в Подвале к нему еще ни разу не зашел кто-нибудь посторонний, но, учитывая напряженность момента, не следовало держать у себя эти книги дольше, чем необходимо.

— Как дела, Фрэнки?

Фрингс пожал плечами. Он хорошо знал полицейского Рейнольдса, дежурившего на месте взрыва в доме Альтабелли. Раньше оба частенько захаживали в один бар в центре города. Потом Фрингс стал знаменитостью, а Рейнольдс пересел в патрульный фургон.

— Ты все еще с Норой Аспен?

Фрингс иронично скривил губы.

— Удивляюсь, как она до сих пор меня терпит.

Рейнольдс бросил на него понимающий взгляд. В Театральном квартале, таком оживленном по вечерам, сейчас царило затишье. Погас манящий свет рекламы, а там, где в антрактах прогуливалась публика в мехах и смокингах, сновали посыльные, мели мостовую дворники и пополняли свои запасы владельцы баров. Улицы, которые вечером заполоняли толпы нарядных театралов, сейчас перегородили фургоны для доставки продуктов. Их разгрузка периодически грозила парализовать работу городского транспорта.

— Хочешь взглянуть? — спросил Рейнольдс.

Фрингс кивнул.

— Я пойду с тобой. Шеф никого не велел пускать в одиночку.

— Отлично. Заодно и поговорим.

Полиция уже частично разобрала завалы. В оставшемся мусоре копались с десяток полицейских. Фрингсу показалось, что на этот раз место взрыва выглядело несколько иначе. Дом Блока обвалился на улицу, а этот рухнул внутрь.

— На сей раз взрывчатку заложили снаружи? — предположил репортер.

Он опять был под кайфом. Мигрень, как всегда, создавала проблемы. Он выкуривал косячок, чтобы унять боль, но когда голова проходила, брался за другой, чтобы продлить удовольствие. Он уже покурил сегодня утром у Норы, когда та была в душе. Для этого вышел на пожарную лестницу снаружи дома. Когда она выплыла из ванной, он вел себя как ни в чем не бывало, и, кажется, она ничего не заметила, хотя с точностью утверждать он бы не рискнул. В этом было все дело. Он не совсем доверял своему восприятию действительности, и это подрывало веру в себя. Поэтому он решил проверить себя на Рейнольдсе.

— Точно. Похоже, тот, кто это сделал, сунул в сумку штук пять динамитных шашек, положил ее на тротуар и поджег длинный фитиль.

— Такая же бомба, как у Блока?

Рейнольдс пожал плечами.

— Там тоже был динамит. И наверняка те же ребята, ну сам знаешь.

Он взглянул на Фрингса, журналист утвердительно кивнул.

— Неофициально я тебе скажу: мы уверены, что эти два взрыва связаны между собой. А официально — мы расследуем такую возможность. Понял?

— Логично.

— У Блока сверток кинули в окно с уже зажженным фитилем, — продолжал Рейнольдс. — Там тоже был длинный фитиль.

— А почему у Альтабелли не сделали то же самое?

— Альтабелли сказал, что у него на всех окнах решетки, потому что в Театральном квартале по ночам не совсем спокойно.

Они подошли к развороченному тротуару, где был воткнут флажок.

— Центр взрыва, — пояснил Рейнольдс.

— А это что? — поинтересовался Фрингс, указывая на два круга, нарисованных мелом рядом с дырой.

— Черт. Там было двое детишек. Мы нашли то, что от них осталось, на противоположной стороне улицы. Обоих разорвало на куски. Они сунулись к сумке из любопытства, а в это время рвануло… — горестно сообщил Рейнольдс.

— Господи, — содрогнулся Фрингс. Нагнувшись, он поднял обожженный кусок кирпича. — А что с Альтабелли?