Вячеслав Жуков - «Шестисотая» улика

Тот взял, набрал номер и сказал, прижав трубку к уху:

– Через час я подъеду. Выйди к воротам и вынеси те две дорожные сумки. Ребят не буди, пусть спят. – Закончив говорить, Рыба взглянул на Бабенко, ожидая, чего еще захочет от него этот страшный человек.

– Поднимай со стула свою задницу, – сказал ему Бабенко, помогая встать. – Поедешь со мной.

Бабенко встал с неохотой, замотав полотенцем пораненную руку. Но прежде, чем выйти из квартиры, предупредил:

– Подумай еще раз. Правильно ли ты поступаешь. Если ты возьмешь воровской общак, то подпишешь себе смертный приговор. Тебе не простят этого. Даже через тридцать и пятьдесят лет, воры будут искать человека, кто осмелился поднять руку на святое. Хочешь убить меня, убей, но те деньги…

Бабенко схватил Рыбу за ворот рубашки, так что он затрещал.

– Обойдусь без твоих советов. А насчет святости ты, старик, не прав. Для вас нет ничего святого, и ты мне тут не пой заунывные песни.

Выйдя из подъезда, Бабенко не повел Рыбу к своей «девятке». На обочине тротуара стоял черный «БМВ» вора.

– Вот на ней и поедем, – сказал Бабенко, кивнув на черного монстра с мощным двигателем. Расчет был на то, чтобы не светиться возле санатория на своей машине. Да и в случаи чего от погони на этой скоростной иномарке уйти легче, чем на «Жигуленке».

Когда до санатория оставалось всего пару километров, Бабенко заставил Рыбу опять позвонить своему приятелю, заведующему Гофману, чтобы тот вынес сумки с деньгами за проходную ворот и ждал их возле дороги.

Рыбаков позвонил, хотя сделал это с большой неохотой. Бабенко сидел за рулем его машины, и вел себя настолько уверенно, что в какой-то момент вор смирился, подумав о том, что, наверное, так оно в конечном итоге и должно было получиться. За неправедные дела всегда приходится расплачиваться.

Из машины он не выходил, когда Гофман подтащил обе сумки к остановившейся машине. В багажник их убрал Бабенко. Вася Рыба тихо и покорно сидел на переднем сиденье, мысленно припоминая всех, кого он обидел в этой жизни. Список оказался настолько велик, что всех и не упомнишь.

Когда Бабенко захлопнул крышку багажника, Гофман хотел уйти, но следователь остановил его.

– Извините, но вам придется проехать с нами, – сказал он, предъявив опешившему заведующему санатория свое удостоверение и едва ли не силком усадив того на заднее сиденье. Хотя Гофман особенно и не пытался сопротивляться. Он просто пытался понять, что происходит, и не мог. Сидящий на переднем сиденье приятель Вася Рыба отказался от каких-либо объяснений, сказав только, что они оба оказались в плену роковых обстоятельств.

– А может быть, в моем плену? – хохотнул на это Бабенко.

Заметив, испачканное кровью полотенце, которым Рыба обернул левую руку, Гофман вдруг забеспокоился, потребовав, чтобы Бабенко немедленно остановился.

– Сейчас, сейчас, – пообещал Бабенко, подогнав машину к небольшому сосновому лесочку, в стороне от которого проходила дорога.

Первым он застрелил заведующего санаторием. Гофман попытался убежать. Как только машина остановилась, открыл дверь и сиганул в лес. Выстрел в ночном воздухе прозвучал раскатисто, и после него заведующий санаторием перекатился через голову и остался лежать на влажной от ночной росы траве.

Две другие пули достались Васе Рыбе. Оба они остались лежать с Гофманом рядышком на одной поляне. Чтобы трупы не нашли, следовало бы закопать их, да не хотелось на это тратить время. Убедившись, что обе жертвы мертвы, Бабенко сел в машину и помчался в город.

Свою «девятку» он оставил недалеко от дома Васи Рыбы. Машина стояла на том самом месте. Бабенко подъехал, осмотрелся и, убедившись, что никто за ним не подсматривает, быстро вылез из машины и перетащил обе сумки из багажника «БМВ» в салон своей машины.

Теперь надо было побыстрее уехать отсюда. Он сел в машину и завел мотор. О том, что произошло, старался не думать. Ведь в этих сумкам столько денег, что за них стоило рисковать. К тому же все прошло вполне гладко, и он, как следователь, вне всяких подозрений.

От пистолета он избавился еще по дороге, когда ехал к городу. Разобрав его, выкинул в речку.

– Что ты на меня так подозрительно смотришь? – спросил Бабенко у капитана Пономарева, когда на другой день тот пришел доложить о том, что за городом грибники обнаружили два трупа и один из них – по приметам Рыба.

Честно говоря, Бабенко не ожидал, что тех двоих так быстро найдут. Стараясь не показать смятение, уставился в глаза Пономареву. Даже наглости побольше придал своему взгляду.

– Да нет, это я так. Просто как-то странно. Вчера вы сказали, снять наблюдение, а сегодня Рыбу уже находят мертвым.

Бабенко вскочил со стула.

– Погоди. Я что-то не пойму. Ты на что намекаешь, а?

– Да не намекаю я. А говорю, странно как-то все, – стоял на своем капитан. Но Бабенко решил убедить его в обратном. Сказал:

– Ерунда все это, капитан. Просто, совпадение и не больше. Да если бы я знал, что Рыбу увезут за город и там кокнут, я бы сам взялся его охранять вместе с твоими операми. Ведь он же проходит у меня по уголовному делу. Но я не знал, – ударил он себя кулаком в грудь и сказал: – Как теперь быть?

Пономарев не ответил на этот вопрос. А вскоре заведенное дело, было закрыто в связи с не доказанностью вины двух оставшихся в живых воров. Так старшему следователю Бабенко посоветовало сделать начальство. Ожидаемый конец. На это и рассчитывал сам Бабенко, радуясь, что вовремя он подсуетился, а то бы денежки перепали кому-нибудь другому. Кое-что в деле заменили, какие-то бумаги обличающие воров, исчезли вовсе, и дело до суда не дошло. Странно, но никого за это не стали ругать и наказывать. А еще через какое-то время, капитан Пономарев узнал, что старший следователь по особо важным делам Бабенко из органов уволился. Потом, капитан Пономарев узнал, что бывший следователь занялся предпринимательской деятельностью. К тому же, весьма успешно. Дела у него пошли в гору. Об этом капитану сказал не кто-то, а драгоценная супруга, заявив однажды, что ей надоело жить в однокомнатной малогабаритке, где и развернуться-то негде, не то, чтобы по нормальному принять гостей.

– Я от тебя ухожу, – сказала жена, собирая вещи свои и дочери.

– К нему? – догадался капитан, кто тот избранник жены, к которому она перебирается.

– Только не осуждай, – потребовала жена.

Пономарев промолчал. Осуждать не собирался, хотя и не одобрял выбор жены.

– Он любит меня. По крайней мере, с ним я смогу чувствовать себя нормальной женщиной. Нормально жить и не ходить месяцами в одном и том же лифчике.

Упрек был настолько веским, что Пономарев не сумел ничего возразить против него. И не стал. И жена ушла. С ней они больше не виделись. Она изменилась. Стала другой. Частенько ездила за границу. При таком муже, как Бабенко, она могла себе позволить многое. Но счастье ее было недолгим. Прожила Анастасия с новым мужем всего шесть лет. Сам Николай Константинович Бабенко не очень-то переживал по поводу кончины супруги. К тому времени он обзавелся молодой любовницей, больше уделяя времени ей, чем жене.