Кирилл Казанцев - Железный комендант

– Рядом, – тихо сказал он Ральфу и пошел параллельным с китайцами курсом.

Бандиты даже не старались соблюдать тишину. Ветрову удалось обойти бандитов метров на тридцать. Продравшись через густой еловый подлесок, он наконец вышел на обширную поляну, поросшую кустарником и кустами малины. Место идеально подходило для боя. Китайцы шли прямо к нему. В конце поляны на границе с лесом был небольшой холм. Ветров забрался на него, укрылся в кустах, приготовил автомат, гранаты и стал ждать. Ральф тихо сидел рядом. На фоне звездного неба собака выглядела черной статуей. Двигались лишь уши, чутко улавливая шаги приближающихся людей. Когда китайцы приблизились к холму, Ветров снял прибор ночного видения, резко вскочил, врубил мощный фонарь и, направляя его луч врагам в глаза, заорал во все горло на китайском:

– Стоять! Никому не двигаться! Второе отделение – приготовиться к стрельбе. Одно движение, и вы будете убиты!

Ральф также вскочил и стал носиться вокруг по кустам, громко лая. Собачий лай отражался многократным эхом. Ветров подумал, что если бы он был на месте врага, то по обилию шума решил, что в кустах засели человек десять, да еще с собаками.

– Бросить оружие и поднять руки! – продолжал орать Данила, усиливая нажим. – Малейшее движение, и мы откроем огонь! Бросайте оружие, руки за голову!!!

Для пущей убедительности он несколько раз передернул затвор. И это сработало. После того, как их встретили на заставе, бандиты поверили, что вновь угодили в ловушку. Ветров видел, как они бросают оружие и поднимают руки.

– Отойти от оружия, – проорал он, – три шага назад!

Они повиновались безропотно. Убедившись, что расстояние достаточное, майор скомандовал сам себе:

– Петров, собрать оружие!

И, скатившись с холма с автоматом в руках, подошел к разбросанному на земле оружию. Фонарь он оставил висеть на ветке, и теперь его луч освещал лица бандитов. Они видели пограничника в форме и не пытались оказать сопротивление. Затем их взгляды приковал Ральф, появившийся из кустов. Пес встал между ним и бандитами, оскалил зубы и грозно зарычал. Отличное прикрытие. Ветров усмехнулся, думая, как легко ему все удалось. Обычно все намного сложнее. Собрав все оружие, майор отнес его обратно на холм и свалил в расщелину. Потом снял фонарь, погасил его, надел прибор ночного видения, вновь спустился к задержанным и объявил на китайском:

– Что ж, орлы, давайте в обратный путь. Я хочу успеть к завтраку, поэтому пошевеливайтесь.

Храмской очнулся через три часа. Ему очень повезло, что все окна оставались открытыми и помещение проветрилось, пока он находился в глубокой отключке. Другим важным фактором являлось отличное здоровье Виктора Борисовича. Его сильный выносливый организм, не сталкивавшийся с работой и умственными перегрузками, быстро справился с психотомиметическим сильнодействующим отравляющим веществом китайского производства. Однако не без последствий.

Сначала Храмской просто лежал на полу, не понимая, где находится. Он не чувствовал своего тела, совершенно оглох и не хотел ни о чем думать. Сама мысль о том, чтобы подумать, вызывала в нем отвращение. Она напоминала ему большой комок зеленой сахарной ваты, который застрял у него в голове. В свою очередь эта сахарная вата напоминала ему о космосе, пчелах и курительных трубках. Все дикие ассоциации, рождавшиеся у него в голове, казались Храмскому абсолютно нормальными и логичными. Потом он принялся рассуждать сам с собой о побелке на потолке, который видел, и пришел к выводу, что если ее покрыть сверху зеленой краской, то, возможно, его выберут в президенты. Потом он заметил кейс, стоявший рядом со столом, – тот, который еще не был вскрыт. Это послужило началом новой волны мучительных параноидальных рассуждений. Храмской пришел к выводу, что если открыть его в туалете, то ни газ, ни электрошок на него не подействуют. В эту минуту он был уверен на сто процентов, что, входя в туалет, становится неуязвимым, а все потому, что у него есть водительские права. Через секунду он забыл о кейсе, заметив, что шторы на окне превращаются в руки и машут ему, а затем за окном пролетел бульдозер, у которого вместо кабины была мясорубка.

Еще через полчаса Храмской обрел способность двигаться и поднялся. Устоять на ногах было трудно. Весь пол ходил ходуном. Потом его, точно живая, ударила стена, и он покатился по ней к двери. В этот момент дверной звонок издал соловьиную трель.

«Ура, гости», – со странной восторженностью подумал Храмской, словно у него был день рождения, на который ему собирались подарить нечто, о чем он давно мечтал. Подобравшись к двери, он долго глядел на замок, не понимая, как он открывается, дернул несколько раз за ручку, однако дверь не поддалась. Потом он случайно отодвинул защелку, зацепился рукавом за ручку, повернул ее, пытаясь высвободить одежду, и распахнул дверь настежь. На пороге стоял квадратный субъект с мясистым красным лицом и маленькими глазками, прячущимися в складках кожи. Нос у субъекта был сломан в далеком прошлом, и можно было догадаться, что гость на заре своей юности занимался боксом, а теперь подался в бизнес, о чем свидетельствовали дорогой костюм, золотые часы и лакированные туфли, изготовленные на заказ. За спиной гостя маячили четыре мордоворота с серьезными лицами, все в костюмах и при галстуках.

Несмотря на отравление, Храмской моментально признал гостей.

– Кривой, ребята, а вы чего здесь? У меня сегодня не день рождения! – восторженно воскликнул он, затем подумал и добавил: – Знаете, я с сегодняшнего дня больше не буду покупать молока в магазине, потому что вчера смотрел телевизор и видел, что космос медленно, но верно превращается в космическую свалку, и мне просто необходимо безотлагательно покрасить в квартире потолок…

– Ты че, обдолбался? – зло поинтересовался Кривой, заглядывая ему через плечо в комнату.

– Что значит «обдолбался»? С точки зрения морфологического синтаксиса данное выражение нельзя считать идиомой и употреблять космонавтам в открытом космосе.

– Что он сказал? – поинтересовался один из телохранителей, внезапно напуганный своей безграмотностью.

– А вы не слушайте его, иначе тоже свихнетесь, – успокоил своих парней Кривой и, обращаясь к Храмскому, мягко поинтересовался: – Виктор Борисович, вы не пригласите нас в хату, а то как-то через порог разговаривать неудобно.

Храмской вспомнил о деньгах из открытого кейса, что были разбросаны на столе в зале, и его воспаленный мозг посетила вполне здравая мысль, что пускать в квартиру гостей не стоит. Нужно было что-то ответить, однако больше здравых мыслей на ум не приходило. Тогда Храмской выпалил первое, что подвернулось: