Чингиз Абдуллаев - Искусство выживания

Потом я часто думал о том, что Расим просто спас остатки моих денег, которые я так неразумно пытался потратить. Мы взяли четыре машины и поехали перегонять их через Польшу. Тогда Польша еще не входила в Шенгенскую зону, и нам пришлось платить пошлины сначала на немецко-польской, потом на польско-белорусской границе. Через Белоруссию мы прошли за один день. Украинцы рассказали нам, что в начале девяностых это был самый тяжелый отрезок пути. Из четырех машин обычно доходили две, остальные либо угонялись, либо отнимались, либо изымались. Называйте как вам больше нравится, но в любом случае они не доходили до места назначения. Банды орудовали в белорусских лесах, и считалось большой удачей, если все перегонщики возвращались домой живыми и невредимыми.

Все изменилось после того, как в Минске избрали президентом батьку Лукашенко. Над ним столько смеются в Москве, так издеваются, что можно подумать, будто нет более неудачливого и некомпетентного президента в Европе, чем он. На самом деле это далеко не так. Я не говорю об экономике или политике, я говорю о безопасности. После его прихода к власти все кардинально изменилось. Банды постепенно истреблялись и вытеснялись, и дорога через Белоруссию стала безопасной и спокойной.

Но когда мы приехали в Москву и я узнал, сколько нужно платить таможенных пошлин, налоговых сборов и разных поборов сотрудникам Госавтоинспекции, то сразу понял, что прибыль далеко не такая, на какую я мог бы рассчитывать. Вообще в любом деле подобного рода накладные расходы всегда бывают достаточно большими, и их нельзя заранее подсчитать. Но прибыль все равно оказалась гораздо ниже, чем я думал. И это при том, что в самой Германии у Маира была налаженная связь с автомобильными дилерами, которые находили относительно неплохие машины за приемлемую плату и даже занимались оформлением, иногда переставляя в документах даты. Кроме этого, нужно было еще иметь своих людей среди таможенников, пограничников, налоговиков, сотрудников полиции, ставить машины на учет, перекрашивать, находить автомобильные салоны, которые соглашались их оформлять и продавать. Одним словом, это налаженная система, в которой чужаку или новичку просто нечего было делать.

Целых два года мы перегоняли машины и получали свои комиссионные. За это время матери Расима сделали операцию, и она постепенно начала поправляться. Нет, операцию сделали не на деньги Расима, если вы об этом подумали, а на деньги родственников, живущих в Баку, которые решили помочь его матери.

Примерно через год меня вызвали в суд на бракоразводный процесс. Три повестки я проигнорировал, но на четвертую поехал, так как позвонила моя сестра и попросила об этом. Бывший тесть не отставал от моей матери, требуя обеспечить мое появление в суде, так как я мучаю жену и дочь, не давая согласия на развод. Мне пришлось вернуться в Баку и выступить на суде.

Моей дочери было уже тринадцать лет, и ее тоже пригласили на судебный процесс. Мне было стыдно и неудобно присутствовать в зале суда, так как все еще помнили, сыном какого человека я был. В общем, я сразу сказал судье, что не вижу смысла в этом процессе, так как даю согласие на развод и ничего не требую. При этом готов выплачивать алименты, которые моя жена не желает принимать. Одна эта фраза вывела из себя мою бывшую супругу, и она разразилась гневной речью в мой адрес. Что только она не вспоминала – и нашу заложенную квартиру, и мою неудачную операцию с кожей, и проданную машину, которую подарил нам ее отец, и даже политические взгляды нашего бизнесмена, на которого я работал в Турции. Очевидно, она хотела показать, каким ненадежным и нелояльным гражданином я являюсь. Судья несколько раз хмурилась, один раз даже перебила ее, попросив говорить более конкретно, но Фарида уже завелась и собиралась высказать все, что она обо мне думала.

Но еще более неприятно и стыдно стало, когда она потребовала, чтобы в этом процессе выступила и наша дочь. Девочка стала заученно произносить такие гадости в мой адрес, что адвокат жены и даже судья смутились. Судья попросила мою дочь воздержаться от подобных оценок в адрес своего отца. Эльвира даже не посмотрела в мою сторону. За годы, которые я провел в Турции и в России, она выросла, похорошела, но попала под полное влияние своей матери, ненавидевшей меня, и искренне считала, что я загубил ее жизнь.

Самое страшное, что я тоже так считал, и мне отчасти было стыдно за мою неустроенную жизнь, за неумение зарабатывать деньги, за все, что я натворил до сих пор. Я пытался выживать, а у меня ничего не получалось. Но разве я мог предположить, что моя собственная дочь будет свидетельствовать против меня, пересказывая гадости своей матери.

Фариде, наверное, было обиднее всего, что ее сестры как раз очень удачно устроились. Вторая сестра вышла замуж за выпускника Института искусств, который учился на режиссера. У него не было отца, и мой тесть долго не хотел отдавать свою дочь за такого голодранца. Но этот хитрый тип устроился на работу в аэропорт – сначала рядовым сотрудником, потом стал старшим, потом руководителем какого-то небольшого подразделения. А через некоторое время сумел перейти в таможню, что было мечтой многих сотрудников других ведомств, и постепенно вырос до начальника смены, получив звание подполковника. Конечно, руководитель таможенного терминала в аэропорту очень обеспеченный человек в отличие от меня. Теперь он не только обеспечивал свою семью, но и помогал проводить товары для универмагов своего тестя.

Так что он оказался гораздо умнее меня. Ведь я тоже окончил Институт искусств. Только я учился на актера, а он на режиссера. Фарида иногда в своих приступах истерики выговаривала мне и за это. Она говорила, что не понимает, почему мы оба, окончив один и тот же институт, так по-разному устроились в жизни. Вернее, он устроился удачно, а я не устроился вообще. «У вас были одинаковые стартовые возможности, – кричала она, – твои были гораздо лучше: известные родители, обеспеченная семья. Но ты предпочел стать безработным актером, а он, выросший без отца, сумел сделать карьеру и обеспечить свою семью». Наверное, она была права, но, по-моему, все так и должно было случиться. Я рос в тепличных условиях обеспеченной семьи, а он рос без отца, и ему пришлось самостоятельно пробиваться в жизни, поэтому он сильнее, упрямее, инициативнее, можно сказать, заряжен на успех, тогда как мне не нужно было ничего делать. Я лишь позволил себе родиться в обеспеченной семье. И моя неготовность к упорному восхождению и полное отсутствие умения делать деньги привели к тому, что я в итоге ни карьеры не сделал, ни денег не заработал, тогда как он сумел состояться. Уже работая таможенником, поступил еще на юридический факультет и окончил его с отличием. Вот таким талантливым человеком оказался муж средней сестры Фариды.