Вячеслав Жуков - «Шестисотая» улика

– Аллочка, ради меня ты идешь на такое, – произнес он. На что Савинская не задумываясь ответила:

– Сейчас некогда распускать сопли. Надо действовать. Не упустить время.

В больнице ей удалось уговорить врача, чтобы ее пропустили в палату, где лежал Лазаренко. Хотя врач и не хотел пускать, говоря, что в этот послеоперационный период нет такой необходимости ей находиться в палате с раненым.

Алла расплакалась.

– Поймите, он мой муж и я должна быть с ним, – прозвучало с такой откровенной заботой, что врач сдался, разрешив ей пройти.

Лазаренко лежал в палате один. Видно сюда клали самых безнадежных больных, выходить которых врачи и не надеялись сами. Но, как не странно, Лазаренко не умер. Пока еще он балансировал между жизнью и смертью, и никто не брался ручаться, что с ним произойдет в ближайшие сутки. Трудно было поверить, что человек с таким ранением может жить. Об этом ей заявил хирург, который делал операцию.

– Теперь вам надо только надеяться на Бога, – сказал хирург, не упустив добавить, что лично он сам сделал все, что мог.

Но Алла Савинская решила надеяться только на себя. Глядя в изуродованное лицо Лазаренко, пыталась заставить себя подойти и броситься ему на грудь. Так надо было сделать, чтобы врач и медсестра поверили, что это действительно ее муж. И она сделала это.

Из деликатности врач и медсестра вышли в коридор. Но тут случилось то, чего случиться было не должно. Лазаренко вдруг отрыл единственно уцелевший глаз, который не задела пуля, увидел рыдающую на своей груди Аллу и издал призывный стон. Сама Алла не сомневалась, окажись сейчас в эту минуту в палате врач или медсестра, они непременно бы заподозрили неладное, поэтому, навалившись раненому на грудь, прошептала:

– Тихо, милый. Не надо шуметь, – и впилась своими губами в его открытый рот, не давая дышать. Левой рукой, плотно зажала ноздри изуродованного носа. Почувствовала, как тело задрожало, словно Лазаренко изо всех сил пытался сбросить ее с себя. И не смог. Через минуту он успокоился и затих, даже не предпринимая попыток вздохнуть.

Алла выплюнула изо рта на пол неприятный сгусток. Проверила его пульс. Из палаты выскочила так, словно за ней гналась стая разъяренных собак.

Врач стоял, и что-то говорил медсестре.

Алла закричала:

– Скорее. Ему плохо.

Они оба бросились в палату. Алла туда не пошла. Осталась в коридоре. Стояла с закрытыми глазами, прислонившись спиной к стене, чувствуя адскую усталость и проклиная в душе недоумка киллера, что не сумел качественно сделать свою работу. Тогда бы ей не пришлось сейчас возиться с Лазаренко. Еще ее беспокоила одна мысль: вдруг этот докторишка окажется кудесником и вернет Лазаренко с того света. Но опасения ее не подтвердились.

Дверь палаты открылась, и хирург вышел в коридор, грустно с сожалением посмотрел на Аллу и сказал:

– Должен вас огорчить. Ваш муж скончался.

Алла заплакала. Хирург не мог предполагать, что это были слезы радости. Он предложил дать Алле вату с нашатырным спиртом, но она отказалась. И когда пошла по коридору, не вытерпела, достала трубку мобильника, и, набрав номер нового телефона Бабенко, тихонько сказала:

– Все. Он умер. – И не стала ждать, что ей ответит Бабенко, отключила мобильник.

Узнав, что с Лазаренко покончено, Николай Константинович Бабенко переключился на другое. Волочко допустил то, чего делать не следовало. А именно, не следовало угонять с места преступления «Мерседес». Но разыскать Волочко, он смог только через пару дней.

– Видно ребята пожалели бросить такую машину, – стал оправдываться председатель общества автомобилистов. – Да собственно, большой беды в том нету, что машину угнали. Для ментов, это будет мотивом для убийства. «Мерседес» новенький. Его владельца, то бишь вас, Николай Константинович из-за него и убили, – стал объяснять Волочко, но Бабенко остановил его.

– Дурья ты башка. Пожадничал? Позарился на мою тачку? Это должно было выглядеть, как заказное убийство. А при заказных убийствах, разве машины угоняют? – спросил бывший руководитель альянса, пожалев, что связался с идиотом. Волочко взял на себя организацию расстрела Лазаренко, и как выяснилось, с честью провалил ее.

– В общем, так, – сказал Бабенко, не забыв напомнить, что больше Волочко не следует допускать самодеятельности. – Мою машину передашь Шевчуку. Он отгонит ее, куда надо.

– Константиныч, помилуй, – взмолился председатель общества автомобилистов, – но этого никак нельзя.

– Почему нельзя? Говори, что ты там с моим «Мерсом» сотворил?

Волочко понял, что деваться некуда и признался:

– Мои ребята поработали над ним. Номера перебили, то да се.

– Ты его продал? – догадался Бабенко, готовый разорвать на куски тупицу Волочко. – Кому ты загнал мою машину?

– Своему заместителю, Домедову, – признался Волочко, чувствуя, как над его головой сгущаются грозные тучи.

– Ты не должен был его продавать никому. Понимаешь? Ни Домедову, ни кому-то другому. В крайнем случаи, если ты такой жадный, твои молодцы должны были раскидать его на запчасти.

– Константиныч, но там же все новое: мотор, ходовая, кузов, – попробовал Волочко отстоять свое мнение, но Бабенко был более убедителен.

– Идиот, ты представляешь, чем для тебя все может обернуться, если его проверят дефектоскописты. Ты уверен, что твой заместитель не проболтается, у кого он приобрел эту иномарку?

Волочко не ответил. Теперь он уже и сам начал сомневаться в Домедове. А раз так, положение следовало поправить. И он пообещал:

– Хорошо. Я постараюсь все исправить.

На что Бабенко мрачным голосом заметил:

– Да уж постарайся. И, смотри, не вздумай огорчить меня еще раз.

Но видно Волочко принадлежал к тем людям, от которых время от времени следует ждать подлянок. В этом Николай Константинович скоро убедился, когда руководитель общества автомобилистов позвонил ему, и как бы извинясь, произнес:

– Константиныч, тут вот какое дело вышло… – Он замялся, заставив Бабенко в очередной раз поволноваться.

– Ну что там у тебя опять? – спросил Бабенко.

– «Мерседес» ребята у Домедова угнали. Но получилось немного не того. Машину он успел застраховать. И даже сбегал в ментовку с заявлением. В общем, поднялся шум.

Признание Волочко, Бабенко выслушал довольно спокойно, потому что смирился с неприятностями, которые исходили от этого человека. Возможно, он был плохим работником. Но он был преданным и исполнительным, за это Бабенко его и терпел. А проколы в делах могут случаться у каждого.

Бабенко призадумался. То, что Домедов успел застраховать машину, было плохо. Еще хуже, что решил обратиться к ментам за помощью в поисках «Мерседеса». И он посоветовал Волочко: