Анатолий Афанасьев - Зона номер три

— Какая причина? — возмутился Дюпре. — Я дам тебе все, что душа пожелает.

— Мне ничего не нужно, — ответила парикмахерша. — У меня все есть.

— Безмозглая русская стерва, — по-французски выругался Дюпре. В последнюю ночь он с таким усердием и пылом доказывал ей, какого мужчину она теряет, что под утро с ним случился сердечный приступ, пришлось отпаивать его валерьянкой. Ирина Мещерская умело растирала, массировала синюшные ступни и из жалости, из сострадания открыла ему правду.

— Милый, богатенький дурачок, — бормотала она, смешивая французскую речь с нижегородским говорком. — Тебе нужна совсем другая девушка, не такая, как я. Я никому не буду хорошей женой. Я люблю только себя.

В Москве она жила как у Христа за пазухой. Уютная квартира, налаженный, комфортный быт. Две-три подруги для болтовни. Любимая работа, где год от года ее акции повышались. Весной одна из ее причесок уплыла в Японию и получила там первый приз за элегантность. Небольшой, но постоянный круг богатых клиенток, в основном из числа топ-моделей и актерок. И внутренняя, полная гармонии сосредоточенность на самой себе, на своих чувствах, впечатлениях, вплоть до желудочной эйфории. Мысли о замужестве иногда приходили ей в голову. Она мечтала, что рано или поздно встретит простого, доброго, сильного парня и нарожает пару-тройку двуногих котят, которых будет вылизывать, кормить, причесывать и одевать с таким же удовольствием и безмятежностью, как делает все остальное.

Недавно у нее затеялся роман с прицелом на солидное продолжение. Парень был не совсем в ее вкусе, немного по виду дохловат, но с уверенной повадкой, остроумный и покладистый. С первых дней знакомства (в метро) он так ее смешил, что Ирина Васильевна поняла: дело серьезное. Да и дохловатость его оказалась обманчивой. Худенький, но жилистый, как черенок антоновки. Звали его Витя Рохлин. Он работал в какой-то посреднической фирме и, по его словам, по полторы-две тысячи в месяц имел не глядя.

Но не деньги ее беспокоили, а Витина непредсказуемость. В чем-то он напоминал ей президента Ельцина, кумира всех правозащитников. Мог так же неожиданно исчезнуть на несколько дней, а потом в оправдание нес забавную околесицу. Или другое: он очень много врал. Причем по-детски, без всякой необходимости. То он окончил университет, то мореходку, то вообще нигде не учился, потому что по навету отсидел десять лет за непредумышленное убийство. То у него был отец, известный ученый, химик-атомщик, проживающий в доме на Набережной, то он был сирота, подкидыш, то оба родителя пребывали в добром здравии, но эмигрировали в Америку, будучи евреями. В другой раз он оказывался по национальности грузинским князем, но со славянской матушкой, жительницей Тверской губернии, тоже урожденной столбовой дворянкой. Скорее, Витя даже не врал, а развлекался фантазиями, примеряя на себя разные человеческие маски, но постоянно путался, а когда Ирина уличала его в противоречиях, обижался и замыкался в себе. Мужчина-дитя, любовник-паж. Такого она давно хотела завести.

Как раз сегодня Ирина Мещерская решила показать Витюше свою берлогу, свою маленькую крепость, и это было для нее важно. Домой она водила далеко не всех кавалеров, а только тех, с кем собиралась поддерживать долгое знакомство. Она объявила ему об этом за ужином в ресторане «Кальвадос» на Малой Бронной. Они допивали бутылку шампанского под десерт, под розовое мороженое «Фламинго».

— Отсюда ко мне поедем? — спросил Витюша.

— Лучше ко мне.

— Да? — удивился Витюша. — Тогда я должен позвонить.

— Кому?

— Родителям, — привычно соврал любовник. Он пошел звонить, и его не было минут пятнадцать. Это озадачило Ирину. Странная тревога, как оборвавшаяся пуговица, кольнула в сердце. Времена глухие, первобытные, тысячи оборотней бродили по Москве. Страшные слухи передавались от уха к уху. А что она, собственно, знает про своего нового избранника? Синеглаз, ухватист, остроумен, предприимчив, лжив. Две ночи прогужевались в большой полупустой двухкомнатной квартире на Шаболовке, про которую Витюша соврал, что купил ее по случаю за пятнадцать тысяч баксов. Хмельные, беззаботные ночи с короткими паузами для сна. В постели Витюша был подобен гремучей смеси, воспламеняющейся от малейшего прикосновения. В сладчайшем из соревнований, кто кого перелюбит, он, пожалуй, вышел победителем, но Ирина была здравомыслящей женщиной и понимала, что этого все же недостаточно для того, чтобы тащить малознакомого партнера домой. Еще минута колебаний, и, скорее всего, она бы отменила приглашение, но явился Витюша, сияющий, сосредоточенный, с пунцовой гвоздикой на длинном стебле, и все мимолетные опасения как рукой сняло.

Витюша гонял на подержанном «Опель-рекорде». За баранкой сидел, как на толчке, и не соблюдал никаких правил. И эта бесшабашность человека, умеющего в случае чего постоять за себя, ей импонировала.

— Витя, скажи хоть раз правду. Кому ты звонил? Баранку бросил, ручонками всплеснул:

— Ревнуешь, Ирина Васильевна!

— Пожалуйста, следи за дорогой!

— Боишься разбиться?

— Ты, Витенька, все же большое трепло. Девушкам, конечно, нравятся скрытные мужчины, но до определенного предела.

— До какого же? — поинтересовался Витюша, но тут же спохватился и добавил: — Не веришь, что у меня папочка адмирал?

— О чем дальше говорить?

Квартира Витюше приглянулась. Он ее по-хозяйски обошел, обследовал. Громко комментировал:

— Ничего гнездышко, ничего… Вон тут выпьем водочки, вот тут приляжем, а вот тут включим музыку.

Малиновый пиджак швырнул на кресло, кожаную «визитку» запулил туда же. Остался в рубашке с кружевами и в модных просторных черных брюках.

Красивый, безалаберный, хищный. Самое то, что ей было по настроению. Но радости от предвкушения близких удовольствий она не испытывала. Что-то хрустнуло, надломилось в ней. Маячил, томил мелкий животный страшок, для которого вроде не было прямой причины.

В ванную пошла одна, закрылась на задвижку. Стоя под душем, млела, пыталась настроиться на любовь. Нет, никак, не получается. Хоть плачь.

Витюша ждал на кухне за столом, перед открытой бутылкой водки.

— Да, — обрадовалась Ирина. — Надо скорее выпить. Что-то на душе скверно. Не знаешь почему?

Витюша смотрел без улыбки, с каким-то чудным выражением, какого раньше не замечала. Словно разглядывал ее откуда-то издалека.

— У тебя много книг. Есть серьезные. Философия, история. Это твои?

— Да, а что?

— И ты их читала?

— Я, Витенька, девушка таинственная, с двойным дном. Живу на разных уровнях. Там, где мы встретились, я обыкновенная сексуальная самочка. К такой ты потянулся. Но есть и другая я. С той ты еще вовсе не знаком.