Вячеслав Жуков - Призвание – опер

Феноменальной ее память не была, но и того, что она сумела запомнить, оказалось достаточно, чтобы прикончить Архангельского. И Манохин так и сказал ей. А еще строго предупредил, чтобы больше дома у банкира не появлялась.

Пожалуй, только тогда она и поняла, насколько все это серьезно. Получалось, что она подставила Архангельского. Любить его не любила. Так, временная привязанность. Ей велели, и она за деньги согласилась проводить с банкиром время, вжившись в роль любовницы. И хотя господин банкир нисколько не нравился ей, но за этот поступок она чувствовала себя последней сволочью. С горя напилась и уехала к брату.

Игорь Павлов вернулся с первой чеченской без обеих ног. Поначалу целый год жил с сестрой Леной в квартире, оставшейся от родителей. Но потом решил добиваться своего жилья. Ведь и дураку понятно, стесняет он сестренку, хотя та и помалкивает.

Девка она красивая. Только девятнадцать исполнилось, а от богатых женихов отбоя нет. Приходят они к ней домой, а тут он, братан, на своей инвалидной коляске. Да и пятый этаж, не первый. И чтобы подышать воздухом, приходится довольствоваться только прогулкой на балконе. И сидит он, как скворец на скворешне.

И тогда Игорь стал засыпать письмами не только родной Краснопресненский военкомат, но и Министерство обороны. Самому президенту писал. Многого не требовал. Лишь бы отдельное жилье предоставили.

Трудно сказать, в какой инстанции проявили к нему жалость. А может, и во всех. Доконал их бывший старший сержант разведбата Павлов, и ему великодушно выделили отдельное жилье. Как и просил, на первом этаже. Конечно, район не престижный и квартира не элитная. Ремонт в ней не делался лет двадцать. Как потом он узнал, в ней жила одинокая старуха, и когда умерла, туда заселили его.

Но это все же отдельная квартира!

Лена приехала к брату вечером. Долго барабанила в дверь, пока инвалид заполз с кровати в инвалидную коляску и на ней подкатил к двери. Прошло минут десять не меньше. Уж уехать хотела.

Сестренку он встретил не очень приветливо. Сам частенько, насколько позволяла пенсия, напивался пьяным, но страшно ругался, когда это случалось с младшей сестрой. И теперь начал орать:

– Дура! Посмотри на себя. Нажралась, как свинья. Не стыдно тебе?

Но Лена не хотела слушать его нравоучения. Конечно, он переживает за нее. Но и она ведь не маленькая. Прилично зарабатывает и братцу подкидывает деньжат. А выпила, значит, повод есть.

– Перестань, Игорек, – отмахнулась от него девушка и, войдя в комнату, поставила на стол пакет, в котором были две литровые бутылки водки. Пришла не с пустыми руками. Ему бы радоваться, а он орет.

Игорь глянул на пакет. Строгий взгляд его несколько смягчился. Но она должна прислушиваться к нему. Он ведь старший брат.

– Да что перестань? Я еще замуж должен тебя выдать. Чтоб ты детей нарожала. У меня семьи нет, так хоть на тебя бы порадоваться, – сказал и чуть не заплакал. Обидно стало за свою сломанную жизнь, за которую никто не в ответе. Думал, у сестры все нормально будет, а оказывается, нет. Понимал Игорь, по рукам пошла девка. Но исправить ничего не мог. И оттого еще обидней. Там, на войне, мог что-то сделать, а теперь он инвалид, хотя еще и есть силушка в руках.

А Лена села на стул и расплакалась.

– Чего ты, Ленка? Ну, скажи, кто тебя обидел? Руками задавлю гада! – Он так сжал кулаки, что пальцы захрустели.

– Сволочь я, Игоряшка. Понимаешь? Самая настоящая сволочь!

– Не понимаю, – помотал головой брат и покосился на принесенную водку. Выпить бы сейчас не помешало, чтобы понять, о чем она.

– Я ведь сегодня человека сдала. Не знаю, может, он для кого-то и плохой, но ко мне относился хорошо, – пожаловалась Лена.

Брат, хоть и грубиян, но человек с понятием и всегда ее жалел. Он поймет ее горе. Посочувствует. Успокоит. А может, и подскажет чего.

– Ну, ты даешь, сеструха! – выпалил Игорь удивленно и спросил: – Как это сдала? Кому? Чего ты мелешь, дура пьяная? Расскажи все толком. А то болтаешь сама не знаешь чего.

И Лена рассказала Игоряше все: как познакомилась с Мономахом, как он заставил ее приглядывать за Архангельским. Жалко банкира стало, но брат, отпив прямо из горлышка несколько глотков водки и захмелев, сказал довольно резко:

– Банкир твой – такая же сволочь, как и этот Мономах. Ты его не жалей. Тут уж, как говорится, вор у вора дубинку украл. Теперь ты о себе побеспокойся. Это поважнее будет.

Лена вначале не поняла. Она пьяная. Игоряша уже глазом косит от выпитого. Ведь то и дело прикладывается к бутылке, и все из горлышка. Научился водку лопать из горла.

– А чего мне о себе беспокоиться?

– Дискета у тебя?

– Ну, у меня…

– И чего ты с ней делать собираешься? – поинтересовался Игоряша.

Вот так вопрос: не в бровь, а в глаз. Чего с ней делать? Лена не знала и призналась в этом брату.

– Ну и дура, раз не знаешь! – пожурил ее Игорь за слабую смекалку и посоветовал: – Ты сейчас позвони этому князю Мономаху, цену предложи за дискету. Поняла? Пусть денежки выложит. Да побольше.

Лена хмельным глазом уставилась на часы.

– Время час ночи. Неудобно как-то беспокоить…

Но Игоряша долго уговаривать ее не собирался. Отпив еще водочки, достал из ее дамской сумочки сотовый, вложил сестре в ладошку.

– Плевать тебе на время. Тоже мне, королева. Звони, – настойчиво произнес он, имея во всем этом скрытый замысел поживиться за счет сестры. Она ему подкидывает каждый месяц к скудной инвалидной пенсии по три тысячи. Но если не ошибается, то дискета дорого стоит. Значит, можно сорвать с этого Мономаха солидный куш. Может, осуществится давняя мечта Игоря: будет на что заказать импортные протезы. Сколько думал о них.

При одной мысли об импортных протезах он чуть не расплакался. Главное, потом привыкнуть к ним и научиться ходить. Но он постарается. И так еще будет отплясывать на Ленкиной свадьбе, что никто и не догадается о его инвалидности. Он сумеет.

– Звони, дура! – рявкнул Игоряша на нерасторопную сеструху.

Лена набрала номер и после нескольких томительных звонков услышала знакомый старческий голос. Разбудила старичка.

– Владимир Борисович, это я, – теряясь от жуткого волнения, сказала она. Тут же и подумала: «Может, зря я послушала Игоря. Пьяный он сейчас. Молотит языком чего не надо. А такие дела делаются на трезвую голову».

После разговора с девчонкой Мономах позвонил на сотовый Зубку, но узнал, что опоздал. Зубок прикончил Архангельского.

– Экой ты скорый на такие дела, – проскрипел старик, но осуждения в голосе не чувствовалось. – Дискета у девчонки. Сука! Решила сорвать с меня за дискету деньжат. Пять штук «зелени» просит. – И старичок добродушно засмеялся.