Вячеслав Жуков - Кукушка

Черный «Фольксваген» остановился так внезапно, что ехавшая за ним красная «четверка» чуть не впечаталась ему в задний бампер. Ее водитель объехав иномарку, приложил палец к виску, тем самым давая понять, что у сидящего за рулем «Фольксвагена» не все в порядке с головой иначе бы не стал так резко тормозить.

Но, похоже, водителю «Фольксвагена» было наплевать на мнение владельца совкового драндулета. Он и сидящая рядом симпатичная молодая женщина лет двадцати восьми не отрываясь наблюдали за беременной девушкой в сером пальто.

– Значит, это она и есть?.. – спросил водитель «Фольксвагена» у своей очаровательной спутницы.

Та согласно кивнула.

– Да. Она самая.

Водитель «Фольксвагена», мужчина лет тридцати, крепкого телосложения, выстукивал пальцами дробь по баранке руля, при этом оценивающе осматривая шедшую по тротуару девушку.

– А она красивая, – сказал он, о чем-то призадумавшись.

Женщина ревниво глянула на него.

– Нравится? Вижу как глазки у тебя загорелись.

– Да брось ты. Знаешь, о чем я сейчас подумал? А проблем у нас с ней не возникнет? – предостерегающе спросил он.

На симпатичном личике брюнетки появилось нечто похожее на усмешку.

– Да какие могут возникнуть проблемы? Она не москвичка. Приезжая. Учащаяся колледжа. А кроме того, мы ей предложим деньги. Заметь, мой милый, в жизни любого человека они занимают немаловажную роль. А уж в ее, тем более.

– Это верно, – согласился водитель «Фольксвагена» и тут же предложил: – Тогда чего мы ждем? Давай запихаем ее в машину и все дела.

На этот раз на лице брюнетки появилось нескрываемое разочарование.

– Нельзя так грубо обходиться с девушкой, мой дорогой. К тому же, она и так никуда от нас не денется. Вот увидишь, – обнадежила она.

Водитель равнодушно хмыкнул, не собираясь спорить со своей попутчицей, посчитав это дело безнадежным.

– Как знаешь. Тебе видней. Ты же у нас голова, – подчеркнуто произнес он. Но сказанное им, брюнетке не понравилось. Она заметила скрытую усмешку.

– Лучше не говори так, – сделала женщина водителю строгое замечание. – Ведь мы работаем вместе. И ты знаешь, я всегда прислушиваюсь к твоему мнению.

Костик, так звали водителя «Фольксвагена», мог бы на это возразить, напомнить, что такое бывает очень редко. Но что изменит его напоминание? Ровным счетом ничего. В таком случаи, какой смысл возражать.

– Ладно, ладно. Не дуйся, – миролюбиво сказал он и поведя широченными плечами, которым было тесно на спинке сиденья, спросил: – Ну, а сейчас-то нам чего делать? Вот так сидеть и смотреть на нее?

В глазах его попутчицы отчетливо читалось самолюбие.

– Костик, а сам ты неужели не догадываешься? – укорила его женщина.

Водитель Костик промолчал. Он хотел сказать, что всегда и во всем привык полагаться на ее мнение, но решил не делать этого, чтобы не ставить себя в унизительное положение. Мужчина он или кто, в конце концов.

– Мы не просто сидим и смотрим, как ты, милый, выразился. А выжидаем нужного момента, и тогда… – женщина не договорила, только слегка кивнула головой, но водитель ее понял.

– Да не вопрос. Как скажешь, так и сделаем, – сказал он, и медленно поехал за девушкой.

Ксюша шла по улице, ежась от холода. Старое, поношенное пальто совсем не согревало, и порывистый, студеный ветер продувал его насквозь. Хотелось зайти в первый попавшийся подъезд, прижаться к теплой батарее и отогреться. Вроде бы и не зима еще, а уже холодно. Совсем не так, как у них в Краснодаре. Там еще сравнительно тепло и можно было бы ходить без этого дурацкого пальто. И вообще, там намного лучше, чем здесь в Москве. И люди там не такие.

Вспоминая о доме, Ксюша едва сдерживала слезы. Было горько и обидно. Обидно за свои неудачи, которые внезапно свалились на нее. А ведь она многого не просила у судьбы, знала, алчным не везет. Мечтала о простом, обыкновенном человеческом счастье, ну хотя бы о маленькой его частичке. Но все получилось не так. Слишком доверчивой оказалась она. Поверила в любовь с первого взгляда, о которой пишут в книжках да показывают в кино. У нее любовь та оказалась – делом случая. А жизнь – такая штука, которая не терпит случайностей и неудачниц.

Ксения считала себя именно такой. «Дрянь, а не жизнь, – думала она, ругая себя за необдуманное решение. – И зачем я, дура, приехала сюда. Подумаешь, Москва. Ничего-то здесь хорошего нет. И колледж – дерьмовый. Ничему путному в нем не учат. И общежитие – задрипанное. Даже кроватей нормальных закупить не могут. Тараканы по тумбочкам лазают. А по ночам клопы. Вот и все, что здесь есть».

Она прятала слезы в воротник пальто. Не хотелось, чтобы прохожие обращали внимание. Не нужны ей их сочувствующие взгляды. Жалости к себе Ксения не терпела. «Сама выпутаюсь как-нибудь», – утешала она себя, стараясь казаться гордой. Пусть ей тяжело, пусть плохо, но она вытерпит. По крайней мере, постарается. И чтоб не быть ни для кого обузой.

На углу продуктового магазина кругленькая как кубышка старуха, одетая в теплую шубу и валенки, продавала из мешка семечки. Увидев беременную девушку в легком не по сезону пальто, уставилась на нее, кажется на время позабыв про свой товар и не обращая внимания на стайку воробьев, которые воспользовавшись моментом, в наглую воровали семечки из мешка. Кубышка гоняла во рту жвачку и щурила от ветра слезящиеся глазенки.

Ксение эта старуха не понравилась. Ее глаза. Да и вообще. Такие старушечки сноровистые во всем. Такие никогда не делают ошибок, шагу лишнего не ступят и все-то у них получается так, как надо. И смотрит она сейчас на Ксению не с жалостью, а осуждением. Ксения решила не оставаться в долгу. Захотелось нагрубить этой бабке, сказать что-нибудь дерзкое, колкое. И Ксения сказала:

– Чего таращишься, бабка? Сглазишь. Или тоже хочешь такой живот, как у меня? – напустив на лицо улыбку, она отвернулась, потому что было ей сейчас даже очень невесело и уж точно не до улыбок. Да и чего с этой кубышкой говорить? В конце концов, смотреть не запрещается, пусть зыркает, раз ей хочется.

Ксения ожидала услышать в ответ что-нибудь грубое, но вместо этого старуха вдруг протянула ей стакан семечек.

– На. Возьми, дочка.

Ксения хмыкнула. Нашлась тоже благодетельница. Семечками угощает.

– Да иди ты со своими семечками… – сказала старухе и пошла, вдруг испытывая неловкость. Ну чего ради она в самом деле накинулась на эту бабку. Ведь она не сделала ей ничего плохого. Ну посмотрела, и что? Себя надо винить во всем, а не кого-то. И уж никак не эту старушку, которая между прочим, не похожа на скрягу.

Рассуждая обо всем этом, Ксения повернула к вестибюлю метро. Там тепло. Сейчас она войдет в вагон, сядет и будет ехать все равно куда, лишь бы не слоняться по холодным улицам, потому что это уже надоело. И пусть все катится кувырком.