Вячеслав Жуков - Маэстро, ваш выход!

– Так-то лучше будет. Теперь точно не убежишь. Стар я за такими козочками, как ты, бегать.

– Старый козел! – рассердившись, обозвала его Юля. Греку хотелось отшлепать противную девчонку, но вместо этого, когда Федор, протиснувшись в проход, подошел, он сказал:

– Нет, ты слышал, майор? Так меня еще никто не называл.

В довершение к своему оскорблению, Юля показала ему язык.

– Когда-нибудь ты должен услышать правду, – язвительно проговорила она.

В кабинет майора Туманова Юля вошла павой. Презрительно осмотрела скромную обстановку. Особенно три стула затертые задницами оперов. Четвертый стоял за столом. На него уселся сам майор.

– Да, небогато живете, – проговорила девушка, не упустив возможности для издевки. Хотя лично капитану Греку было наплевать на ее насмешки. Он под локоток проводил девушку поближе к столу и любезно предложил сесть на деревянный стул с подлокотниками.

– Это у нас для гостей, – сказал он. Сам же вместе с Ваняшиным сел на два других, мягких стула. Юля по этому поводу ничего не сказала, хотя сажать свою попку на деревяшку ей и не очень хотелось. Но не по своей воле она тут, а стало быть, и выбирать не приходится. К тому же неизвестно, насколько эта их беседа затянется.

Она уселась на предложенный стул, и, закинув ногу на ногу, с некоторым ехидством проговорила:

– И что много гостей у вас бывает?

Грек улыбнулся, махнув рукой.

– Ой, лучше и не спрашивайте. Больше, чем в паспортном столе. Так там просто бумажки выдают, а тут мы помогаем оступившемуся человеку встать на правильный путь, – с важностью проговорил капитан.

Девушка недоверчиво хмыкнула, принимая слова капитана за откровенную насмешку. Только она не дурочка ему. И прекрасно понимает, что вся эта помощь оперативников сводится к тому, чтобы посадить человека в тюрьму. Об этом она так и сказала всем троим.

Глаза у майора Туманова были красными как у окуня. Юле не хотелось встречаться с ним взглядом. Это ведь она разукрасила майора. А он как нарочно уставился на нее так, словно хотел схавать. Даже улыбка его Юле не нравилась. И смотрит он на нее с таким сожалением, что противно. Остается только начать ему говорить свои нравоучительные речи. И Юля не ошиблась.

Для начала Туманов как бы с легким разочарованием покачал головой, затем сказал:

– Насчет тюрьмы, вы, гражданочка, не правы. Во-первых, окончательное решение по делу принимает суд. И, во-вторых, я что-то не припомню, чтобы человека вот так ни за что ни про что, взяли и посадили в тюрьму.

Юля от удивления округлила свои красивые глазки.

– Да?

– Да, – уверенно кивнул майор.

– А я? Меня за что вы забрали? Интересненькое дело. Идет человек с работы, а его цап и в кутузку, – возмущенно проговорила она.

Оперативники улыбнулись. Лично Греку нравилось, что девушка сердится. Гораздо хуже, если б она вела себя спокойно. Тогда бы она смогла все хорошенько обдумать и догадаться, с какой целью ее пригласили на эту пусть и не совсем для нее приятную беседу. А, догадавшись, сделать выводы, на какие вопросы стоит отвечать, а какие проигнорировать. Но, похоже, красотка не слишком умна. Да и держать себя в руках не умеет. Вон как щечки вспыхнули, значит, нервишки у нее не в порядке.

– Ну, во-первых, вы не в кутузке… – сказал Туманов.

– И не цапали мы вас вовсе. Вы сами изъявили желание побеседовать с нами, – добавил Грек.

Юля уставилась на него выразительным взглядом.

– Да? Я сама?

Не моргнув глазом, Грек кивнул. А девушка спросила, переведя взгляд на красноглазого майора:

– И о чем же я хотела с вами поговорить? Позвольте вас спросить? – спросила она у Туманова, как у старшего здесь.

– Да о многом, – как ни в чем не бывало, ответил Федор. – Покаяться в своих грехах, например.

Девушка измерила Туманова презрительным взглядом. В ее понятии этот майор не отличался ничем от тех милиционериков, что снуют по вокзалам и выворачивают карманы у пьяных мужичков. И менталитет его на таком уровне, что она ни за что не станет ему каяться. Поэтому Юля сказала:

– Если я начну каяться во всех своих грехах, боюсь, у вас бороды отрастут.

– Ничего. Мы не торопимся, – проговорил на это Ваняшин, приготовив чистый лист бумаги и авторучку. – А бороды мы потом сбреем.

– Все ваши грехи нас не интересуют. А вот один… – проговорил Туманов и вдруг замолчал, глянув на девушку, заметил, как былая уверенность стала медленно покидать ее, хотя она еще и пыталась изобразить саму невинность на милом личике. – Знаете, – продолжил Федор, – у нас есть все основания подозревать вас причастной к смерти Розовского…

– Меня? – выдавила из себя Юля, посмотрев на Туманова, Грека и Ваняшина.

Оперативники все как один, кивнули. А Грек не удержался, чтобы лишний раз не пощекотать этой красотке нервы, сказал:

– Именно вас, прелестное создание.

– Но почему? – спросила Юля, пытаясь, наконец сообразить, что ментам известно. Не зря этот красноглазый майор сказал ей, что просто так к ним никто не попадает. Стало быть, и в самом деле у них есть какая-то информация. Но какая и откуда? Эти два вопроса сейчас больше всего мучили ее.

Вместо ответа, майор включил диктофон, и Юля услышала свой голос и голос Аркадия Гвоздева, которого парни из его окружения называли Гвоздем.

Сначала на пленке были слышны просто телефонные гудки. Протяжные, точно вздохи. Потом Гвоздь снял трубку, и Юля услышал его сонный голос:

– Слушаю? – несколько грубовато произнес Гвоздь.

– Аркаша, это я, – нежно проворковала Юля, но это ничуть не повлияло на то, чтобы его голос изменился.

– Я узнал. Ну, чего ты хотела? Говори? – спросил Гвоздь.

Еще тогда Юле показалось, что Гвоздь в комнате не один. Ручаться она не могла, но кажется, слышала женский смех. Но тогда выяснять отношения не стала. Да и кто она Гвоздю. Не жена ведь.

– Сегодня к нам в офис приходили менты. Спрашивали меня об Розовском. О водителе его Ищенко. Слышишь меня? Они забрали Ищенко по подозрению в убийстве Розовского…

– Ну? – с неохотой отозвался Гвоздь.

– Но ведь он не убивал Розовского, – едва не закричала Юля, на что рассудительный Гвоздь спокойно проговорил:

– Не ори. И откуда ты знаешь, убивал он или нет? Раз менты его взяли, стало быть, он. И с чего это ты взялась заботиться о нем? Пялил что ли он тебя?

– Дурак! – обиделась Юля. – Просто я подумала, вдруг он догадается, что это я ему подсыпала той дури в кофе. А таблетки-то мне, между прочим, ты дал, дорогой. Смекаешь? – Юле захотелось попугать Гвоздя. И, кажется, у нее получилось. Голос у Гвоздя сделался настороженным.

– Ладно, ладно, не ори ты так. Я все понял. С этим водилой вашим мы чего-нибудь решим. Меня сейчас беспокоит другое, часы я свои где-то потерял. Новенький «Роликс». Подарок братвы.